Россия и европейский империализм - Владимир Владимирович Василик Страница 36

Далее. У России и Британской империи не было общих границ. Но это вовсе необязательно для морской империи, которая считает своими пределами все моря мира. «Правь, Британия, морями» – ее гимн и лозунг. И вовсе не пустой бравадой воспринимались стихи певца английского империализма Киплинга:

«Протянем же кабель! Взять!

От… Оркнея до звезд

Вокруг всей планеты. С петлею, чтоб мир захлестнуть,

Вокруг всей планеты. С петлею, чтоб мир затянуть».

И поэтому появление страны с серьезным торговым и военно-морским флотом для Британии являлось не только оскорблением, но и угрозой. Да, руками японцев британцам удалось утопить две русских тихоокеанских эскадры и потеснить русские позиции на Дальнем Востоке. Но надолго ли? Россия после поражения 1905 г. стала быстрыми темпами восстанавливать свой военно-морской флот. К тому же старое стремление контролировать Босфор и Дарданеллы во времена Николая Второго не исчезло, а напротив усилилось. Именно оно, в частности, способствовало помимо прочих причин возникновению Боснийского кризиса в 1908–1909 году. А Великобритания ни в коем случае не могла допустить перехода черноморских проливов в руки русских. Это означало бы выход России в Средиземное море и подрыв в нем британских позиций, а значит – начало конца британской талассократии (правления на морях) и следовательно конца Британской империи.

Наконец, не будем забывать, что Россия была примером и надеждой для угнетенных всего мира задолго до появления Советского Союза. И это касалось не только турецких христиан, которые жили надеждой на то, что их освободит Россия. Вспомним, что в Индии в 1908 г. во многом по вине английских колонизаторов разразился страшный голод, унесший 10 миллионов жизней. А рядом с ней, всего лишь за Памиром, достаточно благополучная императорская Россия, кормившая всю Европу и не только ее, оказывавшая продовольственную помощь тем же индусам и, главное, страна, в которой жители окраин пользовались практически теми же правами, что и жители центра, о чем жители английских колоний могли только мечтать. Да и рабочее законодательство России шло впереди английского. Ну разве не оскорбительно ли это для свободолюбивых и праволюбивых англичан? Не только оскорбительно, но и опасно. «Дурной» пример заразителен.

Мы привыкли к расхожему мнению о том, что геополитика родилась в Германии, что ее отцом явился Карл Хаусхофер, который и вдохновил Гитлера на его захваты и преступления. На самом деле Хаусхофер был лишь учеником британцев, в том числе такого мыслителя, как Мак-Киннок. Именно в трудах Мак-Киннока разработана идея «Мирового Острова» и «Средиземья» (Midland) – представления о том, что тот, кто контролирует Евразию – господствует над миром, а тот, кто контролирует срединное, или осевое пространство Евразии, тот господствует над ней. Север Евразии, или владения Российской империи и воспринимались английским геополитиком как «Средиземье». Россия воспринималась как владетельница самых кратчайших путей между Западом и Востоком – более коротких и удобных, чем те, которыми владела Британия. Это был добавочный аргумент для уничтожения Российской Империи. Собственно в его труде и говорится об опасности России для будущего Британии и о необходимости ликвидации континентальных империй, прежде всего России.

Итак, контур будущей войны обозначался. В ней надлежало столкнуть Россию и Германию и уничтожить обоих. Русский протон и германский электрон должны были аннигилироваться, чтобы своей энергией гальванизировать стареющую Британскую империю. Германию надлежало побеждать в союзе с Россией, но победить без России. Кафкианский парадокс? Возможно, но в реальной жизни осуществился именно он.

Понимал ли св. император Николай и его ближайшие советники подобную перспективу? Возможно, да. По, крайней мере, в феврале 1914 на царский стол легла Записка корифея русского монархизма Петра Дурново. В ней он предостерегал от союза с Англией и Францией в ущерб традиционному союзу с центральноевропейскими монархиями и предсказывал, что грядущая война не принесет России ничего хорошего. Дурново предвидел и анархию в России, и хаос в Европе, и кризис монархизма и традиционных ценностей, и финансовую зависимость от союзников. По его мнению, даже если Россия победит и получит всю Польшу, Галицию, Проливы, то это не послужит ей во благо, ибо увеличит долю нерусского населения в Империи. Он особо акцентировал, что русские солдаты будут сражаться за чуждые России британские интересы и ее союз с Великобританией будет неравным, по принципу «союза коня и всадника», причем всадником, разумеется, будет Англия. Против союза с Великобританией и вовлечения России в англо-германскую войну выступали такие выдающиеся военные теоретики, как Снесарев и Свечин. Они не были одиноки в своих предупреждениях относительно того, что пока Россия в такой войне будет удерживать против себя большую часть австро-немецких войск и проливать свою кровь, Британия будет прибирать к рукам немецкие колонии, что собственно и произошло.

Прислушивались ли к подобным предостережением? В целом, да. Иначе роковым летом 1914 г. св. император Николай не делал бы все для сохранения мира, не советовал бы сербам идти на крайние уступки, не колебался бы в вопросе о мобилизации, не пытался бы до последнего договориться с «кузеном Вилли». Но было три серьезных обстоятельства, которые препятствовали идти курсом Дурново и Свечина.

Первое – огромный внешний долг России. К 1913 году он составил почти девять миллиардов рублей. И только по процентам Россия ежегодно платила 183 миллиона. Это была плата за блестящие успехи в модернизации, которую царское правительство просто не могло позволить себе провести по-сталински, быстро, только за счет внутренних ресурсов, но ценой больших жертв, ограбления имущих слоев и жестокой эксплуатации сословий неимущих. Большая часть этих заимствований была сделана во французских и английских банках. Соответственно, Франция и Британия рассчитывали, что за свои долги Россия будет расплачиваться кровью своих солдат.

Второе – огромные аппетиты немецкой военно-политической верхушки, требования «жизненного пространства» и идея «Натиска на восток», тема, требующая особого разговора.

Амбиции немецкого общества воплощались в фигуре немецкого императора Вильгельма ΙΙ, о котором князь Никола Черногорский еще в 1897 г. писал Николаю ΙΙ: «Он верит, что может все и знает все, от палочки Коха до тайн проказы и ничто ему не чуждо. Он думает стать новым реформатором с Библей под мышкой, Александром Македонским, помноженным на Магомета. Рано или поздно, но Вашему величеству придется столкнуться с этим человеком.

Этот поединок между славянской и германской расой неизбежен».

Эта неизбежность и заставляла русского императора держаться колеи Антанты. Союз с ней был плох, но отсутствие союзников в этой ситуации было еще хуже.

И третье соображение. Российская элита, особенно его активная промышленная часть, были тесно связаны с Францией и Англией, разрыв с ними был бы чреват