Сергей Беляк - Адвокат дьяволов Страница 37

Но что такого совершил мэр небольшого шахтерского городка Коняхин, чтобы о нем заговорил на всю страну президент? Чем он мог так возбудить против себя столь влиятельных особ, которые способны были даже использовать «втемную» (хочется в это верить) самого президента?

Всему причиной — уголь. Да, тот самый уголь, который добывался на шахтах Ленинска-Кузнецкого в огромных количествах и отправлялся по всей стране и за рубеж.

В те годы накопления первоначального капитала многих теперешних олигархов уголь играл в их бизнесе немаловажную роль. Такую же, как нефть, газ, алюминий и другие природные ресурсы. И все хотели нажиться за счет труда шахтеров. Причем «ленинский» уголь является лучшим по своим свойствам. И на один эшелон такого угля в те годы было до 80 посредников! А в результате из-за столь длинной цепочки платежей (или, чаще, неплатежей) шахтеры вовремя не получали своих денег, а шахты приходили в упадок. Их банкротили и скупали. Налоги от продажи угля не поступали в городской бюджет, а значит, не было средств у города содержать больницы, школы, детские сады, ремонтировать жилой фонд, не хватало средств на выплату зарплаты бюджетникам, включая милицию, увеличивалась безработица, росла преступность, падала рождаемость и повышалась смертность.

И вот Коняхин, став мэром, захотел исправить положение и наступил на хвост змее, которая оказалась драконом с несколькими головами.

С угольными посредниками были завязаны не только криминальные авторитеты или просто мелкие жулики и бандиты, но и руководители шахт, городские и областные чиновники, чиновники министерств и ведомств в Москве (ответственных за добычу, транспортировку и экспорт угля), причем чиновники самого высокого уровня! А еще — местные и областные сотрудники правоохранительных органов («оборотни в погонах»), которые наравне с бандитами «крышевали» часть шахт и посреднических фирм.

Справиться с таким драконом или с таким клубком змей Коняхину оказалось не под силу, а его угроза предать огласке то, что происходило вокруг, объединила против него всех. Они набросились на Коняхина со всех сторон, они мешали ему работать, двигаться вперед, они организовывали против него различные провокации, заказывали газетные статьи, припоминая ему «грехи молодости», делали все, чтобы поссорить его с губернатором области Аманом Тулеевым и с министрами в Москве. И даже местный криминальный авторитет Жидилев, по прозвищу Жид (разъезжавший по городу и области с автоматом АК-47 на заднем сиденье своего «мерседеса» и слывший полным беспредельщиком), оказался положительным героем их заказных публикаций. А в то же время Коняхин (еще до своего мэрства отказавшийся платить Жиду дань) был облит грязью, превращен в «преступника», «вора» и чуть ли не убийцу, закатывавшего в бетон людей!..

На кону стояли огромные деньги. И чтобы их не потерять, эти господа готовы были заплатить сколько угодно журналистам, чиновникам, политикам и силовикам, лишь бы только убрать Коняхина.

И заплатили. И убрали.

Однако 5 февраля 1998 года в администрации города Ленинска-Кузнецкого появилось распоряжение мэра Коняхина, который к тому времени уже пятый месяц находился под стражей в СИЗО. В распоряжении говорилось следующее:

«… Город управляется лицами, не имеющими на то законного права. Прокуратурой города не опротестовано ни одного распоряжения, ни одного решения городского собрания, принятого в мое отсутствие и не подписанного мной… Власти всех уровней нарушают «Закон о местном самоуправлении Кемеровской области», тем самым попираются основные принципы Конституции и подрываются основы государственного управления. Такое дальше продолжаться не может…»

Учитывая все это, мэр Коняхин решил возложить руководство городом вновь на себя и обязал своих заместителей «выполнять обязанности по ранее принятому распределению», а все распоряжения, принятые в его отсутствие администрацией города и городским собранием, представить ему на подпись либо для ознакомления. Кроме того, Коняхин распорядился впредь все вопросы, связанные с финансированием, решать только после письменного с ним согласования, данное распоряжение опубликовать в средствах массовой информации, а его копию направить прокурору города…

Эффект от появления в администрации города этого документа был подобен взрыву!

Оспорить его ни прокуратура, ни кто-либо еще просто не могли. И тогда чекисты, милиционеры и прокуроры стали искать виновных в выносе этого документа из тюрьмы. Проводились бесконечные служебные проверки, опрашивали Коняхина, его сокамерников, работников СИЗО. В итоге определили сделать «стрелочником» во всей этой истории меня и только тогда успокоились. А я и не отрицал, что не только принимал участие в создании данного документа, но и являлся автором самой этой идеи. Более того, мне не было необходимости делать что-либо тайно, так как Коняхин официально (через администрацию СИЗО) направил рукописный текст распоряжения в мэрию, а его копию сам приказал вручить прокурору города.

Для чего все это было мною сделано? Не только для того, чтобы привлечь к мэру Коняхину дополнительное внимание (внимания со стороны общественности и СМИ к нему самому и его делу было предостаточно), но чтобы обезопасить самого Коняхина от все более усиливающегося на него давления со стороны следствия и фээсбэшников.

А те, постоянно запугивая Геннадия, высказывая угрозы в адрес его супруги или обещая ему «небольшой» срок лишения свободы, пытались добиться от него добровольного сложения полномочий мэра.

— Не делай этого, — со своей стороны уговаривал я его, — в противном случае от тебя отвернутся твои избиратели, которые любят и поддерживают тебя. К тебе потеряют интерес и журналисты. А сам ты окажешься в камере для обычных зэков, где совсем иные условия и порядки. И постарайся не демонстрировать публично свою любовь к жене и сыну, не показывать никому своих личных переживаний, не раскрывай чувств, не признавайся, что ты тоскуешь, что тебе плохо без них, и даже того, что ты, к примеру, захворал. Все твои признания, твою тоску и болезни следствие будет использовать против тебя — создаст тебе еще более невыносимые условия: лишит тебя свиданий, переписки, передач, медикаментов…

На моей стороне всегда была Ирина Коняхина, миловидная, хрупкая с виду, но мужественная, волевая женщина, которая сделала все возможное для его освобождения, — все, что могла сделать жена и друг.

И Коняхин все выдержал.

Все, что я ему советовал, он исполнял безупречно. Позднее, уже в суде, Геннадий просто выучил наизусть свои будущие показания, которые я ему написал. Написал с учетом показаний свидетелей. А это минимум десять страниц печатного текста! Тем самым Коняхин не позволил гособвинителям сбить себя с толку во время допроса.

Но до суда, за период длительного следствия, нам пришлось пережить еще много неприятностей и создать в ответ кучу неприятностей для следователей, прокуроров и местных чекистов.

Например, спустя некоторое время после издания скандального распоряжения мэра пришлось устроить еще одно шоу прямо у дверей кемеровской тюрьмы — в качестве ответной меры против «наездов» на Коняхина и на меня за это его распоряжение.

В одно прекрасное утро, солнечное и морозное, к СИЗО № 1 города Кемерово подъехали заведующая горфинотделом и один из заместителей мэра Ленинска-Кузнецкого с кипами бумаг в руках. Их сопровождала группа журналистов. Служащие мэрии стали требовать свидания с Коняхиным.

— Он должен подписать документы!.. Это крайне важно!.. Финансовые отчеты обязан проверить сам мэр!.. Без подписи мэра мы не имеем права выдавать зарплату людям!.. — наперебой объясняли они работникам СИЗО. У тех от всего этого (да еще под объективами видеокамер) глаза полезли на лоб.

Сотрудников СИЗО охватила паника, ведь с подобной ситуацией они никогда ранее не сталкивались.

Шоу продолжалось всего несколько минут, но этого вполне хватило, чтобы о «действующем мэре Коняхине» вновь заговорили все кругом, а чекисты, поняв, что их снова обыграли, хотя бы на время оставили нас в покое.

Год спустя мне передали слова заместителя начальника УФСБ по Кемеровской области: «В тот период Беляк все время нас опережал на один шаг. Мы вот-вот готовы были вывести его из дела, но он прилетал в Кемерово и всякий раз что-нибудь здесь устраивал совершенно новое, отчего нам приходилось отказываться от своих планов…» Согласитесь, такая оценка работы адвоката чего-то да стоит!

Но я и сам в деле Коняхина открыл для себя нечто новое — то, с чем раньше никогда не сталкивался.

Вначале Коняхин, можно сказать, совершенно случайно (от своего сокамерника — бывшего офицера правоохранительных органов) узнал, что один из его местных защитников — платный информатор, попавшийся когда-то с наркотиками. Потом, уже в ходе судебного процесса, выяснилось (городок-то маленький, все друг о друге почти все знают), что к другому его кемеровскому адвокату приезжали люди от Жида и предложили продолжить защищать Коняхина, но «без особой прыти» — чтобы тот сел, и желательно надолго. И адвокат якобы согласился на такое предложение, подкрепленное денежными знаками.