Григорий Гольденцвайг - Клуб, которого не было Страница 38

Неприметная компания – коротко стрижены, в аккуратных линялых кофтах и жуткой декольтированной синтетике в розочках (дама) – поднимает тост: «Чтобы все!» Героически терпят ради службы разнузданный микс из New Young Pony Club и Dune. Девочки и мальчики в цветастом Divided морщатся и отходят от странного столика. Гунни и Самули из Мим выплясывают перед наркоконтролем на ковре какую-то несусветную джигу: водка из стопок летит во все стороны – пока Самули, устав, не валится с хохотом на диван.

– Копы – да, понятно. – Мэтт первый раз в России, но ему понятно: чудеса маскировки провалились. – Слушай, там французы сейчас играют, давай мы у вас вечеринку сделаем в следующий раз. Я как раз в Берлин переезжаю, тебе не нужно будет, как сейчас, из Монреаля в Торонто паспорта с визами присылать, и перелет дешевле. Напиши нашему менеджеру, Лейле Хебден, – она страшно расторопная. Все организует. Хороший клуб, я с удовольствием, если что.

На нас сзади падает нетрезвая блондинка (она нашла-таки Мэтта в этой толчее), и мы все вместе обрушиваемся на колени Самули Косминену из Mum. Остатки водки из бутылки льются на ковер.

– Самули, – говорю я, – на этом диване твой друг Киммо Похйонен кормил нас винегретом. Жизнь прекрасна. Познакомьтесь, это Мэтт из Junior Boys. Мэтт, на этом диване мама Лейлы Хебден и Киерана Хебдена вспоминала группу Junior Boys. С копами знакомиться не будем – они сегодня инкогнито.

Анечка и Ксения, святые девушки, суют мне под нос график отбытия в гостиницу. Эвакуировать полсотни довольных, растерявшихся по клубу, обросших девицами, бутылками, непрошеными етаП'ами музыкантов – жуткое дело. Поднимаюсь с дивана, оставляю подопечных артистов на поруки Анечке и Ксении, выхожу в тишину на Казакова. Отмахиваюсь от таксистов. Встаю на железнодорожный мост и смотрю, как первая электричка на Серпухов в темноте подползает к вокзальному перрону. В каком странном, черт побери, месте мы всех собрали.

Третье сафари за два дня подразумевает хотя бы одного завалящего слона.

Слонов на мозамбикской границе – возмутительный дефицит. Покачавшись несколько часов в джипе, довольствуемся львиным прайдом, лениво глодающим антилопу, и стайками жирафов – их здесь за людей не считают. А мне эти бродячие флагштоки очень даже в радость.

Долговязый, породистый рейнджер Стив родом из Зимбабве, родители вывезли его оттуда в ЮАР мальчиком. Хозяйка дома, пышка Николь, – из центральных кварталов Претории; значит, моложавой Николь точно за 30, белые в центре Претории давно не селятся. Стив и Николь – африканские Тарзан и Джейн, образцовая пара для голливудского фильма. Купили виллу в саванне год назад. Гостеприимны донельзя: это Южная Африка до начала смутных времен. Я разглядываю в их древний телескоп непривычную дислокацию звезд, потягиваю Jameson on the Rocks, который вопреки всякой коммерческой логике принес мне вместе с пледом Стив. Я вижу их в дверном проеме – рейнджер заключает хозяйку в объятия, она запрокидывает голову; о, где ты, англо-бурский Голливуд!

Когда я спросил про интернет, Стив неодобрительно покачал головой. Нехорошо на сафари работать. Интернет – под чучельной головой зебры, напротив телескопа. Следи только, чтобы обезьяны в дом не забежали: их потом, кроме стрельбы, ничем не выгонишь.

У Стива в южном полушарии начинается сезон: с сентября туристы повалят валом. Начинается сезон и у меня. Я проверяю почту:

– Дима Японец согласен на собственную резиденцию в оранжевом зале (Японец – едва ли не единственный приятный светский персонаж в городе, ура!);

– шведское посольство согласно пригласить Йенса Лекмана в связи с премьерой фильма Роя Андерсона в Москве (слава богу, так мы когда-нибудь и Хосе Гонза-леса осилим);

– рулевой Nurse With Wound и друг Тибета Стивен Стейплтон полетит не из Дублина, а из Шеннона, ближе к которому он живет (Дэвид, умоляю, не волнуйся, поменяем рейс);

– звукозаписывающая компания клянется поддержать наш концерт. Mattafix (вам удалось пробить на радио хотя бы один сингл после «Big City Life»?);

– финские электронные деятели Luomo и Сами Койвикко с удовольствием вернутся к нам по осени (пришлите, пожалуйста, Олейникову свои пресс-фото посвежее);

– Ройшн Мерфи принимает приглашение играть на Хеллоуине (бюджет жуткий, на мой вкус, но за эту женщину москвичи и гости столицы последнее отдадут);

– Laibach недоволен маленькой сценой, просят достроить в глубину (достроим, не впервой);

– японский оркестр Shibusashirazu доволен большой сценой, просят ничего не менять (конечно, не будем).

В эти письма я ткнулся наугад, поверив теме письма или опознав цепочку с интересной перепиской. Экран налит жирным болдом – сколько еще за ним прячется хороших новостей? Никаких сомнений, это самый интересный клуб в городе, в стране, от Калининграда до Владивостока, между Берлином и Токио – тут я вспоминаю школьную директрису, брякнувшую 1 сентября на линейке: «Наша школа лучшая не только в городе, но, возможно, и во всем космосе», – так что родители переглянулись: а не забрать ли ребенка отсюда прямо сейчас?

Если удастся начать строить клубную сеть в этом году – открыться в Нижнем Новгороде, потом в Питере, как мечтает Игорь, – нам будет чем заняться на много лет вперед. Даже японский оркестр Shibusashirazu был в Нижнем Новгороде, а я до сих пор понятия не имею, что там находится между Рязанью и аэропортом Нарита.

Вот начнется осень, и всем в ней хватит места. Бесприютному многотысячному «Б1», что начал наконец, сообразно размаху, приглашать гигантов вроде Мэрилина Мэнсона и Шинед о'Коннор и перестал наступать на наши культуртрегерские пятки. Новой «Солянке» Магди и Сергеева в уютной анфиладе благородного особняка, с разнокалиберной мебелью, собранной именно так, как предлагали когда-то Игорю мы с Хомяком (не отстояли идею, жаль). И за наше место нет у меня оснований переживать, почтовый ящик тому порукой. Деньги в Москве-2007 найдутся на все.

Кто хрюкнул?

До рассветного сафари три часа. Вилла полупустая, рейнджеры седьмой сон видят. Кто хрюкнул, спрашиваю.

За стеклянной дверью – пара кабанов у подсвеченного бассейна. Пришли на водопой.

Хрю. Хрю-хрю-хрю. Мы твоя совесть. Ложусь-ложусь. Разлогинился. Хотя бы одного слона утром покажите, а?

Мое поздравительное CMC Игорю летит из Шереметьево.

CMC от Магди ловит меня в Стокгольме: «Мы отменили сет – у Игоря день рождения, у меня музыка не в формате».

М-м-м, я приглашал Магди играть два месяца подряд – у него дел по горло в «Солянке» после открытия, – насилу договорились. Теперь он доехал до «Икры» с сумкой пластинок, как договаривались, поздравил Игоря, посмотрел на застолье и, получается, развернулся. Неловко.

Два приятнейших в городе человека – совпадения форматов это еще вовсе не предполагает. Почему, черт возьми? Я слишком всеяден? Слишком наивен?

Почему я забраковал название резиденции – «Японец поклоняется гипнотической жабе»?

Бонвиван Дима, музыкант, диджей, мечта светских школьниц, – сник, и сник еще больше, увидев, как на его первый сет пришло от силы человек двадцать. Сет в воскресенье, день не клубный, это понятно. Но чудаковатых, смешно стриженных мальчиков и девочек, которые хвостом перемещаются за Японцем из студенческого «Культа» в студенческий же «Кризис жанра», – Японец в «Икре» не убедил. Почему?

Пойду подумаю над этим в Allmanna Galleriet. Там красный бархат на белом кафеле, там студенты в арафатках, медиапиджаки от J.Lindeberg и маргинальные пиджаки от J.Lindeberg-плюс-арафатки мирно надираются вместе под The Knife. Почему у них тут все совпадает?

Слева направо на ВИПе: съемочная группа завораживающего фильма «Ты, живущий!» (жаль, Рой Андерсон не в Москве), советник по культуре Лена, кинодеятель Сэм и три уважаемые бороды: Стивен Стейплтон, Дэвид

Тибет и отец Косьма. Бороды едят борщ. Шведы пьют шампанское.

Скромник Йене Лекман, в пиджаке с чужого плеча, окружен оркестриком из красавиц шведок. В джазе только девушки, понятно и убедительно. Когда они закончат тур с Йенсом – если он когда-нибудь закончится, пластинка-то продается на ура, – они продолжат с Фридой Хювёнен. Спрос на белокурых шведских барабанщиц-басисток будет вечным, простите за трюизм. Впрочем, это ведь не я, а вот он, что на сцене, заметил:

When people think of SwedenI think they have the wrong ideaLike Cliff Richards who thoughtIt was just porn and gonorrhea.

Сегодня Швеция – вот это облако в штанах, мягкотелые рулады, инфантильное крунерство. Спасибо сонному гётеборгскому пригороду за этого парня. И посольству спасибо, конечно: без них мы и половины шведского десанта не осилили бы. Кристоффер, саундпродюсер The Knife, замечает за соседним столиком отца Косьму. Одобрительно трясет головой: молоток святой отец. Святому отцу и его английским спутникам меж тем шведская патока к борщу не очень – но этикет обязывает: слушают.