Валерий Лебедев - Сексуальная бабушка Лени Рифеншталь Страница 4

Ее личная жизнь, в конце концов, не стоит на первом плане. Екатерина Вторая по любвеобильности, пожалуй, делит первое о место с Мессалиной. Но титул “Великая” получила не за это. Равно как и титул “Мать отечества” — не за то, что родила Павла и графа Бобринского — птенцов гнезда Орлова.

Рифеншталь тоже великая. Хотя не была ни матерью отечества, ни просто матерью. Она великая хотя бы длиной жизни. Но не только.

Каким образом молодой красивой актрисе удалось стать главным идеологическим режиссером Третьего рейха? Казалось бы, невероятная вещь. Хрупкая скалолазка, танцующая босиком в тунике в духе Айседоры Дункан — и суровая и мрачная мощь марша неулыбчивых каменных лиц на фоне гранитной громады тысячелетней трибуны с неумолимым вождем на ней. Почему именно ей было предназначено было воплотить на тонком целлулоиде всю эту поступь властелинов мира?

Да потому, что внутри этих двух как бы совершенно разных стихий — молодого пламени немецкой Гретхен и нордического льда тысячелетней империи сидела первобытная сексуальность. Притом разного заряда. У Лени она была обычная. Женская, чувственная. С естественным тяготением к самому сильному самцу, который обеспечит здоровое потомство и защитит его. У государства Третьего рейха сексуальность преобразовывалась в стремление овладеть странами и народами. В неукротимое желание сокрушить любого соперника. Поэтому идеальные мужчины рейха — это не совсем мужчины. Это некое воплощение Государственности. Воин, воитель, бесстрашный берсерк, исполинский страж, вечно стоящий на границах германского мира и неусыпно берегущий Новый порядок.

Он совершенно обнажен. Все видно. Но это не какая-то человеческая анатомия, и это не плоть, к поцелуям зовущая. Это, скорее символ Рейха. Можно ли земной женщине полюбить Государство? Можно. Вот как раз в таком образе мускулистого и на все готового Арийского Сверхчеловека.

Я когда-то писал, что еще у наших предков сексуальность стала принимать социализированную форму. Не просто сильный самец, но самец, который стал альфа-животным. Предводителем стада. Если он стал вождем благодаря сообразительности, удачной находке или просто случаю, то сладострастные взоры прекрасных мохнаток обратятся к нему. Омега животное, несчастный павиан-гамадрил, заполучив ради науки от этнолога в руки пустой бидон, оторвал их от самоудовлетворенного сладострастия и начал колотить в подарок экспериментатора. Этот гром вполне заменял как предвыборные речи, так и ежегодное обращение нового вождя к павианьему народу. И — о диво, господин Павиайнен сразу стал самым главным альфа-лидером и признанным авторитетом.

Власть же рождает страшное сексуальное возбуждение у прекрасной части стада, у дам-гамадрильш и моник американских, и они вероломно бросают поблекшего повелителя и усладителя на побиение бывшими подданными, каждый из которых имел что сказать низверженному кумиру — то была родовая месть — тоже не последнее чувство в качестве мотора прогресса. В каком-то смысле превосходящее по мощности даже массы как двигатель истории.

Власть (и богатство) — сильнейшее средство привлечения для извлечения экстаза любви. Только ли материальный эквивалент при этом мнится? Нет, тут дело глубже, кроется в метафизике доминирования, отдачи, растворения и уж потом — получения.

В этом же духе высказался в Гусь Буке СПб Наблюдатель — Monday, February 20, 2006 at 16:49:31

“Секрет Рифеншталь в следующем — она уловила сексуальную подоплеку фашизма. Скромное обаяние тоталитарных спарт, которое перечувствовало много художников, да не все решились высказать. В.Лебедев правильно назвал источник творчества бабушки. Именно секс, сопряженный с агрессией.

Лени Рифеншталь привлекала мощь и брутальность шедшей за Гитлером силы, она по-женски, по-животному ее чуяла и восхищалась ею. (Лилиана Кавани, заметим, туда же, чего стоит финальная сцена Дирка Богарта с Шарлоттой Ремплинг). Основной прием Рифеншталь — это ЛЮБОВАНИЕ натурой, подчеркивание ее. Чувство восхищения, которому, судя по результату, нельзя отказать в искренности.

Вот и С.Эйзенштейн с «Иваном Грозным» тоже поддался этому «обаянию силы» и честно зафиксировал его на пленке. До этого, заметим, он был влюблен в революционных матросов (что признавалось прогрессивным)… Вообще он, как чуткий человек искусства, ловил интересующие его материи, как компас. И мыслил готовыми монументальными кадрами, сильно смахивающими на постановочные плакатные фотографии. А еще Дейнека… впрочем, хватит. Короче говоря, если б Эйзенштейн и Дейнека жили в Германии 30-ых, они бы заткнули за пояс любую рифеншталь. А окажись там же, допустим, Мисима, так и вовсе никакой Геббельс бы не понадобился”.

Гитлер заимел власть исключительно благодаря умению беспрерывно болтать. Как он сам писал в “Моей борьбе”, вдруг “обнаружил, что могу говорить”. То есть, часами и без остановок нести пургу обо всем. С большими эмоциями и жестикуляцией. Именно поэтому он стал почти сразу же, буквально с 1919 года безоговорочным лидером новой национал-социалистической рабочей партии (сначала она называлась просто “рабочая партия Германии). Стал считаться лучшим оратором своего времени. Услышав его на одном из митингов поздней осенью 1932 года прекрасная Лени Рифеншталь прямо-таки воспалилась. И написала ему, можно сказать, любовное письмо. Дескать, я в таком восхищении и возбуждении, что готова ради на вас на все. Я все ваша. Повелевайте мной, мой господин, мой избранник, мой фюрер!

Была принята вождем (весной 1933 года), обласкана и получила первое государственное задание на воплощение в зримых образах величественной идеи Германского Рейха. Что за зримые образы? В первую очередь — нагое тело.

Известный сексолог и культуролог Игорь Кон пишет:

“Культ мускулистого тела взял на вооружение итальянский и германский фашизм. Всякий фашизм является идеологией воинствующей агрессивной маскулинности, которой импонируют образы сильного мужского тела. К тому же в обеих странах для этого существовали историко-культурные и эстетические предпосылки.

Гитлеровцы уделяли физической культуре огромное внимание. Сравнение учебных планов обычной немецкой гимназии до 1931 г. и планов элитарной фашистской школы в 1937 г. показывает, что максимальное сокращение учебного времени (до 23 час.) пришлось на иностранные языки, а максимальное увеличение (до 64 час.) на военно-физическую подготовку, не считая 4 часов общего физического воспитания. Здоровье и физическую культуру государство рассматривало не как самоцель, а как воплощение «национальной идеи» (Kruger, 1999).

Для нацизма физическая культура — часть военно-патриотического воспитания. Физические упражнения считались средством формирования нордического характера. Особенно поощрялись силовые виды спорта, тренирующие «тевтонскую ярость». Гитлер прямо писал в «Майн кампф», что ему нужны «безупречные, натренированные спортом тела». Атлет не имеет права распоряжаться собственным телом, как он хочет, быть здоровым — его гражданская обязанность. Важны не сами по себе мировые рекорды, а физический и нравственный потенциал нации. Особенно высокие требования предъявлялись к членам «СС»: до 1936 г. туда не брали человека, если у него был вырван хотя бы один зуб.

… Фашистский политический телесный канон реализовался в эстетике и искусстве (Hinz, 1974; Wolbert, 1982; Taylor and van der Will, 1991). Согласно принципам нацистской эстетики, нагота выражает не только мускульную силу, но также силу духа и воли. Однако критерии мужской и женской красоты различны. Достойный изображения мужчина должен быть высоким, стройным, широкоплечим и узкобедрым, а его тело — безволосым, гладким, загорелым, без выраженных индивидуальных черт. Каждое напряжение мышц, каждый вздох, каждая выпуклость мужского тела — средства передачи внутренней энергии, жизненной силы, духовных и волевых возможностей. В образах женщин, напротив, подчеркиваются сексуальные свойства, от которых зависит репродуктивность”.

С этой женственностью не все однозначно. Германская женственность, конечно, требовала подчеркивания репродуктивности. Следовательно, демонстрации сугубо сексуально привлекательных черт женского тела. И, вроде бы, это делалось. Но, с другой стороны, женское начало было чем-то противоположным мужскому образцу как воплотителю идеи Рейха. Кто противостоял расовой чистоте и гармонии? Больные, увечные, уроды, отклоненцы-гомосеки. Евреи. Причем нацистская идеология сближала все эти негативы с женским началом. Наверняка, не с арийским женским, а так, “вообще”.

Тот же Игорь Кон пишет:

“Главными антиподами воинствующей маскулинности считались женственность и гомосексуальность — эти свойства автоматически приписывались всем врагам и противникам фашистского режима. В принципе в этом не было ничего неожиданного. Арийскую мужественность противопоставляли еврейской женственности уже в Средние века. Итальянский астролог Чекко Асколи в ХIV в. даже писал, что после распятия Христа все еврейские мужчины обречены на менструации. Иногда еврейскую «женственность» связывали с обрезанием. Медики ХIХ в. приписывали евреям, как и женщинам, повышенную склонность к истерии и гомосексуальности. Отождествление женственности, гомосексуальности и еврейства характерно и для некоторых «самокритичных» интеллектуалов, которые, как Отто Вейнингер и Марсель Пруст, никак не могли принять собственную гомосексуальность и еврейское происхождение. Тема взаимосвязи женственности, еврейства и гомосексуальности сильно волновала и Фрейда (Gilman, 1991; Boyarin, 1997). Гитлеровцы просто довели противопоставление арийской маскулинности и еврейской фемининности до логического конца. В нацистской прессе, антропологии и изобразительном искусстве все «неарийские» мужчины, особенно евреи, изображаются уродливыми. Да и как может быть иначе, если все они — обреченные на гибель дегенераты и человеконенавистники””.