Сергей Кремлёв - Против Кремля. Берии на вас нет! Страница 38

Подобная политика плодит в обществе китч и сама является политическим китчем. В некотором роде современный Кремль — это филиал пресловутого телевизионного реалити-шоу «Дом-2».

Слово «китч» [от англ. kitsch — дешёвка, чтиво (о литературе), мазня (о картине), пренебреж. — сентиментальщина (как синоним неразвитости ума и души и невзыскательности)] толковые словари определяют как массмедийные, примитивные и отмеченные намеренно дурным вкусом направления в литературе, искусстве и т. д., а также соответствующим образом исполненные предметы массового обихода, одежды, прикладного «искусства» и т. д.

Но сегодня мировое общество в целом и российское общество в частности превращаются в царство китча во всём — в ценностных установках, в политике, в культуре, в повседневном поведении, пристрастиях, досуге…

Видовым признаком современного «россиянского» китча может быть вульгарное по духу, фонетике и смыслу, непонятно откуда появившееся и кем запущенное в оборот слово «прикольно». Оно воистину достойно пополнить словарь знаменитой Эллочки-людоедки из ильфо-петровских «12 стульев» и одно могло бы заменить не менее трети, а то и половины этого словаря из тридцати слов.

И угроза превращения российского общества — от академического до детсадовского уровня — в коллективную Эллочку-людоедку вполне реальна.

Понятие «революционная ситуация» вращается вокруг нынешней России, как спутник вокруг Земли по вытянутой эллиптической орбите, то удаляясь от нас, то приближаясь.

Но что надо под этим понятием понимать?

Классик революции Ленин дал не только классическую, но и полную формулировку революционной ситуации, поэтому нам остаётся её лишь вспомнить. По Ленину, имеются три главных признака революционной ситуации:

«1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменённом виде своё господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса. Для наступления революции бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется ещё, чтобы «верхи не могли» жить по-старому.

2) Обострение выше обычного нужды и бедствий угнетённых классов.

3) Значительное повышение в силу указанных причин активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами» (выделение жирным курсивом моё. — С. К.) к самостоятельному историческому выступлению».

Мировая история знает, пожалуй, четыре таких революционных ситуации, которые привели к успешным революциям, имевшим эпохальное значение для мировой истории.

Четыре эпохальные революции, инициированные важнейшими революционными ситуациями, это:

1) Великая английская буржуазная революция 1640–1649 гг., в ходе которой был казнён король Карл I и вождём которой был Кромвель.

2) Великая французская буржуазная революция 1789–1793 гг., в ходе которой был казнён король Людовик XVI и которая имела ряд сменяющихся вождей от Мирабо до Робеспьера.

3) Русская буржуазная революция февраля 1917 года Милюкова и Керенского, перешедшая позднее в Великую Октябрьскую социалистическую революцию Ленина.

4) Реставраторская капиталистическая «революция» в СССР 1985–1991 годов с Горбачёвым и Ельциным в качестве главных марионеточных её «лидеров».

Первые три революции были исторически оправданны, потому что заменяли менее прогрессивный политический строй на более прогрессивный политический строй. «Революция» 1991 года была полностью антиисторичной, потому что заменила более прогрессивный политический строй на строй менее прогрессивный.

В первых трёх революциях (и других буржуазных революциях этого типа) та часть класса имущих, которая обладала собственностью и имела экономическое влияние, стремилась в дополнение к экономической власти получить также политическую власть, для чего было необходимо изменить политический строй.

В 1991 году в СССР ситуация была обратной — обладающая политической властью «элита» не имела частной собственности и хотела обменять не приносящую крупных легальных доходов политическую власть на частную собственность, для чего тоже надо было изменить политический строй.

Как во всех четырёх революциях, имевших всемирное историческое значение, так и в абсолютном большинстве других, менее значительных случаев, революционная ситуация, предшествовавшая революции, имела все три ленинских признака. При этом Ленин, хотя сам же и отмечал, что в создании революционной ситуации участвуют «верхи», к сожалению, не сформулировал категорически тезис о том, что все три ему известные серьёзные революционные ситуации (и остальные, менее значительные), приводившие к успешным эпохальным или локальным революциям, практически полностью создала деятельность не масс, а деятельность той части «верхов», которая обладала большой экономической и финансовой властью, но стремилась получить ещё и политическую власть, у неё до революции отсутствующую.

Старые «верхи», которые революциями сметались, тоже, естественно, принимали участие в постепенном формировании революционной ситуации, но это участие было невольным, несознательным и объяснялось исторической слепотой старых «верхов» и их жадностью. Один из французских просветителей метко заметил: «Чувствительные люди, проливающие потоки слёз над ужасами революции, пролейте хотя бы несколько слезинок над ужасами, её породившими».

Верно — за десятилетиями и веками творящиеся ужасы, постепенно порождающие революцию, ответственны старые «верхи». Источником долговременных ужасов, порождающих революцию, всегда была своекорыстная политика правящих, старых «верхов».

Но происходящее в сжатые сроки обострение «выше обычного нужды и бедствий угнетённых классов» — это, прежде всего, результат сознательно дестабилизирующей политики тех новых «верхов», которые только собираются прийти к власти в результате революции.

И каждый раз рвущиеся к власти новые «верхи» создавали революционную ситуацию в своих интересах, а последующая революция обеспечивала интересы только этих новых «верхов».

«Низы» же, как правило, оказывались не способными создать самостоятельно или использовать созданную «верхами» революционную ситуацию и довести её до успешной революции в интересах «низов». Исходя из внутренней непрочности и гнилости существующего строя, революционную ситуацию сознательно создают новые «верхи». Они, имея в своих руках крупные финансы и влиятельные кадры, сознательно дестабилизируют жизнь в стране, они сознательно обостряют выше обычного нужду и бедствия народных масс и тем побуждают их к активным действиям в интересах рвущихся к власти «верхов».

Так, продовольственные проблемы в предреволюционном Париже 1789 года, в предреволюционном Петрограде 1917 года и в «предреволюционной» Москве 1991 года создавались самими «верхами» искусственно!

Зимой 1917 года в России было одновременно выведено из строя около тысячи паровозов (в морозы не была слита вода из пароохладительной системы, состоящей из множества тонких трубок), и сразу нарушилось продовольственное снабжение столиц. Эта акция была проведена не большевиками, а буржуазными технократами типа товарища (заместителя) министра профессора Ломоносова из царского Министерства путей сообщения. Ломоносов же входил в одну партию с историком профессором Милюковым — в кадетскую партию крупной буржуазии.

Весной и летом 1991 года в Москве имели хождение продовольственные талоны, в то время как под Москвой то и дело обнаруживали овраги, заваленные мясными тушами и колбасой. Так уже горбачёвскими «верхами» создавалась массовая «протестная» база для успешного демонтажа социализма в СССР.

Каждый раз имущие «верхи» создавали революционную ситуацию сами, и сами же пользовались её плодами. Единственный раз революционная ситуация, созданная «верхами», была успешно развита на пользу «низам». Я имею в виду, конечно же, революционную ситуацию, созданную буржуазными демократами в Феврале 1917 года «под себя», но использованную против них в интересах неимущих в Октябре 1917 года.

Это сумели сделать Ленин и руководимая им партия большевиков. Однако этот случай был единственным, потому что России повезло тогда с такими политическими лидерами, которые твёрдо, честно, искренне и умно стояли на стороне масс, революционизированных буржуазными «верхами».

Например, в Германии — стране, намного более развитой, чем Россия, с намного более многочисленным, чем в России, рабочим классом, пролетарская революция потерпела крах прежде всего потому, что социал-демократические «вожди» этой революции типа Фридриха Эберта (системного аналога Геннадия Зюганова) почти открыто признавались, что не верят в те принципы, которые они проповедуют с трибун.