Владимир Гельман - Из огня да в полымя: российская политика после СССР Страница 39

Иными словами, российские власти пускали в действие «кнут» слишком селективно и слишком неэффективно, в то время как сладкие «пряники», которых (на фоне запредельной коррупции) и без того не хватало на всех, оставались по большей части виртуальными и не доставались гражданам страны в достаточной мере. Пагубная самонадеянность правящей группы была наказана итогами думского голосования 4 декабря 2011 года. 

Время «Ч»: от 4 декабря 2011-го к 4 марта 2012-го

Накануне парламентской кампании 2011 года власти недооценивали риски «обратной замены» Медведева Путиным на посту президента страны, ориентируясь на инерционный сценарий – сохранение политического статус-кво «по умолчанию» в отсутствие каких бы то ни было реалистических альтернатив. В самом деле, в преддверии «обратной замены» политический фон как будто не таил в себе ничего неблагоприятного для Кремля. Все допущенные к думской кампании «системные» партии сохраняли лояльность и готовы были согласиться практически с любым ее исходом. Хотя уровень массовой политической поддержки режима, судя по данным опросов, плавно снижался, этот процесс никак нельзя было назвать критическим спадом, а отдельные «тревожные звонки», свидетельствующие о недовольстве имеющимся положением дел, не воспринимались всерьез. Наконец, экономика страны, если не демонстрировала впечатляющего роста, то, во всяком случае, до некоторой степени оправилась от кризиса 2008–2009 годов. Неудивительно, что в этих условиях власти делали ставку на: (1) административный ресурс во всех его проявлениях (от принуждения к голосованию до «рисования» фиктивных результатов); (2) поддержку статус-кво периферийной частью электората (пенсионеры-бюджетники-жители индустриальных центров, малых городов и сел); (3) апатию и пассивность «продвинутых» избирателей (образованные-молодые-успешные-жители крупных городов) [198] . Но из этих трех факторов в полной мере сработал лишь второй, в то время как третий обернулся своей противоположностью, а первый дал лишь частичные эффекты.

Исходя из таких ожиданий, кампания разворачивалась довольно вяло, и манипулятивная «драматургия» [199] в ее ходе была сведена к минимуму. Пожалуй, единственным заметным (и весьма важным) событием в кампании стала неудачная попытка Кремля реанимировать находившуюся в состоянии глубокого упадка партию «Правое дело». Ей была отведена роль лояльной «нишевой» партии, призванной собрать голоса части «продвинутых» избирателей. Но когда предложенный в качестве нового лидера партии миллиардер Михаил Прохоров предпринял несколько не согласованных с властями шагов, Кремль предпочел избежать рисков нелояльности со стороны своей же креатуры и перед самым предвыборным съездом партии избавился от непредсказуемого Прохорова.

Прозвучавшее 24 сентября 2011 года на съезде «Единой России» объявление об «обратной замене» (Путин – будущий президент, Медведев – будущий премьер-министр и лидер думского списка ЕР) создало у властей и части их попутчиков ощущение свершившегося факта. Если накануне кампании в политическом классе страны ощущалась нервозность из-за неясности кадровых «раскладов» и скрытой конкуренции клик в правящей группе, то разрешение этой неясности успокоило почти что всех представителей элит [200] . Если до объявления о «рокировке» они активно занимались дележом будущей «добычи» по итогам электорального цикла (проявлением чего, в частности, стало формирование параллельно «Единой России» аморфной структуры Общероссийского народного фронта), то, как только новая конфигурация стала известна, они погрузились в инертность и апатию – как выяснилось, в самый неподходящий момент. Такое развитие событий внезапно открыло для оппозиции новое, пусть и узкое, окно политических возможностей.

Накануне кампании разрозненные ряды оппозиции не могли прийти к согласию по поводу тактики своих действий. Самые ортодоксальные противники режима призывали к бойкоту думского голосования, заявляя о его нелегитимности. Часть умеренных оппозиционеров склонялась к поддержке «системных» партий (от КПРФ до «Яблока»), рассматривая их как наименьшее зло по сравнению с ЕР. Другие политики предлагали портить бюллетени на участках для голосования (так называемая тактика «НаХ-НаХ»), хотя ранее, в ходе электорального цикла 2007–2008 годов, аналогичное электоральное поведение оказалось явно неэффективным.

В результате наиболее популярной и, в конце концов, самой успешной оказалась стратегия, активно продвигавшаяся Алексеем Навальным, – голосовать за любую партию, кроме ЕР. Ее эффективность была обусловлена сочетанием двух факторов. Во-первых, она идеально позволяла выстроить «негативный консенсус» против сохранения статус-кво, который объединил самые разные идейные течения, – не только среди самих оппозиционеров, но и в различных группах и средах избирателей, не оставляя режиму шансов для ответных шагов по принципу «разделяй и властвуй». Во-вторых, выбор ЕР в качестве единственной «мишени» протестного голосования оказался как нельзя более удачным – партия, которая играла роль инструмента для оформления решений, принятых правящей группой, не представляла никакой идеологии, кроме поддержки статус-кво, а в глазах избирателей ассоциировалась исключительно с коррумпированным чиновничеством, – была очевидно непривлекательна для «продвинутых» избирателей сама по себе. Ситуацию усугубило и появление во главе списка ЕР Медведева, чья политическая беспомощность в процессе «обратной замены» стала особенно явной. Глава государства, еще вчера пытавшийся заручиться поддержкой «продвинутых» избирателей, привлекая их пустыми обещаниями либерализации и правового государства, вмиг превратился в объект многочисленных злых насмешек. Резкая критика уходящего президента, в которой рефреном звучал тезис о том, что Медведев смог доказать, что Россией может управлять даже полное ничтожество, звучала в этой связи как хотя и жестокий, но вполне оправданный политический приговор [201] .

Другим важным ресурсом, который смогла успешно мобилизовать оппозиция, стал Интернет. Вопреки распространенному мнению ряда специалистов о преобладающей роли социальных сетей в ходе массового протеста по итогам нечестных выборов, российский случай демонстрировал куда более высокую значимость Интернета на стадии, предшествовавшей протестам, – как средства информирования и вовлечения в политику прежде пассивных избирателей в ходе кампании. Ключевым ресурсом здесь выступил Youtube, ранее привлекавший аудиторию Интернета в качестве источника развлечений. Благодаря творческому освоению этого и многих других сайтов, позволявших пользователям самостоятельно размещать материалы в Сети, негативная кампания против ЕР получила невиданный доселе размах. Видеозапись дискуссии между Навальным и депутатом Думы от ЕР Евгением Федоровым, в которой впервые прозвучало определение «партии власти» как «партии жуликов и воров», к марту 2011 года набрала в Интернете свыше 600 тысяч просмотров [202] , а столь уничижительная характеристика ЕР вскоре превратилась в своего рода «бренд». Вслед за этим Сеть наводнили ролики, которые разоблачали, а чаще всего высмеивали манипуляции чиновников, стремившихся в ходе кампании любой ценой обеспечить высокий результат думского голосования за ЕР – количество таких роликов быстро достигло уровня «критической массы». Объявленный Навальным конкурс на лучший агитационный материал против «партии жуликов и воров», спровоцировал взрыв творческой энергии. Мультфильмы и музыкальные клипы работали на подрыв статус-кво, пробуждая интерес к голосованию против ЕР среди тех граждан, кто прежде был далек от политики.

На фоне унылой официозной риторики в духе брежневского «застоя» оппозиционный креатив привлекал «продвинутых» избирателей, менее всего склонных поддержать статус-кво, – тех, кому к тому же явно не хватало своей «нишевой» партии. Фон кампании начал стремительно меняться, и вслед за «несистемной» оппозицией вскоре активизировались и «системные» партии, получившие прямую выгоду от стратегии «голосуй за любую партию, кроме ЕР». Ряд представителей «Справедливой России», КПРФ и, особенно, «Яблока» все смелее и громче поднимали голоса против «обратной замены» и режима в целом. В ряде случаев в день голосования эти партии предоставляли свою «крышу» для оппозиционно настроенных наблюдателей, численность которых, особенно в крупных городах, существенно возросла по сравнению с 2007–2008 годами.

Нельзя сказать, что режим не предпринимал усилий для противодействия оппозиции, но его шаги оказывались явно запоздалыми и лишь провоцировали нарастание протестных настроений. Многочисленные «накачки» в поддержку ЕР, проводимые нижними этажами «вертикали власти», сопровождались обещаниями раздачи «пряников» и слабыми угрозами применить «кнут», но ни в посулы, ни в угрозы, похоже, не верили даже сами местные чиновники. Информационная атака против ассоциации «Голос», которая вела мониторинг нарушений законодательства в ходе кампании и в день голосования, была предпринята властями лишь на последней неделе перед 4 декабря [203] , и уже не смогла нанести ей ущерб, а лишь вызвала ненужный Кремлю скандал. Казалось, что власти стремятся не столько к максимизации результата голосования за ЕР, сколько к минимизации своих усилий по его достижению.