Катастрофа. История Русской Революции из первых рук - Александр Фёдорович Керенский Страница 37

4) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

5) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чём не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

Петроградский совет рабочих

и солдатских депутатов

Этот полный текст приказа разрушает прежде всего легенду об участии Временного правительства в его составлении, ибо Временное правительство было образовано в ночь на 2 марта, а приказ был написан в ночь на 1 марта. Во-вторых, как видно из заголовка приказа, он относился исключительно к войскам петроградского гарнизона, и, наконец, в приказе нет никакого упоминания о праве солдат «выбирать» себе командиров, а, напротив, он призывает солдат к «строжайшей воинской дисциплине» при исполнении служебных обязанностей.

Что касается вновь провозглашенных гражданских прав солдат, то порядок также соответствовал духу первых дней революции. В доказательство нужно привести только восьмой пункт декларации, изданной Временным правительством при вступлении его в должность. Эта декларация, представляющая основную программу нового правительства, была подписана Родзянко как председателем Думы, премьером Львовым и всеми министрами. Этот пункт гласил:

«При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы — устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам.».

Даже создание выборных комитетов и представительство их в Совете не было результатом чьих-либо личных или партийных представлений, а было выражением общего настроения, возникавшего порой в самых неожиданных кругах. Тот же полковник Энгельгардт в своем первом сообщении в гарнизон писал:

«Всем войскам Петроградского гарнизона предлагается немедленно ввести в своих частях систему, основанную на новых принципах. Каждой части делегировать в Военную комиссию Думы по одному представителю от офицеров и матросов с удостоверением его личности.»

Я только что упомянул, что на Балтийском флоте комитеты появились до обнародования и, во всяком случае, до получения в Гельсингфорсе «приказа № 1». На румынском фронте, очень далеком от Петрограда, сложилось еще более характерное обстоятельство, наглядно доказывающее, что русская армия после разрушения старого административного аппарата неизбежно должна была пройти через какую-то новую фазу на основе «новых принципов». Там командующий 6-й армией генерал Цуриков, не дожидаясь указаний из Петрограда, ввел в войсках систему комитетов и телеграфировал столичным властям о желательности этой меры, учитывая обстоятельства.

Но историческая неизбежность событий, конечно, не влияет на отношение к ним современников. Донесение генерала Алексеева из Ставки, полученное на второй или третий день жизни Временного правительства, о том, что «приказ № 1» (телеграфированный на фронт лицами, личность которых так и не была установлена) создал большие беспорядки по всей линии фронта, что спровоцировало немедленную реакцию кабинета.

6 марта премьер Львов и военный министр Гучков издали воззвание к армии, в котором разъяснялось, что «приказ № 1» не предназначался для армии в целом и что войска должны подчиняться только приказам и указаниям их командиров, действующих под руководством нового правительства. Аналогичное сообщение было адресовано армии Петроградским Советом, подписано вице-президентом Скобелевым, социал-демократом, и скреплено подписью Гучкова. Кроме того, Петроградский Совет издал так называемый «Приказ № 2», в котором четко указывалось, что Совет не давал указаний о выборах должностных лиц и что «Приказ № 1», изданный до образования Временного Правительство касалось только войск Петроградского округа.

Легенда о «Приказе № 1», сложившаяся и распространившаяся впоследствии, есть просто свидетельство того, как люди, пораженные и потрясенные чрезвычайными событиями, не могут удержаться от попыток найти конкретные и отрывные источники своих несчастий. Для них вся трагическая история распада старой, имперской русской армии есть просто результат чьих-то обдуманных планов, козней и происков — Совета, Временного правительства, Керенского и т. д.

Глава VI

Разложение армии

Как внезапно, неожиданно, почти чудом исчезла в стране старая административная машина, так и миллионы на фронте остались без аппарата управления. Ушел самый дух армии, и ее сердце — движущая сила командного слова — перестало биться.

Сразу после революции русская армия перестала воевать, ибо солдаты перестали подчиняться, а офицеры потеряли способность командовать. Власть и авторитет офицеров исчезли.

Все, кто имел возможность наблюдать за русским фронтом в последний год перед революцией, все, кто хоть сколько-нибудь ясно представлял себе атмосферу на фронте, чувствовали смертельную опасность, надвигавшуюся на армию вместе с развалом старого режима. Но никто не ожидал, что все эти симптомы истощения и разложения выльются в шокирующую картину хаоса, возникшую после революции.

Конечно, нельзя красить весь Русский фронт в том виде, в каком он предстал после февральского взрыва, в один черный цвет. Те войска, которые одерживали победы в прошлом или имели в командовании людей менее реакционного типа, людей, проявивших сочувствие к более прогрессивным кругам страны и боровшихся за освобождение правительства от сетей Распутина, как так и наиболее удаленные от ядовитого влияния Петрограда войска — на Кавказе, на Юго-Западе (Галичина), в Румынии и Черноморский флот — сохранили свою организацию и боеспособность.

В каждой отдельной армии мера разложения также была неравномерной. Как правило, артиллерия и все специальные роды войск, в состав которых входили наиболее интеллигентные и культурные элементы армии, элементы, к которым при старом режиме относились с подозрением, остались после революции мало затронутые волной разложения, или, если распад все же возникал, то процесс был медленным.

Прежде всего именно пехота потеряла способность сражаться и подчиняться. Это объяснимо. Во-первых, русская пехота в 1916-17 г., после страшных поражений 1914-15 г., представляла собой уже не регулярную армию, а плохо обученное ополчение. Различные пехотные дивизии больше не были скоординированными слаженными организмами. Новобранцы из деревень, поспешно и случайно попавшие в различные полки, не знали и не имели представления о своих