Валентин Свенцицкий - Общее положение России и задачи Добровольческой армии Страница 4

XI

Решить спор «соглашением» с насильниками – невозможно. Они возводят в принцип неподчинение большинству.

Они не признают никаких обязательств. Никаких прав. Против разбойников одно только средство действительно: оружие.

Насильники – должны быть побеждены. Это первое необходимое условие спасения русского народа.

Но мечом воскресить страну невозможно. Мечом можно разорвать ту петлю, которая его задушила. А вдохнуть жизнь должна другая внутренняя сила.

Если витязи земли Русской подняли меч, то вожди духовные должны поднять Животворящий Крест!

Если необходимо одержать окончательную победу на фронтах, то так же необходимо одержать нравственную победу над духовным разложением народа.

На фронте побеждает Армия. Духовная победа является задачей другой исторической силы. Имя ее: Православная Церковь! Здесь неминуемый искушающий вопрос:

– А как же: «не убий»?

На фронте солдаты любят «смущать батюшек» этим вопросом. И многие стараются отмолчаться, думая, что и в самом деле здесь есть какой-то «компромисс».

Фарисеи прикрываются «буквой закона» – любят говорить о «любви к врагам» и непротивлении.

На одного искренне заблуждающегося приходятся сотни бездушных «толстовцев», механически повторяющих заповедь о любви, как граммофон, без живого чувства, без пламенного вдохновения.

Будьте последовательны: вырывайте «око», которое соблазняет вас. Делайтесь скопцами, чтобы не впасть в блуд, если вы так любите буквально и точно, без всяких размышлений понимать евангельские тексты.

Да, надо любить врагов! Но разве не надо любить всех людей? Или дано любить только насильников? А жертв этих насильников любить не полагается?

Ссылкою на любовь нельзя разрешить роковой вопрос: как быть христианину, когда на глазах его убивают невинных.

Да, сказано: «Не убий».

Но какое лицемерие, или недомыслие, или упрямое ослепление (какое было у Льва Толстого) – не видеть, что на войне разрешается вопрос не о том, убить или не убить, а о том – кого убить! Нельзя же «отписываться»: если не поднял оружия – значит, не убил! Нет, убил – если не защитил! Убил, как соучастник. Убил своим попустительством. На войне решается вопрос не о том, пролить или не пролить кровь, а о том, чью кровь пролить: злодея или невинного. Христианину приходится на войне выбирать из двух зол меньшее. И если он скажет: «Не могу убивать ни правого, ни виноватого», – в лучшем случае это будет самообман, в худшем – сознательное лицемерие.

Добровольцы насмотрелись на станицы, из которых приходилось отступать под натиском большевиков, и потом отбивать эти станицы снова. Там находили заколотых детей, распятых священников, замученных женщин. Разве не произошло бы того же самого, если христиане-Добровольцы сложили бы оружие перед освирепевшими большевиками, ссылаясь на заповедь «не убий»? и разве не они бы убили тех мирных жителей, с которыми расправились большевики?

Они! Потому что они попустили бы совершиться убийству.

Войдите в станицу после изгнания оттуда большевиков, и вы поймете, какое святое дело любви совершается силой оружия.

Вы увидите людей, освобожденных этим оружием от смертельного ужаса. Вы увидите воскресающую жизнь и, если вы не убили в себе мертвой догмой живое религиозное чувство, вы поймете, что вопрос о христианской войне должен быть решен не по-фарисейски.

Для христианина – не всякая война допустима. А только та война, которая защищает святое дело. Когда, выбирая между двумя неизбежными убийствами, христианин по совести может сказать:

– Я поднимаю меч на насильника, чтобы меч его не опустился на неповинную жертву. Я беру на себя крест неизбежного убийства, чтобы из двух убийств выбрать то, которое падает на преступника, а не на праведника.

Только тогда, когда христианин может сказать все это, он вправе идти на войну.

Вот почему не безразлично для христианина и то, как ведется война.

На войне самое страшное не то, что происходит во время боя, а то, что совершается после боя.

Бои крестоносцев после победы должны нести с собой торжество правды.

Вот почему нет у Добровольцев более злых врагов, чем те солдаты, которые, пользуясь победами Армии, грабят и насилуют освобожденных.

Эти преступления – страшный удар в самую душу, в самое сердце Армии. Они оскверняют ее святое святых. Они покрывают священные знамена пятнами позора.

Высшее командование по заслугам предает виновных смертной казни.

Но этого мало. Сами воины должны все силы свои отдать на борьбу с этими предателями.

Это те же большевики, обманом вставшие под Добровольческие знамена.

Им все равно, кого бы ни грабить и чьей бы силой ни пользоваться для безнаказанных насилий: будь это разбойничьи полки красных или будь то крестоносные полки Добровольцев.

Христианская война должна быть подвигом. Она должна быть крестным путем на Голгофу во имя воскресения распинаемой Родины.

XII

Именно такую войну и ведет Добровольческая армия.

Но я не сказал бы всей правды, если бы еще раз и в самой категорической форме не подтвердил:

– Одна армия, как бы сильна она ни была и какие бы возвышенные задачи она себе не ставила, не может спасти страну.

Всякая армия – все же сила внешнего порядка. То направление, в котором она действует, определяется внутренними мотивами, и потому «война» может быть и доброй, и злой – в зависимости от «конечных целей».

Главная причина зла – внутреннее разложение народной души. И потому сила внутренняя и должна быть призвана на борьбу со злом.

Оружие освобождает народ.

Оружие «собирает» распавшееся Российское государство.

Церковь должна «собрать» воедино распавшуюся народную душу. Меч и Крест должны соединиться для этого великого дела.

Церковь и может, и должна осуществить ту величайшую историческую задачу, которая сейчас стоит перед ней…

Сколько храмов на святой Руси! Пусть же около них пастыри соберут живые души в одну общую дружескую семью.

Вот тогда-то и начнется новое, русское, национальное государственное строительство!

Не по рецепту оторвавшихся от народной веры заграничных эмигрантов, не по программам заграничных брошюрок, писанных потерявшими всякое национальное чувство людьми, а по заповедям великих русских угодников Божиих, собирателей Русской Земли и молитвенников о ее судьбах – Сергия Радонежского, Московских Митрополитов Петра и Алексия и священномученика Гермогена.

Религиозное возрождение народа – должно следовать за победоносными полками Добровольцев.

Если в освобожденных областях будет царить разнузданная жажда наживы, если люди будут развратничать, пьянствовать, воровать и грабить; если будет процветать взяточничество, спекуляция и самый бездушный злой эгоизм, – все жертвы и все победы будут напрасны!

Одним из путей для пробуждения религиозного подъема и для осуществления Церковью ее исторической роли я считаю необходимым создание при Высшем Церковном Управлении специального церковно-общественного отдела, который бы взял в свои руки организацию церковно-общественной жизни – православных приходов.

Приходы по своей инициативе никогда не осуществят этих общественных задач во всем объеме. Должен быть руководящий центр, который бы давал соответствующие указания и объединял бы деятельность всех приходов единством общего плана.

Только тогда приходы станут живыми общественными ячейками, из которых может сложиться русское национальное государственное целое. Для Церкви не безразлично, в каких внешних условиях живут христиане, ибо эти внешние условия могут и калечить души, и, напротив, могут содействовать их духовному росту. И потому для Церкви не безразлично, принадлежит ли власть кучке разбойников или избраннику народа. Не безразлично – голодают ли прихожане или не терпят нужды, думают ли Городские Думы о благосостоянии местных жителей или нет, заведуют народными деньгами честные люди или воры.

Организованный приход – незыблемый фундамент не только духовно-нравственной, но и государственной жизни.

Церковь, раскрыв свои общественные силы, заснувшие в ней с первых веков христианства, сможет наконец встать в должное отношение к государству.

Крест выше меча. Государственный меч должен черпать свою нравственную силу в церковной организации.

Церковь не должна властвовать, но она и не должна быть рабой государственной власти.

Церковь должна благословлять христианскую власть и акты общегосударственного значения. Церковь должна быть Совестью государства!