Газета День Литературы - Газета День Литературы # 87 (2004 11) Страница 4

Нам всё внушают, что поэзия — анахронизм, что стихи, особенно на Западе,— никому не нужны. Однако, в США, например, ежегодно собираются поэты и даже поэтессы-ковбои (крестьянские поэты — по нашей терминологии), читают стихи о природе, о вечных и чистых человеческих переживаниях, разыгрывают призы, постоянно печатаются в журналах.

Летом 2004 года в Барселоне пройдет в течение месяца Всемирный культурный форум, где примут участие сотни театральных, певческих, танцевальных коллективов, этнографических ансамблей, но там будут и писатели, и культурологи, и поэты, которые проведут встречи и круглые столы, в том числе и посвященные роли поэзии в духовной жизни Европы. Интересно, сколько россиян будет присутствовать среди миллиона зрителей и гостей?

Наконец, на той же Лейпцигской ярмарке, где родилась идея альманаха, комитет по печати правительства Москвы планирует, по примеру хозяев, отметить Всемирный день поэзии. Уверен, что на одной из подобных встреч будет представлен и "Поэтический Олимп". Думаю, что новые переводы классики и современных поэтов, а также раздумья и лирические строки русских поэтов докажут, что наши души не стали неподвижными.

А теперь несколько мыслей о современной поэзии и о характерных поэтических антологиях.

Что такое поэзия? Мне вы

Задаете чугунный вопрос.

Я, как паж, до такой королевы,

Чтоб сужденье иметь — не дорос,— так писал замечательный лирик и переводчик национальной поэзии Владимир Соколов, с кем довелось мне много и памятно общаться. Уверен, что и сам поэт знал, и каждый неравнодушный человек чувствует, понимает сердцем, что такое поэзия, разлитая в жизни. Она куда больше и благодатнее, чем просто рифмованные строки.

"Поэзия есть внутренний огонь всякого таланта", — говорил Достоевский. Всякого, даже весьма приземленного, как говорится, ремесленного! Между тем сегодня многие СМИ делают вид, что поэзии не существует вовсе. Даже с безобразно освещенной Франкфуртской книжной ярмарки, с этого лесинско-швыдковского праздника не показали ни единого поэта — даже своего любимого Рубинштейна.

На вечере писателей героической Приднестровской республики, который прошел в ЦДЛ ко мне в перерыве подошла молодая поэтесса Елена Сапрыкина, поблагодарила, что московские поэты приняли ее в Союз писателей, не придираясь формально к нынешнему месту жительства. Лена — москвичка, но бросила столицу и вместе с мужем — тоже поэтом — уехала в старинный городок Юрьевец Ивановской области, чтобы там растить детей и писать стихи. У французов есть выражение: подняться в Париж. То есть родиться в провинции, которая почти вся — южнее столицы, а потом перебраться выше по географической карте, по социально-творческому статусу. Но, глядя на то, что творится сегодня в Москве, можно перефразировать присказку: подняться в провинцию и обрести духовную высоту.

И выше древней колокольни

В округе нету ничего.

За дамбой — Волга, и довольно!

И речь народа моего...

Но Лена, честно и неординарно овладевающая поэтической речью народа, обаятельная и талантливая, никогда не будет включена даже в огромную писательскую делегацию, составляемую нынешним Министерством печати, хотя бы для разнообразия, в добавление, образно говоря, к Елене Шварц, как это случилось при подготовке междусобойчика на 55-ой Франкфуртской ярмарке. Список министра Лесина вызвал возмущение российской многонациональной писательской общественности. Ну и что? "Демократам" ельцинского разлива начхать на доводы разума и совести.

"Родник поэзии есть красота", — утверждал Николай Гоголь. А сегодня порой кажется, что — не красота, а канализационные стоки политиканства, замутнения духа и формы.

Мне понравился сконцентрированный взгляд Владимира Бондаренко на основные направления современной литературы, касавшийся в основном прозы. Попытаюсь так же определенно обозначить различимые пути поэзии.

Редко теперь встречаешь в печати поэтические обзоры или аналитические статьи о текущем стихотворном процессе. Кажется, что он и не течет вовсе, представая не живой речкой, а заболоченным рукавом. Да и сам я, не раз выступавший с обзорами поэзии в журналах, отошел от хлопотного жанра — журналов всех не прочесть, обобщающих выводов — не сделать, хоть книг получаю дарственных — как никогда много. И вдруг, помню, словно нарочно сошлись на моем столе сразу три антологии, но, прочитанные разом, они зримо распахнули три утоптанных большака, которые выбирают современные сочинители, издатели и редкие читатели.

Камень на этом распутье, на тридорожье стоит веками, замшел даже, но надписи-указатели на нем — меняются. Вернее, варьируются в зависимости от царя Гороха и сказочников, сочиняющих путевую легенду. Русский витязь, как и крупный талант Божьей милостью, нелогично выбирает дорогу прямо, но грешные смертные — чаще сворачивает туда, где сулят достаток, славу или хотя бы только гибель коня. Они не ведают убежденности, что душа "прах переживет и тленья убежит".

леТим

Летим

лЕтим

лЕтим

летиМ

Так, играя на компьютере, бескрылый стихотворец из легендарного Братска выразил типичное расхождение между тем, что нам пытаются выдать за летучие поиски, и тем, что происходит в реальности.

На предыдущей Международной книжной ярмарке в номинации "Поэзия года" был отмечен сборник "НЕ столичная литература. Поэзия и проза регионов России", откуда взята эта тлеющая строфа. И почему-то проза в номинации была отброшена. Может, из-за подобного отвратного позора в прозе малых форм: "Один художник гулял с мертвым цветком, всем его показывал и видел ангелов. Но всякие суки пинали его сокровище, е..... по углам и воняли. За это художник их всех сделал мертвыми". Эта мертвечина принадлежит Ольге ФЦ из Иваново. А вот и "поэзия" Ефима Бернштейна из Твери:

Ах, вишенка-черешенка

Ах, лето на земле!..

А девочка-повешенка

Качается в петле...

Виси-виси, поскрипывай

и падать не спеши.

Ах, мед душистый липовый,

отрада для души!

Это разложение с восклицательным знаком не подлежит ни критической оценке, ни эстетическому анализу, но... тиражируется интеллектуалами, номинируется устроителями. И — награждается!

Причем это не просто прихоть сытых, провал вкуса, а — продуманная, агрессивная и финансируемая идеология. Составитель Д. Кузьмин сам настаивает, что стремился представить возможно большее число регионов не только для галочки и отрапортовать об этом. Его цель — навязывание подобных вкусов и новых авторитетов: "Внимание: в общероссийском масштабе способно, думается, до известной степени подстегнуть литературный процесс в регионе (ох, ты!— А. Б.), а расстановка акцентов в таком издании, как это,— повлиять на региональную расстановку сил и иерархию авторитетов". Последнее словцо можно понимать и с его нынешним криминальным оттенком. Вот эти строки, например, Сергея Медведева — просто преступление перед православием и иудаизмом заодно:

Играют девочки в хоккей,

Считают синяки, но тайно

Мечтают, как судья-еврей

С креста им крикнет:"Шайбу-шайбу!"

Кощунственный бред: хотя бы потому, что судья никогда "Шайбу!" не вопит. На черта ему, режиссеру игры, такое кричать? Но крикливая толстенная книга наглядно показала, что ее авторы прекрасно уловили требования времени и спроса, поощряемого фондами, грантами, спонсорами.

Это — один путь процветающей "нестоличной поэзии". А есть другой, ухабистый, не сулящий благополучия авторам. Его представила, например, вдохновитель антологии "Любимые дети державы" Лариса Баранова-Гонченко, которая свое предисловие начала с достаточно странной фразы: "Эта книга никогда не ляжет на стол президента. Её никогда не удосужатся взять в руки члены правительства". Конечно, не удосужатся, раз в новогоднюю ночь министр Греф сравнил несравнимое и опроверг Тютчева... Губерманом: "Как сказал другой гений:

Давно пора, едрёна мать

Умом Россию понимать".

Но характерно, что критика, опекающая целую плеяду других НЕстоличных по духу или месту жительства поэтов, тоже как бы хочет тысячным тиражом влиять не только на регионы, но и на всю страну, а если учесть, что Михаил Шелехов или Вячеслав Артемьев — белорусы, то и на целый Союз, который даже в составе двух стран не складывается, хотя Виктор Верстаков поёт с накалом: