Константин Плешаков - Храм, кумирня, регалия, меч Страница 4

Никакой особой мистики во всем этом нет. Заурядное психосенсорное расстройство — деперсонализация — лишает человека его “персоны”, его “я”, при этом оставляя все идеи и (почти) все эмоции в неприкосновенности. Страдающий подобным расстройством профессионально работоспособен и даже в состоянии влюбляться — при полном отсутствии того, что теолог назвал бы “душой”. Более того, это расстройство часто про- исходит незаметно для окружающих. Иногда страждущий награждается еще более экзотическим ощущением, а именно: его “я” распространяется на кого-то из близких. Поэты называют подобное состояние подлинной любовью; если не ошибаюсь, психиатры используют в таких случаях термин “шизофрения”.

Ничего хорошего в подобных расстройствах, конечно же, нет. Но получается, что человеческое “я” может мигрировать, в данном случае — когда единство личности нарушается болезнью. Поскольку смерть тоже в каком-то смысле болезнь, то в ее результате всеми религиями без исключения как раз и предполагается именно миграция “персоны” — пресловутое путешествие в мир духов. Нет ничего невозможного в предположении, что какой-нибудь китайский физик рано или поздно предложит способ переводить персону в электронную среду, окончательно превращая, таким образом, компьютер в альтернативный мозг или, если угодно, все-таки душу.

Другое дело, стоит ли игра свеч. Компью-терная директория убедительно доказывает малоинтересность человека. Если суммировать объем информации, накапливаемой им за жизнь (а именно это он передает своему компьютеру), то выяснится, что багаж этот довольно однообразен и невелик. Вряд ли пролонгированное существование (бессмертие) в состоянии сильно обогатить персону. В таком случае электронное бессмертие окажется не чем иным, как проклятием, потому что даже самые заядлые говоруны вроде Льва Толстого придут в ужас от монотонной репетиции своих речей через каких-нибудь две-три сотни лет. В конце концов обществу придется решать вопрос об эфтаназии для компьютеров.

Вернемся к тому, с чего мы начали. Компьютер служит для человека двумя театрами одновременно: большим (императорским) и малым (репертуар бессмертия). Если зайти по сцене бессмертия слишком далеко, то, видимо, рано или поздно упрешься носом в ту же самую приевшуюся ложу: скуку. Императорский театр имеет привкус дешевки, так как по его сцене бегают не более чем клонированные наполеоны. Однако у него есть одно неоспоримое преимущество: в какой-то момент представление заканчивается.

Короче говоря, после смерти хозяина компьютер может превратиться либо в храм его памяти, кумирню его историй, либо в сломанную императорскую регалию, выбрасываемую на помойку или отдаваемую детям, как затупившийся бесхозный меч. Последнее, возможно, и предпочтительней: в конце концов, жизнь должна чем-то отличаться от смерти.

1998 г.