Алексей Меняйлов - Сталин: посвящение волхва Страница 4

С армией времён Сталина всё просто. Если неугодник удостоверился, что во главе стоит не Брежнев, не Горбачёв, не Ельцин или какой иной кремлёвский шибздик, а именно Первосвященник исконной веры, то есть смысл предположить, что он, как Главнокомандующий, задумал хитрый ход. Эдакий суперкутузовский маневр. В таком случае, неугодник в армии обязан был выполнять приказы, какими бы маразматическими с точки зрения недоразвитого майора они ни казались. Вроде оставления укрытия из стен в два с половиной метра и исходу в леса и болота Белоруссии в 1941-м. Вроде оставления позиций в районе Воронежа в 1942-м, в результате чего образовалась брешь в четыре сотни километров, через которую немцы «по воле богов» рванули к Сталинграду, навстречу гибели, которую Сталин начал им готовить, по меньшей мере, ещё в 1931-м.

В начале войны, для военнослужащих, попавших в окружение, существовал единый приказ: попал в окружение — выходи к основным силам. Приказ, казалось бы, бесхитростный, но Сталин этим приказом достигал великих целей.

Здесь наступает пора напомнить о знаменитых 28 панфиловцах, которые были вовсе не панфиловцами, а группой бойцов-окруженцев. Их придали дивизии Панфилова накануне боя

— ив этом вся соль. Полки немцам сдались, а эти 28 не захотели пристраиваться в хвост ко всяким разным Фимкам. 28 — это те, кто прошёл «просеивание». И показали на что способен неугодник с обычным пехотным вооружением. Даже без противотанковых орудий. Это исследование о героях-панфиловцах уже было опубликовано в «Теории стаи» — но повторение оправдано. В каком-то смысле 28 панфиловцев — это та часть гарнизона Брестской крепости, которая не захотела пристроиться в хвост к Фимке-предателю. Это та часть гарнизона, которая выполнила приказ, и Крепость покинула согласно приказу, согласованному с планом Ставки на случай «внезапного» нападения нукеров Гитлера, величайшего гипнотизёра столетия.

Но в проблеме действий неугодника в ситуации кажущегося разгрома есть и обратная задача. Таким образом, к примеру, я, будучи на тот момент инфантильным неугодником и засев в засаду, своими действиями нанёс бы вред неугодническому делу. Меня надо было остановить! И всех прочих таких же, как я, гавриков. То есть инфантильных неугодников надо было высеять не только из частей первого эшелона, но и из населения, попадавшего под оккупацию. И послать куда-нибудь. В Сибирь, например. В эдакий засадный полк. То есть Сталин, начавший подготовку к войне на уровне секретных объектов, вроде Валдайской «дачи Сталина», году, эдак, в 1937-м, обязан был создать карательный орган, который обладал бы чувствительностью к неугодникам инфантильного уровня развития (те, которые не научились даже молчать). То есть, говоря попросту, орган, который должен был «сажать» не только врагов и буквальных шпионов, но и гавриков вроде меня, уровня на полгода ниже, чем теперь.

И правильно, в Сибирь меня, инфантильного. Лес с троцкистами и насильниками валить. До времени, когда во всех лагерях был объявлен набор добровольцев на фронт. Раньше начала Сталинградской экзекуции меня, гаврика, к фронту подпускать было нельзя.

Зачем жидам после гибели Сталина-Первосвященника надо было придумывать дурилку Брестской крепости? Да очень просто. Брестская крепость, безусловно, придумана в пику Сталину, человеку исконной веры, каму. Дескать, Сталин не справедлив. Не оценил, ну, такой, блин, выдающийся подвиг Фимки-«героя». Дескать, Сталин не всеведущ. Не заметил он героической обороны и её героев. Дескать, Сталин — барахло, а потому равняйтесь на Фимок и Перлмутера-кукурузника, пропитывайтесь не героической философией, а жидовской.

Но и не только в этом акте Жопы с ушами было проявления ненависти к неугодникам. Дурилкой «Брестская крепость» цивилизаторы вложили коренным народам алгоритм поведения и выворотили понятия наизнанку. Если пик героизма Войны — по Перлмутеру — это Брестская крепость, то поскольку Фимка там был предводителем, то основной герой Войны — это еврей, предающий Прародину и золотой свет. И всё у Жопы с ушами получилось: ведь гипнабельному электорату плевать на рассказы фронтовиков о том, что на передовой они евреев что-то не видывали, зато по штабным парикмахерским и продуктовым складам от евреев продыху не было.

Словом, Фимка — очередной Чарли Чаплин, в конкурсе «Чарли Чаплинов» занявший лишь восьмое место. Очередной превознесённый Эйнштейн, на самом деле плетущийся в хвосте из более чем двухсот теорий относительности. Очередной раскрученный Фрейд — с позволения сказать, душелюб и людовед, который сам же в конце жизни объявил свои коммерчески выгодные россказни враньём.

А разве мог быть главным героем Войны при Перлмутере-Хрущёве кто-либо иной, кроме еврея? Удивительно ли то, что все последующие после Жопы с ушами сидельцы в Кремле, при которых ушёл из нашей страны успех, пристроились носом к Жопе?

И уродуют души наших детей всем этим со школы — «обязательная программа» называется…

В истории предательства и бездарной гибели тех, кто струсил и остался в Брестской крепости, отразился механизм всех бед России. Зыбкие духом из коренных народов пристраиваются в хвост к еврею или полуеврею или четветьеврею или за неимением другого просто поджидающему — и он их всех ведёт прямёхонько к бесцельной жизни. Так было при Троцком, так было при Перлмутере-Хрущёве, когда всё покатилось вниз. Так было и при Ельцине с изворовавшейся «семьёй» из Абрамовичей. И так далее. Ложа цветы к доске Фильке-предателю, соучаствуя в культе Предателя Прародины, электорат сам себе прокладывает дорогу к тем поражениям, в атмосферу которых мы всё больше и больше погружаемся со времени ухода Сталина.

Поклоняясь позору Брестской крепости, как якобы подвигу, мы тем вколачиваем в сознание детей наших схему действий — покорность скверному духу, порождающего предателей. Ельцин появился раньше, чем мы услышали его фамилию. Ельцин и ельциноиды, можно сказать, вышли из казематов Брестской крепости. Словом, обычная тёмная магия.

Были, были у нас герои. Но они оплёваны. Был, например, боевой лётчик, истребитель, который больше отметился в стратегии воздушного боя. Он командовал наиболее результативным авиаполком Великой Отечественной, переименованным в Особую группу № 1. Например, за один день на Сталинградском направлении ей удалось сбить 34 самолёта противника. Такого результата больше не удалось достичь никому. Немцы о нём даже специальные листовки печатали и сбрасывали с самолётов. С таким примерно текстом: «Вам одним Василием Сталиным всё небо не прикрыть». Но оболгали, напридумывали СМИсители в угоду хозяевам всякой чуши.

Но это всё уровень психологии.

А на более тонком уровне культ предателя Родины, который Брестская крепость подпирает, поносит Варгу и Первосвященника той эпохи — за это мы навлекаем на себя проклятие сверх механизмов тёмной магии.

Мало того, что впадаем в идиотизм, со всеми вытекающими из идиотизма последствиями («на дурака не нужен нож, ему с три короба наврёшь — и делай с ним, что хошь»), но дополнительно навлекаем на себя проклятие в тонком мире, самом главном.

В самом деле, разве не идиотизм почитать Кутузова и Суворова, но человека, который поднялся выше их, предать анафеме? От этого внушённого идиотизма обречённость на поражение разойдётся кругами и по всем другим секторам нашей жизни.

Эх, поднялись бы народы с колен! Оторвали бы нос от помойки и вдохнули свежего воздуха! Но обложили людей. Со всех сторон обложили. Те же попы в Брестской крепости кадят не накадятся…

Военный материал этой главы имеет мало отношения к главной мысли этой книги (iдвенадцать подвигов как инициатический Путь становления всякого кама-волхва-героя). Эта вводная глава появилась в книге, и притом в начале, для того лишь, чтобы на простом и очевидном материале показать, что многие всем известные «факты» суть ложь. Назначение этой лжи — создать в умах коренных народов ложную картину мира, чтобы довести их до состояния придурков, которыми легко управлять. Цель этой книги показать, что цивилизаторы не гнушаются надругиваться над самым святым. Показать какого масштаба изготавливаются дурилки. Показать, что только Герой может, пройдя подготовку на исконном Пути, вывести нас из тьмы тотального обмана.