Игорь Шафаревич - Записки русского экстремиста [Политический бестселлер] Страница 38

Вопрос. Как вы стали заниматься математикой?

Математика очаровала меня какой-то особенной, строгой красотой. Мне очень нравится высказывание о ней одного английского математика и философа: «Если сравнить жизнь с трагедией «Гамлет», то математика играет роль Офелии: она очаровательна и немного безумна». Но жизнь настолько непредсказуема, в ней столько неожиданных зигзагов, что нельзя небрежно отмахиваться от роли случая, который порой имеет в судьбе человека немаловажное значение. Я, например, познакомился в юности с замечательным человеком — Борисом Николаевичем Делоне, математиком, членом-корреспондентом Академии наук и к тому же заслуженным мастером спорта по альпинизму. Он бывал на многих горных хребтах, в том числе на Алтае, где один из пиков назван его именем — Делоне. '

Чтобы отдать должное памяти Бориса Николаевича, должен сказать, что он на мою жизнь оказал очень большое влияние, причем как он был такой необыкновенный человек, так и влияние оказал он необыкновенным способом. Обычно учителя, математики, ну, например, я на своих учеников оказывал влияние тем, что читал им какие-то лекции, излагал какие-то теории, которые на них производили впечатление, занимался с ними, объяснял что-то такое… А его влияние заключалось в том, что, когда мне было лет четырнадцать или пятнадцать, он мне сказал: знаете, Игорь, не учите вы всякие современные учебники, которые сейчас модны, а прочитайте классиков. Вот я вам дам великих классиков, и читайте. Я поехал на лето, взяв с собой труды двух этих классиков, я их читал, и вот это как-то определило, по крайней мере на полжизни, направление моих занятий. И точно так же он оказал влияние и в смысле вот альпинистских походов. Он очень любил горы, и он обладал каким-то необыкновенным чувством красоты. Когда я хотел с компанией, уже позже гораздо, пойти каким-нибудь путем, мы выбирали себе какой-то там район, Кавказ или Алтай, я обязательно советовался с Борисом Николаевичем. Вот, как бы, каким маршрутом пройти? И всегда он говорил: знаете, идите не так, как все, а тут сверните, другим перевалом пройдите, вот это будет гораздо красивее. И действительно оказывалось это гораздо красивее. Вот такое чувство красоты гор и привлекательности путешествия по горам, оно на всю жизнь осталось. До тех пор, пока у меня были возможности, я по горам ходил.

Вопрос. Каковы причины современного кризиса СССР, России?

Мне кажется, что понимание этого возможно в исторической перспективе. Ведь не первый же это кризис, даже в двадцатом веке. И обе революции 17-го года, гражданская война, потом коллективизация, раскулачивание, на базе их индустриализация даже были более драматичны и радикальны. А перед тем петровская реформа, про которую Ключевский писал, что Россия приходила от нее в себя столетие. Какая общая база их всех? Видимо, русский народ — это один из тех, который приносит в мир и в человечество некоторую свою индивидуальность, свой определенный тип жизни. Он легко восприимчив к новым концепциям, что видно, например, по тому, как глубоко и легко он воспринял христианство. Но мучительно отторгает попытки как-то приглушить или подавить его собственную индивидуальность. А такое давление в течение веков идет с Запада.

Последние триста лет — это постоянная борьба двух мировоззрений в России. С одной стороны, стремление освоить, то есть сделать своим, включить в свой тип жизни, те привлекательные концепции, которые возникли на Западе. А с другой стороны, тенденция подавить свою собственную индивидуальность и включить весь путь России в рамки некоего, западного, как часто говорят, проекта. И с этой точки зрения, если переходить к двадцатому веку, то Октябрьская революция — это было именно подчинение страны самой радикальной, западной концепции марксизма, не имеющей никаких русских корней, выработанной в применении совсем к другим странам, когда Россия в качестве ее сферы применения и не предполагалась. Кульминацией всего был, мне кажется, самый глубокий «великий перелом» — это разрушение индивидуально-трудового крестьянского хозяйства и индустриализация страны за этот счет. Индустриализация за счет де-ревни — это, собственно, было принято и в Западной Европе, и в Соединенных Штатах. И главный лозунг тогда и был «догнать», догнать — это значит признать духовное превосходство лидера, это и была, мне кажется, принципиальная потеря духовной самостоятельности, самостоятельности в плане своей жизни, при внешних резких отличиях внутренних, это было принятие чужого плана развития, а приватизация девяностых годов — это было только более обнаженное выражение того же принципа копирования, который принял уже какой-то карикатурный характер. И отказ от своего собственного пути — это есть признание духовной зависимости. И из нее уже логически вытекает и зависимость экономическая — от банков, от международно-валютного фонда и политическая. Брошены на произвол судьбы миллионы русских в Казахстане, Украине и Крыму. Все это последствия отказа от поисков и конструирования своего собственного пути жизни в духе своей исторической традиции.

Вопрос. Не является ли быстрое сокращение населения, распад СССР и многое другое признаками приближающегося конца истории русского народа?

Конечно, такой вопрос логически возникает. Но мне кажется, однозначный ответ на него невозможен в принципе. Я убежден, что в делах человеческих предвидение невозможно. Прошлое влияет на будущее, но не предопределяет его, как это имеет место где-нибудь в физике. А окончательное решение всегда принадлежит свободной воле отдельных людей и целых народов. Но явные и очень страшные признаки деградации, о которых мы говорили, конечно, существуют. В особенности падение численности государствообразующего народа: на 800 тысяч человек в год. Ну, и затем другие признаки, такие, как упадок земледелия, бегство земледельческого населения в города, рост сепаратистских тенденций, — все это точные признаки того, о чем говорят историки, когда описывают конец Римской империи или Византии. И что можно, безусловно, объективно констатировать — это что мы переживаем кризис, при котором ставится под вопрос само существование страны и будущее существование нашего народа как участника исторического процесса. И осознание масштаба такого кризиса — необходимое условие его преодоления, чтобы понимать, какие силы необходимы для того, чтобы его преодолеть. Ведь он сравним с кризисом, который произошел в XIII веке с покорением Руси монголами, а тогда преодоление его взяло века. Может быть, сейчас нужны не века, но, вероятно, многие десятилетия напряженной борьбы и больших жертв. Однако надо всегда иметь в виду, что есть и противоположная линия аргументов, что в истории много раз тенденция к гибели государства и народа преодолевалась, удавалось повернуть процесс в другую сторону. В русской истории так было и с монгольским игом, и в Смутное время, да и мое поколение пережило это в Великую Отечественную войну. И поэтому настроение обреченности неоправданно и, может быть, даже искусственно внушаемо для того, чтобы подавить волю, стремление и работу на сопротивление. Решение главных вопросов зависит от самого нашего народа, а не от внешних причин. Например, самое страшное — это падение рождаемости, это все-таки не материальный вопрос, а психологический, что ли, духовный, может быть. Потому что сейчас рождаемость меньше, чем во время Великой Отечественной войны, но никто же не скажет, что материальные условия тогда были лучше. Так что возможность преодоления кризиса есть, но только если будет осознан его глобальный характер, масштабы усилий, которые требуются для того, чтобы изменить жизненную ориентацию. Вместо того, чтобы офицерам стреляться, вместо того, чтобы женщинам отказываться дальше рожать детей, иметь семьи небольшие и так далее, нужно эти же тенденции и другие переориентировать на борьбу за построение страны на основе своих жизненных традиций. Практически речь идет о том, что как бы встать на линию защиты и сохранения страны. Понять, что она находится в смертельной опасности.

Вопрос. Существовала ли когда-либо реальная альтернатива двум путям — монопольно-социалистического общества и рыночной идеологии жизни?

Мне кажется, что и эти два пути довольно неопределенны. Что под этим подразумевается, совсем неясно, а то, что мы пережили в течение семидесяти лет (монопольная экономика, идеология и политика) и за последние десять лет, собственно, путями не являются, это линии, которые привели к кризису, из которого надо еще выбраться. Но, безусловно, во всей русской истории последних веков в качестве возможного и предлагаемого, а иногда и навязываемого пути предлагался путь Западной Европы и Соединенных Штатов, а первоначально Англии, то есть индустриализация, создание индустриального общества за счет деревни, за счет рабочих рук разоренных крестьян. И в России все время шла борьба против этого пути. Вот и крестьянские реформы Александра II так были построены, чтобы предотвратить пролетаризацию деревни. И реформы министра Александра III Бунге, которые он готовил, и реформа, которую готовил Витте, и те реформы, которые проводил Столыпин, несмотря на все различия и на все недостатки, имели одно общее — это стремление сохранить деревню как ядро национальной жизни. А вот Гражданская война — это фактически цепь крестьянских восстаний, крестьянская война, целью которой было осуществление марксистского принципа. Потому что, согласно марксизму, общество должно быть разделено на два класса: пролетарии и буржуазия. Крестьянство не имеет здесь места. НЭП был временной победой крестьянства, связанной с движением кооперации. Россия стояла на первом месте в мире по количеству сельскохозяйственных кооперативов. Чаянов считал, что самым ценным в кооперации является элемент индивидуально-се-. мейного хозяйства, который необходимо сохранить, но трудовой процесс можно разложить на отдельные звенья, из которых некоторые невозможно объединить, а другие легко в кооператив объединяются. Крестьянство, согласно его концепции, должно быть включено в громадную сеть разных кооперативов — в отличие от идей колхозных, когда все хозяйства объединяются по всем звеньям трудового процесса. На этом в принципе и был построен первый пятилетний план, утвержденный в 29-м году. И, по мнению очень многих экономистов, несмотря на то что он предполагал быстрый рост, был вполне реальным, хотя и не предполагал массовой коллективизации. Но потом он начал ломаться под знаменитым лозунгом «пятилетку в четыре года», потом задания все увеличивались, увеличивались, но главное — была проведена жесточайшая коллективизация. А в результате была нарушена гармония различных элементов экономики и задания были не выполнены — не только те, повышенные, но и самые первоначальные. В некоторых случаях выплавка фактически остановилась на нуле, как, например, чугуна. Ломка пути, который предлагался и был вполне реальным, не дала ожидаемых результатов. А это была реальная альтернатива, которая, мне кажется, соответствовала бы русской традиции. Вот тогда эта альтернатива была упущена. Но кажется очень важным факт, что такие альтернативные пути существуют, значит, всегда, в любой момент их можно найти, если над этим работать.