Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II Страница 38

Д. Н. Дубенский утверждал, что уже 23 февраля ему «рисовалась невесёлая перспектива».

Государь по прибытии в Могилёв тоже выглядел встревоженным и напряжённым. Г. Шавельский вспоминал, что «в наружном его виде произошла значительная перемена. Он постарел, осунулся. Стало больше седых волос, больших морщин — лицо как-то сморщилось, точно подсохло»{588}.

Шавельский не скрывал, что, узнав о приезде 23 февраля царя, он «решил через день после его приезда уехать на фронт и там задержаться насколько возможно дольше»{589}.

По всей видимости, Шавельский знал о готовящихся в Ставке каких-то радикальных событиях и поспешил переждать их в более спокойном месте. Хотя, может быть, поездка Шавельского преследовала и совсем иную цель. Ведь уехал Шавельский не на фронт, а в Псков, к генералу Рузскому, причем проследовал он тем самым маршрутом Дно — Псков, тем самым путем, которым через пять дней проследует не допущенный в Петроград поезд Государя.

23 февраля 1917 г. Петроград

Начавшаяся 23 февраля в четверг забастовка текстильщиц Петрограда вначале не вызвала обеспокоенности у властей{590}.

Забастовки стали носить тревожные характер тогда, когда стало ясно, что главная их цель — нанести удар по объектам военной промышленности. Во второй половине дня прекратили работу военные заводы: Патронный, Снарядный цех морского ведомства, Орудийный, завод «По Воздухоплаванию».

В феврале 1916 г. на ряде военных заводов было введено временное государственное управление, ограничившее права пользования частных владельцев заводов, так называемый секвестр. На Путиловских заводах было выработано новое правление. Его председателем стал генерал-лейтенант флота А. Н. Крылов{591}. Начальником Путиловского завода был назначен член правления профессиональный артиллерист генерал-майор Н. Ф. Дроздов, подчинённый начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского. В руках Маниковского были казённые заводы и частные военные заводы, в том числе и Путиловский{592}.

18 февраля 1917 г. рабочие одного из цехов Путиловского завода потребовали 50 % прибавки к зарплате{593}. Когда директор завода отказался выполнять это требование, рабочие устроили сидячую забастовку. Дирекция пообещала сделать надбавку в 20 %, но одновременно 21 февраля уволила рабочих бастующего цеха. Эта крайне неумная с точки зрения интересов администрации мера привела к распространению забастовки на другие цеха. 22 февраля администрация объявила о закрытии этих цехов на неопределённое время: 30 тыс. хорошо организованных рабочих, в большинстве высококвалифицированных, были выброшены на улицу{594}.

Не вызывает сомнений, что действия администрации Путиловского завода способствовали успеху революции. Точно так же не вызывает сомнений, что вся эта забастовка 23 февраля была тщательно спланирована. Как справедливо пишет Г. М. Катков, «причины забастовок всё ещё совершенно темны. Невозможно было массовое движение такого масштаба и размаха без какой-то направляющей силы»{595}.

В связи с этим очевидно, что вся ситуация с забастовкой и увольнениями на Путиловском заводе не могла иметь место без того или иного участия генералов А. А. Маниковского и Н. Ф. Дроздова. Только они контролировали ситуацию на заводе, в том числе и революционные группы.

Но Маниковский не мог действовать по своей инициативе, без руководящего политического центра. Этот центр был в лице А. Ф. Керенского. В. В. Кожинов прямо пишет, что «Маниковский был близким сподвижником Керенского»{596}. Не случайно в октябре 1917 г. Керенский назначил Маниковского управляющим военным министерством.

Нельзя также не коснуться и роли председателя правления «Общества Путиловский заводов» А. И. Путилова. К февралю 1917 г. Путилов, кроме председателя правления вышеуказанного общества, являлся директором Московско-Казанской железной дороги, председателем русского общества «СименсШуккерт» (ныне завод «Электросила»), председателем Русско-Балтийского судостроительного общества и председателем правления Русско-Азиатского банка. К 1917 г. этот банк имел 102 отделения в империи и 17 за рубежом. Его капитал равнялся 629 млн рублей.

Между тем именно нечистоплотная деятельность Путилова стала одной из главных причин, по которой на военных частных заводах было введено государственное управление. По этому поводу О. Р. Айрапетов пишет: «Принимая одной рукой значительные авансы в качестве заводчика, Путилов присваивал их другой рукой в качестве банкира»{597}.

Путилов был членом масонской ложи и был тесным образом связан с Бродвейской группой. Его представителем на Бродвее был Дж. М. Г. Грант{598}. Членом банковского консорциума являлся А. Л. Животовский, родной дядя Л. Б. Бронштейна (Троцкогопо материнской линии{599}. После февральской революции А. И. Путилов активно способствовал финансовым потокам сначала в поддержку А. Ф. Керенского, а затем и большевиков.

В феврале 1917 г., за несколько дней до переворота, Петроградское охранное отделение сообщало, что в столице состоялось собрание, на котором присутствовало «40 высших членов финансового и промышленного мира»{600}. Собрание это проходило с участием представителей больших заграничных банков. «Финансисты и промышленники постановили почти единодушно, что в случае нового займа, они дадут деньги лишь народу, но откажут в этом нынешнему составу правительства»{601}.

Напомним, речь идёт о займах, которые европейские и американские банки давали императорскому правительству для закупки вооружений. Следующий после февраля 1917 г. заём, так называемый «Заём Свободы», был предоставлен Временному правительству банкирами США 14 мая 1917 г.

«Мирную» «голодную» демонстрацию нельзя было организовать без профессиональных руководителей. Ещё в 1912 году один из лидеров Бродвейской группы Герман Лёб призывал «посылать в Россию сотни наёмников-боевиков»{602}.

Нельзя сбрасывать со счётов и участие германской агентуры в организации беспорядков. Немцам не меньше, чем Бродвейской группе, требовалось крушение России. Но очевидно, что одни немцы при существовании мощной системы русской контрразведки никогда бы не смогли бы организовать беспорядки такого масштаба.

Таким образом, можно констатировать, что события февраля 1917 г. были целенаправленной подрывной акцией с целью свержения существующего строя, организованной группой лиц во главе с А. Ф. Керенским. Главной целью начавшихся беспорядков было вывести на первые роли Керенского и придать ему образ вождя революции.

В своих воспоминаниях Керенский умалчивает, что он делал в первые дни революции. Он хочет представить дело так, словно включился в политическую борьбу лишь 27 февраля. Хотя тут же многозначительно замечает: «Сцена для последнего акта спектакля была уже давно готова»{603}.

Керенский с самых первых дней Февраля был в эпицентре событий, он «оказался в своей тарелке, носился, повсюду произносил речи, не различая дня от ночи, не спал, не ел»{604}.

Таким образом, 23 февраля 1917 г. неожиданно, как для думской оппозиции, так и для правительства, свою игру начала партия Уолл-стрита. В этой игре ей активно помогала партия «раскольничьей» оппозиции во главе с А. И. Гучковым, действовавшим через Центральный военно-промышленный комитет. Сотрудничество Гучкова и Керенского в февральские дни не вызывает сомнений. 26 февраля в доме 46 по Литейному проспекту Петрограда, где располагался ЦВПК, по разрешению А. И. Гучкова произошла встреча между «членами Государственной думы Керенским и Скобелевым» и руководителями социал-демократических рабочих ячеек на заводах и фабриках столицы{605}.

Между тем правительство и Дума не замечали ни организованных групп боевиков, атакующих военные заводы, ни жертв среди полицейских. К вечеру город обезлюдел, и полиция сообщала, что «усилиями чинов полиции и воинских нарядов порядок повсеместно в столице был восстановлен»{606}.

Но это было лишь затишье.

24 февраля 1917 г. Пятница. Царская Ставка. Могилёв

Первые известия о петроградских событиях дошли до Ставки вечером 24 февраля, весь день которого, судя по камер-фурьерскому журналу, прошёл в спокойном, размеренном ритме{607}.

Однако в этот же день В. Н. Воейков получил тревожные сведения о событиях в Петрограде и стал настаивать, чтобы