Николай Васильев - Америка с чёрного хода Страница 39

Крутой поворот в политике Белого Дома нетрудно понять, если учесть, что в свой кабинет и на руководящие посты в основных министерствах Трумэн назначил представителей монополий или их доверенных лиц. Нельзя сказать, чтобы и кабинет Рузвельта был свободен от них, но теперь имеет место настоящее подчинение государственного аппарата капиталистическим монополиям. Монополии поставили себе на службу весь государственный аппарат США. В подтверждение этого достаточно привести сведения о составе правительства к началу 1948 года. Портфель министра финансов находился в руках Снайдера – крупного банкира из Сен-Луи; своим заместителем он взял крупнейшего банкира Уиггинса, бывшего одно время президентом «Ассоциации американских банкиров»; министерством торговли заправлял Гарриман, мультимиллионер, председатель компании «Браун бразерс знд Гарриман», назначенный позднее специальным советником президента. Заместителем министра торговли был Вильям Фостер, крупнейший нью-йоркский промышленник; помощником министра – Дэвид Брюс, тесно связанный с монополией Дюпонов; министр обороны Форрестол представлял в кабинете одну из крупнейших банковских фирм «Диллон, Рид энд компани», связанную с германским монополистическим капиталом и осуществляющую нефтяную экспансию на Ближнем Востоке; заместителем государственного секретаря являлся Ловетт, компаньон фирмы «Браун бразерс энд Гарриман», помощником государственного секретаря – Солцман, бывший вице-президент нью-йоркской Фондовой биржи. Да и весь состав правительства Трумэна, как видно из приведенных данных, во многом повторял список наиболее видных членов Фондовой биржи.

С тех пор в правительстве США произошли некоторые перетасовки. Государственный департамент, например, ныне вместо генерала Маршалла возглавляет Дин Ачесон, бывший адвокат Моргана. Есть и другие перемены. Но основная и наиболее характерная особенность кабинета Трумэна – то что его члены являются одновременно и руководящими деятелями монополий, – не изменилась за это время ни на йоту.

Вскоре после смерти Рузвельта в Белом Доме появился бывший президент Герберт Гувер, одна из самых реакционных фигур в Соединенных Штатах. Трумэн нашел общий язык с ним, так же как и с другими заправилами республиканской партии. Сенатор Ванденберг и Джон Фостер Даллес, представитель виднейшей адвокатской фирмы Уолл-стрита «Салливэн энд Кромвэль», постоянно назначались Трумэном в состав делегаций на Парижскую мирную конференцию, на сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. В последнее время Даллес был назначен специальным советником государственного секретаря Ачесона. Таким образом, Трумэн проводил внешнюю политику, именовавшуюся «двухпартийной», в самом тесном контакте с наиболее реакционной группой республиканцев и фактически по ее указке. Поэтому республиканская партия полностью одобряла внешнеполитическую программу Белого Дома. Пресловутую «доктрину Трумэна» сенатор Ванденберг охарактеризовал как «национальную политику величайшей важности».

Помимо официального кабинета министров, в Белом Даме существует узкий «личный кабинет», имеющий большое влияние на деятельность президента и правительства в целом. Главную роль в этом «личном кабинете» Трумэна в указанный период играл упомянутый выше миссурийский банкир Снайдер, давний приятель Трумэна; далее шли: ближайший советник президента финансовый делец Джорж Аллен, бывший директор германо-американского треста Гуго Стиннеса; адъютант Трумэна генерал-майор Гарри Воган; бывший компаньон Трумэна по галантерейной торговле в Сен-Луи бизнесмен Марагон и, наконец, Кларк Клиффорд, адвокат из Сен-Луи, специальный советник, основным занятием которого являлась подготовка текста речей президента. «Личный кабинет» Трумэна называли «миссурийской кликой», так как он состоял по преимуществу из миссурийских дельцов, использовавших старые связи с Трумэном для того, чтобы устроиться на теплых местечках.

Насколько эти местечки оказались теплыми, выяснилось при расследовании Конгрессом в конце 1949 года нашумевшего дела взяточников, использовавших свои связи с правительственными кругами для предоставления промышленникам за взятки крупных государственных заказов. В числе этих лиц наряду с генералами из военного министерства оказались и приближенные президента Трумэна из состава его «личного кабинета» – генерал-майор Воган и Марагрн. В связи с этими скандальными разоблачениями вашингтонская газета «Таймс геральд» писала:

«Пусть не говорят, что Гарри Трумэн не знал о существовании группы посредников, мошенников и взяточников которая оперировала из находящейся в Белом Доме штаб-квартиры. Пусть не говорят, что он не знал, что они использовали не только его имя, но также его канцелярские принадлежности, его машинисток и его телефон для выполнения своих замыслов. Он знал об этом, потому что был знаком с этими людьми с давних времен. Воган является одним из его лучших и старых приятелей. Они работали и картежничали вместе в течение половины жизни. Марагон… также является старым другом Трумэна».

Впоследствии были вскрыты и многие другие факты злоупотреблений, совершавшихся ближайшими сотрудниками и друзьями президента Трумэна.

Нынешний жилец Белого Дома чрезвычайно любит «паблисити», то-есть всякого рода афиширование. Он произносит множество речей. Чуть ли не каждодневно он позирует перед фотографами и кинооператорами, безразлично, в какой обстановке: сегодня опубликованные снимки изображают его во время игры на пианино в вашингтонском пресс-клубе, в то время как кинозвезда Лорин Ьакалл восседает над его головой, взгромоздившись на крышку пианино на следующий день он заснят в момент, когда греческий архиепископ Атенагорас целует его жиденькую шевелюру после вручения ему «Великого священного креста рыцарей святейшего гроба господня» – верноподданнического знака внимания греческих квислингов. Он позирует при вручении орденов и медалей военнослужащим американской армии, во время ораторских упражнении, на прогулке и т.д. и т.п.

Трумэн регулярно устраивает пресс-конференции, несмотря на очевидное неумение противостоять инквизиторской пытливости газетных пройдох, готовых из каждого опрометчивого слова президента раздуть сенсацию. Его частые промахи на пресс-конференциях причиняют немало хлопот членам его кабинета и секретарям, которым приходится потом давать «разъяснения» и «уточнения», сглаживающие какую-нибудь неловкость президента. Когда президент скажет что-нибудь уж слишком невпопад, дело доходит и до опровержений. Доброжелатели, опасающиеся за авторитет правительства, предлагали отменить пресс-конференция президента или по крайней мере ввести практику предварительной подачи письменных вопросов, ответы на которые могли бы быть подготовлены советниками президента или надлежащими ведомствами. Но самолюбивый Трумэн не пошел на это. Реакционный журналист Уолтер Липпман с нескрываемым раздражением писал в связи с этим: «Мистер Трумэн не может сделать этого (то-есть отвечать только на письменные вопросы. – Н.В.), не признаваясь в том, что он не способен вести дела с прессой так, как президент Рузвельт. Но то, что он неспособен, – это факт, и для него было бы меньше неприятностей, если бы он признал его, вместо того чтобы пытаться отрицать». Несмотря на все это, пресс-конференции у президента продолжаются по-старому.

Хотя Трумэн не за страх, а за совесть старался потрафить интересам Уолл-стрита, все же последнему нужен был в Белом Доме такой человек, который отстаивал бы эти интересы с еще большей решительностью. Поэтому во время избирательной кампании 1948 года Уолл-стрит бросил все силы на поддержку кандидата республиканской партии, губернатора штата Нью-Йорк – Дьюи. Ему открыто помогали представители финансовой группы Рокфеллера и «Национальной ассоциации промышленников». Дьюи намерен был взять реванш за поражение, которое нанес ему Рузвельт в 1944 году. Уверенность Дьюи и поддерживающих его кругов основывалась на том, что по сравнению с Рузвельтом Трумэн пользуется незначительной популярностью в народных массах. Заранее торжествуя победу, злейшая реакция во главе с Дьюи откровенно рисовала перспективы своей политики борьбы за мировое господство. Она была готова, если понадобится, вступить на путь прямой агрессии. В своих выступлениях Дьюи не останавливался перед открытыми угрозами развязывания войны.

Это отпугнуло от него большинство американского народа. Чтобы не пустить в Белый Дом оголтелого поджигателя войны, американские избиратели решили голосовать за Трумэна, повсеместно утверждавшего во время предвыборной кампании, что он будет проводить политику Рузвельта. Демократическая партия, опасаясь успеха прогрессивной партии, фактически совершала политический плагиат и выдала ее программу за свою собственную. «Происходившие 2 ноября выборы в Соединенных Штатах Америки дали победу демократической партии и президенту Трумэну. Провал республиканской партии и Дьюи, выступавших на выборах с откровенно реакционной и наиболее агрессивной программой, показывает, что большинство американского народа отвергает эту программу» (В. Молотов).