Сергей Переслегин - Фантастика восьмидесятых - причины кризиса Страница 4

Мне кажется, что литературный уровень повести "невидий" этим отрывком определяется однозначно. Штамп виден во всем, даже в структуре фраз, напоминающей стиль очерков пятидесятых годов. Абсолютная недостоверность психологии. Дело даже не в том, что нормальный человек не может остаться равнодушным, впервые увидев горы. Бывают исключения: Эрих Людендорф, когда адьютант обратил его внимание на красоту речки Прегель, блеснувшей в лучах заходящего солнца, бросил в ответ: "незначительное препятствие." (Б. Такман.)

Согласитесь - короткая, точная, безжалостная характеристика.

Казалось бы, в распоряжении автора фантастической повести было гораздо больше изобразительных средств, нежели у историка. Но ничего кроме "он терзался неожиданной неисправностью прибора" В. Попов написать не сумел. Не знаю, с чем это связано. Может быть, с талантом автора, может - с уровнем его профессиональной грамотности.

Есть еще третья возможность - с особенностями первоисточника. Ведь оригинал повести В. Попова в свое время неоднократно переиздавался. Прибор, неисправность которого так огорчила героя, был давно разработан фантастикой "ближнего прицела". Это - немцовский интровизор, который не то одну, не то две повести, искали, испытывали и налаживали неразлучные Бабкин и Багрецов. Правда, тогда не удалось заставить интровизор просвечивать землю на достаточную глубину.

К концу семидесятых годов проблему, по-видимому, решили и прибор, изобретение которого В. Попов приписывает Сергею Бурову, используется в геологоразведке.

Действие повести начинается с того, что расследуя причины аварии интровизора, буров обнаружил, что работу прибора нарушил некий ранее неизвестный минерал. Этот минерал - невидий и является главным героем повести. Судите сами: он не отражает свет, не поддается ковке, не нагревается, не плавится, не окисляется, не изнашивается, поглощает все виды излучений, сверхпроводящ до 2000 С. Еще он повышает гемоглобин, лечит псориаз, препятствующий личному счастью С. Бурова, оказывает общее благотворное действие на организм: "память свежая, думается легко." Кроме того, невидий позволяет... Но об этом чуть позже.

Пока что Буров ничего такого не знает. Он просто держит в руках неизвестный минерал и размышляет: "как сохранить необыкновенную находку в тайне?"

Скрывать невидий приходится даже от ближайших друзей. Это не так просто - версия Бурова уж очень неправдоподобна.

"Как же это ты, друг, умудрился начисто угробить прибор, спрашивают помошники, - хоть признайся, как ты его так?

Сергей оказался в явном затруднении. Но быстро нашелся и виновато ответил:... Как вы думаете, что ответил буров товарищу, стремясь рассеять его недоумение?

"...Об этом я напишу в об'яснительной директору. А тебе как-нибудь после расскажу. Ты прости, но я очень спешу..." (12)

Вот таким образом гениальный ученый пытается сохранить тайну, и это ему удается! (Пока я не обсуждаю вопрос, насколько буровская секретность вообще была необходима.)

Герой возвращаеся в Москву, знакомит с открытием компетентных специалистов и компетентные органы, и в награду получает под свое руководство сначала лабораторию, затем институт и, наконец, об'единение.

Начинаются исследования, и свойства невидия раскрываются во всей полноте. Параллельно нарастает завеса секретности.

Происходит взрыв, весь район окутывает невидиевая туча, непрозрачная ни в оптике, ни в инфракрасных лучах, ни в радиодиапазоне.

"Только надо немедленно гасить все кривотолки вокруг этого случая, - говорит Буров. Нельзя привлекать к нему лишнее внимание." (С. 61)

Интересно, как герои себе это представляют? Как можно скрыть черное пятно, диаметром в несколько километров, аварию, о которой знают сотни, если не тысячи людей?

Меры, однако, приняты.

"Лаборатория в Соснах взорвалась, - тихо ответила девушка. Только ты никому, слышишь? Это и мне неположено знать."

Лет десять назад сотрудники крымской астрофизической обсерватории написали в часы досуга прекрасную юмореску "правда о бермудском треугольнике и летающей посуде". Пародия предвосхитила творчество е. Попова:

"А еще вчерась на рынке бабы сказывали, матрена тимофеевна оглядывается и шепчет, будто бы самого майора Коваленку послали туды... Только ты, гляди, никому не сболтни - государственная тайна! Мне - и то под большим секретом рассказали."

Шпионы, конечно же, не дремлют. Они пытаются захватить помошника Бурова, физика Костю, но не на того напали:

"Костя мгновенно выплеснул коньяк ему в глаза, тут же схватил пистолет и, опережая Леонида Захаровича, выстрелил сначала в него, потом в Сурена. Затем вскочил на подоконник, ударом ноги выбил окно и прыгнул с двухметровой высоты.

Вслед ему раздался выстрел.

Еще в полете Костя увидел метнувшийся к нему силуэт человека и выстрелил. Упав на землю, он тот час же вскочил на ноги и бросился изо всех сил бежать, петляя между деревьями.

Через некоторое время он услышал позади злобное рычание собаки. Оглянувшись, совсем рядом увидел свирепый оскал огромной овчарки и выстрелил в упор."

Двух профессональных разведчиков Костя убил, одного ранил, еще одного добила шаровая молния, позаимствованная из старого рассказа Охотникова. Впрочем, все эти подвиги были ни к чему - дачу окружили войска гозбезопасности.

А Буров продолжает размышлять:

"Выходит, и ядерное оружие может перестать быть грозным... Если даже останется только взрывная сила. Световое же и радиационное воздействие могут гаситься встречным взрывом невидиевой руды... Или - вдруг ядерные, в том числе и нейтронные бомбы в этой среде вообще не могут взрываться? Как все в природе гармонично создано: на всякий яд неизбежно находится противоядие... Надо только поискать хорошенечко."

"Мысль свежая и оригинальная". Лучшая защита от снаряда - броня, от газа - противогаз. А ядерная война станет безопасной, если удастся найти невидий. Или - что то же самое - создать сои. Сравнение правомерно: боевые лазеры сои, как и невидий, препятствуют взрыву боеголовок. Итак, Е. Попов солидарен с Р. Рейганом - СОИ - лучший путь к миру.

Повесть заканчивается апофеозом. Сергей Буров, уже академик, выступает на международной конференции:

- "-Да, велики возможности нашего невидия, но нам и в голову не приходит воспользоваться этим в каких-то иных целях, кроме мирных, ибо наш идеал - мирное сосуществование...

Последние слова Бурова потонули в бурной, долго не умолкавшей овации зала."

Эти строки обидно читать. Они представляют собой злую пародию на советские мирные инициативы. После того, как мы засекретили невидий, скрыли от врагов и от друзей все свойства фантастического минерала, в том числе - и возможность медицинского применения, после того, как мы разобрались в военном значении открытия и создали "невидиевый зонтик", получив тем самым решающее стратегическое преимущество, - после всего этого мы с удовольствием напоминаем человечеству, что наш идеал - мирное сосуществование!.

Кстати, это действительно мечта многих, что у нас, что на западе. Мирное сосуществоване с позиции силы.

Возвращаясь к общей оценке повести Е. Попова, замечу, что свойства невидия противоречат не только второму, но и первому началу термодинамики, то есть, закону сохранения энергии. Замечу также, что сюжет "невидия" принадлежит Владимиру Hемцову, "шпионские страсти" заимствованы у Григория Адамова, а дежурные присывы к миру взяты у Александра Казанцева.

По сравнению с повестью Е. Попова, рассказы Д. Де спиллера (13) производят меньшее впечатление. В произведениях этого автора "нет злодеев, без которых не мог обойтись даже такой романтик, как Грин. Да и сама вселенская природа не предстает здесь в качестве "злодея"... Ни в одном из сюжетов... Мы не найдем "пришельцев", "марсиан", столь привычных и, можно сказать, обязательных гостей из близких и далеких окрестностей вселенной... "Сверхестественное" получает статус природного естества, право нового закона или органического явления материального мира." Это - из предисловия, принадлежащего Ю. Медведеву, "молодогвардейцу", чье творчество будет рассмотрено в данной статье. Продолжим цитату:

"Вместе с тем, при избытке идей фантастических, нужно отметить и недочеты начинающего писателя: сюжетная монотонность, наукообразность изложения, не всегда уверенное владение литературным инструментарием... У Де Спиллера герои в разных рассказах разные, но они настолько лишены каких-либо индивидуальных черт, настолько не персонифицированы, что читатель вряд ли отличит их друг от друга, тем паче, что все они напоминают слишком уж рациональным поведением роботов одной серии.... Всматриваясь в персонажи Де Спиллера, всроминаешь девних пифагорийцев, а то и самого пифагора: методы познания чудес природы этих героев безудержны, но вместе с тем и чисты.

Не сомневаюсь, что читатели встретят литературный труд ученого, кандидата физико-математических наук, доброжелательно.... Занимательная для читателя старшего поколения, книга будет инициировать и увлечение наукой школьной аудитории.