Анатолий Уткин - Как пережить экономический кризис. Уроки Великой депрессии. Страница 4

Дальние раскаты грозы стали слышны в августе 1929 года. Строительство стало довольно резко сокращаться. Лишь потом американские экономисты признали, что осенью 1929 года промышленное производство в США сократилось на 20 процентов в сравнении с предыдущим годом. Стали быстро падать оптовые цены и личные доходы, экономика попала в положение, которое впоследствие будет названо классической дефляционной спиралью.

Цены на акции еще оставались стабильными и приносили положительные доходы. Средний реальный доход за 1920-е годы вырос до 25 процентов годовых. В 1928 г. США имели пик производства. С мая 1929-го по сентябрь 1929 года средняя цена акций увеличилась на 40 процентов. С 1924 года все были «быки», т. е. играли только на повышение, «медведей», играющих на понижение, почти не осталось.

«Черный вторник»

Оптимизм рухнул в «черный вторник», 29 октября 1929 года. На открывшейся Фондовой бирже Нью-Йорка в первые же полчаса с начала торгов были проданы три миллиона акций, и сумма проданных акций быстро достигла 16,4 млн долл.(примерно 200 млн долл. в современных ценах). За несколько часов Уоллстрит потерял на падении курса акций более десяти миллиардов долларов. К концу дня биржа потеряла пятую часть своих ценных бумаг. Индустриальный индекс Аоу-Ажонса упал на 48 пунктов. За первую неделю биржевого кризиса обесценились акции на сумму 15 млрд долл. К концу года общая сумма полностью обесценившихся акций достигла колоссального размера — 40 млрд долл. Через два года миллионеров в США насчитывалось уже менее 20 человек. Более всего пострадали сельское хозяйство и добывающая промышленность. Дело усугубила жестокая засуха, которая довела сельскохозяйственное производство до уровня 60 процентов от 1929 года [8].

Почти все сферы экономики испытали тектонические сдвиги. Смертельно ранена была психология доверия к могучей экономике. Владетели акций в безумии спешили от них избавиться. Как напишет впоследствии Скотт Фицтджеральд, «век джаза завершился 29 октября». Индекс Доу-Джонса подойдет к отметке августа 1929-го только в ноябре 1954 года. Но в 1932 году этот индекс потеряет четыре пятых своего значения. Теперь ясно, что рост 1920-х годов был излишне крутым, а реальные дивиденды и доходность акций взлетели до исторического максимума.

Обвал на нью-йоркской бирже 29 октября 1929 года знаменовал наступление новой эпохи. Эра беспечного благополучия закончилась, наступили суровые времена. Валовой национальный продукт страны упал с 103 млрд долл. в 1929 году до 58 млрд в 1932-м. Доход на душу населения снизился с 847 долларов в 1929 году до 465 долл. в 1932-м. Инвестиции в сельское хозяйство сократились с 103 миллиардов в 1929 году до 58 млрд в 1932-м. К маю 1930-го производство автомобилей опустилось до уровня 1928 года.

На протяжении трех лет с начала краха в среднем сто тысяч трудящихся теряли свои рабочие места еженедельно.

Депрессия охватила весь капиталистический мир, но Европа ощутила его в меньшей степени, чем Америка (а Япония сократила производство лишь на 8 процентов). Международная торговля уменьшилась на две трети, резко сократились личные доходы, цены и налоги. С особенной силой кризис ударил по городам. Строительство домов практически прекратилось. Тяжелая промышленность словно остановилась. Производство сельскохозяйственной продукции снизилось на 60 процентов.

Между крахом 1929-го и самым жестоким годом кризиса — 1932-м правительство Гувера наделало столько ошибок, что спираль, ведущая вниз, раскрутилась до невероятной скорости. Уровень продаж упал, экономические потери «балансировались» увольнением рабочей силы. Безработные же неспособны были покупать товары, в изобилии выпускаемые огромной индустрией. Из-за этого цены падали еще ниже, а «лекарство» оставалось прежним — массовые увольнения. Фермеров доводила до нищенства нищета выброшенных за пределы заводов вчерашних пролетариев. Совмещение перепроизводства и сокращения покупательной способности дало жестокие результаты.

Миллионы состояний рухнули в пропасть. Ценные бумаги превратились просто в бумагу. В огромном потоке ученые, доктора, учителя, офисные работники, водители грузовиков, торговцы больших и малых городов были ввергнуты в экономическое безумие. На фондовой бирже практически прекратило биться экономическое сердце американской экономики. «Ю. С. Стил» и «Дженерал моторз» понизили свои цены на 8 процентов. Горящие цифры нью-йоркской фондовой бир-жы отражали стоимость всего лишь 11 процентов той суммы, которая котировалась здесь в 1929 году.

В первые десять месяцев кризиса потерпели крушение 744 банка. А в дальнейшем такая же судьба постигла 9 тысяч банков. Инвесторы потеряли 74 млрд долл. — втрое большая сумма, чем «стоимость» Первой мировой войны. 86 ООО предприятий закрыли свои двери. В 1932 году 273 ООО американских семей потеряли свои дома.

Обяснения

Итак, кризис начался в Америке, но стал мировым. Это нуждается в объяснении. Можно выделить три фактора.

Во-первых, до Первой мировой войны США были должниками всех европейских держав, прежде всего Англии. После Первой мировой войны все европейские державы стали должниками США, в 1,5 раза увеличившими свой валовой продукт. Первая мировая война была скачком в достижении Америкой независмости в финансовой сфере и в достижении массового производства в экономической сфере.

Если бы кризис случился в США в 1914 году, это был бы кризис на периферии мировых событий. Но кризис экономики США в 1929 году был кризисом страны, которая находилась в центре капиталистического мира и перед которой все были должниками. Поэтому кризис стал мировым.

Во-вторых, если в 10—20-е годы XX века в США было сделано огоромное количество изобретений, идущих на национальный рынок, — радио, холодильники, кондиционеры, были созданы новые отрасли национальной промышленности, то в 30-е на эти американские товары был уже грандиозный массовый спрос не только в США, но во многих других странах. Дом становился не просто домом, а был кондиционирован, ра-дофицирован, оборудован новейшими приборами.

В-третьих, выросла сила американского государства, до сих пор стремившегося быть минимальным. Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон создали прогрессивный налог, Федеральную резервную систему, от которой зависели все банки США. За время Вильсона и Ф.Д. Рузвельта государство с помощью Федеральной резервной системы и министерства финансов стало главным банкиром. Во время Первой мировой войны военные заказы шли от государства. Было введено федеральное налогооблажение. То есть мировое значение приобрела не только экономика США, но и США как страна.

Почему же произошел кризис?

К. Поланьи писал: «Первопричиной кризиса… был устрашающий крах международной экономической системы (основанной на золотом стандарте. — А.у.). Начиная с рубежа веков (XIX–XX. — А.у.) система эта работала с большими перебоями. Великая война и Версаль разрушили ее окончательно. Вполне очевидным это стало в 20-е годы, когда чуть ли не каждый внутренний кризис в европейских государствах достигал своей кульминации по причинам внешнеэкономического характера» [9]. Классификация государств уже была связана, отмечает Поланьи, не с географическими признаками, ас состоянием их приверженности к твердой валюте. И вот теперь, когда именно золотой стандарт стал проблемой, Поланьи замечает: «В самом деле, непреложная необходимось золотого стандарта для функционирования тогдашней международной экономической системы была единственным принципом, который разделяли представители всех наций и классов, всех вероисповеданий социальных философий… С окончательным падением золотого стандарта курс этот резко изменился на прямо противоположный. Жертвы, приносившиеся во имя восстановления золотого стандарта, нужно было приносить снова — чтобы жить без него. Институты, придуманные с тем, чтобы стеснить жизнь и торговлю ради поддержания стабильных валют, использовались теперь с целью адаптации экономической деятельности к постоянному отсутствию подобной системы» [10].

Существуют четыре основных объяснения Великого кризиса.

Первое: монетаристское объяснение австрийской экономической школы (а также Милтона Фридмана), указывающее на неумелое руководство циркуляцией денег министерством финансов, на убывающий запас золота, на котором держалась вся система экономики. Неумение государства справиться с повсеместным крахом банков привело к массовой панике.

Второе объяснение исходит из кейнсианской теории: падение покупательной способности в связи с перепроизводством, вызванным излишним инвестированием денег в экономику, лишило покупателей доверия к системе. Версальский мир создал ситуацию, когда Европа для домощи Америке должна брать деньги у побежденной Германии, которая озлоблялась и сопротивлялась этим кабальным условиям. Паника и дефляция произвели кризис. Выход — в преодолевающих дефицит денег у покупателей федеральных вливаниях в банки.