Газета Завтра Газета - Газета Завтра 905 (12 2011) Страница 4

Приоритетом у нас в течение трёх пятилеток были экспорт, жильё, продовольствие. С продовольствием решили вопрос. С жильём разобрались более-менее. По экспорту предстоит работать. Это валюта. Цены на нефть, газ опять подскочили. Сколько надо продать колбасы, картошки, молочных продуктов, тракторов, чтобы заплатить по таким ценам за природный газ и нефть!

Порой говорят: Лукашенко с Путиным враги. Никогда не были врагами. Никогда! Как нас ни сталкивали. Он где-то что-то сказал. Я где-то что-то сказал… Но врагами мы никогда не были. Мы разговаривали нормально, обсуждали все проблемы. Последний Совет министров — это, можно сказать, прорыв наших отношений. Мы подписали соглашение по атомной станции, которое три года не могли выработать. Другие вопросы решили. В принципе нерешённых вопросов не осталось. Во время моего предстоящего визита в Москву все политические вопросы с руководством России разрешим.

И не потому, что Лукашенко на Западе не принимают, он развернулся к России. Я Владимиру Владимировичу сказал: "Если ты думаешь, что мы не будем выстраивать отношения с Западом — ошибаешься. Вы уже чуть ли не в НАТО готовы вступить. А почему мы должны собачиться с натовцами и европейцами? Нет, мы будем выстраивать нормальные отношения". Мы как между молотом и наковальней оказались между Россией и Европейским союзом: и те нас душат, и эти нас давят. Понятно, судьба такая — мы на перекрёстке, у нас географический центр Европы. Мы не хотим быть разделительной полосой, а хотим, чтобы к нам нормально относились, и мы будем эти отношения выстраивать, не поворачивая ни на запад, ни на север, ни на восток. Мы здесь, это наша земля. Я хочу, чтобы нас понимали, и когда Проханов выступает по радио и о нас говорит, я со слезами на глазах его слушаю. И я прежде всего говорю это таким вот людям: мы — русские. Мы не россияне, мы русские люди. Помните расхожий бытовой тезис: мы ж русские люди. Вы из этого исходите.

Коли сами говорите, что вы — четвертая власть, значит, должны какие-то государственные властные функции осуществлять. Я не знаю, какой смысл вы вкладываете, говоря о гражданском обществе. Если вы имеете ввиду то, какое гражданское общество запад нам навязывает, что они под этим понимают? Звучит красиво. Это уже как демократия: море стандартов, а цель одна — наклонить, сломать. У них гражданское общество — другое понятие, отличное от нашего. Возьмем только часть того, что они проповедуют: роль оппозиции. Оппозиция должна быть видна в средствах массовой информации. У оппозиции свои СМИ. Государственные СМИ, которыми управляем мы, власть предержащие, в основном нашу точку зрения отражают, но деятельности оппозиции все равно касаются, и даже деятельности "пятой колонны" в Белоруссии, то есть волей-неволей освещают их деятельность. Средствам массовой информации нужны объективность, правдивость. Этого не хватает. И какую-то воспитательную функцию СМИ должны осуществлять.

АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ. Как вы считаете, Александр Григорьевич, достоверно ли СМИ России отображали события 19 декабря в Белоруссии?

АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО. Я разные российские каналы телевидения смотрю, даже RTVI. Есть на этом канале Альбац. Вот она рассказывает о наших событиях 19 декабря. Говорит, мол, вы сами можете судить, Ирину Халиб арестовали, задержали, били. Вот момент задержания. И якобы по телефону та отсюда — они дают это в эфир — звонит: "Меня, — по телефону такой вопль!— задержали, по морде бьют, идите, такие-сякие, отсюда! Мать-перемать!"— и душераздирающий крик. Потом пип-пип-пип…

А в этот момент, когда ОМОН начал действовать, оказывается, они с Санниковым — это муж её — сбежали с площади, бросив своих сторонников: сели в машину — и бежать. А наши спецслужбы, скажу вам откровенно, их "ведут": одна машина впереди, вторая сзади. Контролируются телефоны её. И она в этот момент, сидя в машине, звонит, кричит, что её избивают. Это записывается, что она звонит из машины. Через несколько секунд по этому же телефону говорит: "Мама, ты посмотри там, как покормить ребёнка". И прочее. Буквально через секунды.

Надо сказать — впечатляюще сделали: душераздирающий плач, женщину бьют. Кто в России в этот момент слушает, думает: ну… Даже я в тот момент думаю: "Зачем женщину били?" Приглашаю председателя КГБ: объяснитесь. Он: "Одну минуточку, Александр Григорьевич,— поднимает трубку по своему подразделению,— передайте нам всё". И мне на стол — документы, записи. Я вынужден был перед председателем КГБ извиниться.

И эта Альбац, от данного "телефонного разговора" отталкиваясь, начала: "Этот подонок Лукашенко! Вот он побил-избил! Вот они в тюрьмах голодные на голом полу…" Такую картинку рисует — жуть!

Она убеждена, что это так и было? Нет. Это провокатор. Она — звено в этой провокации, играет свою роль. Это — средства массовой информации? Зачем так делать? Это враньё.

Или "Евроньюс". На следующий день после выборов я даю пресс-конференцию по результатам, "Евроньюс" ко мне подходит: "Надо взять у вас интервью. Прямая связь с Францией". Я сказал: "Буду говорить с вами, если вы скажете правду. Вот картинка, мы тоже снимали". Парень задает мне вопросы в их духе: "Что, вы не хотите, чтобы вас Европа признала?" И так далее, как ему поручено. Я говорю: "Да, мы хотим, вы покажите по событиям, как было, покажите правду". И он в этот момент, когда я даю интервью, у себя на канале заводит картинку погромов Дома правительства.

Почему не хотите правду сказать: да, Лукашенко плохо поступил, что защитил Дом правительства, что он разогнал людей, что 640 человек арестовал, что в число арестованных попали экс-кандидаты… Это точка зрения, она имеет право на жизнь. Может, я неправильно поступил, а я считаю, что правильно. Потому что есть конституция, и есть закон. Считаете, что неправильно, но покажите альтернативную точку зрения и скажите, что Лукашенко разогнал этих людей, а какое-то количество их арестовал, когда они громили Дом правительства. Это скажите. Но нет.

Почему врут? Потому что в том случае СМИ выступают как орудие борьбы. Я против этого. Если даже мы в белорусских СМИ ошибаемся и перебираем слишком своей государственности, это потому, что пытаемся защититься, отбиться. У нас с Владимиром Владимировичем был разговор. Я ему сказал: "Знаешь, — и ты, и Медведев, и другие критикуют за то, что я говорю. А что у вас говорят журналисты или некоторые депутаты? У вас так система выстроена: надо где-то гавкнуть — Жириновского выпустят. Видишь ли, ему Лукашенко в Белоруссии надоел — полтора десятка лет. В России он не надоел — два десятка лет?

Почему я вынужден реагировать на какие-то действия и заявления? Потому что если у нас журналист или даже премьер-министр скажeт, у вас это не услышат. Когда Лукашенко то же самое скажет, если даже переврут, но вы услышите, поэтому о каких-то вещах я вынужден сам говорить.

Иногда вы, представители СМИ, или не хотите знать, или по каким-то причинам не даёте донести то, что мы думаем. В какой роли вы в таком случае выступаете? Риторический вопрос. Я за объективность. Поверьте, я никогда чрезмерно не перебирал в СМИ, защищая себя и свою власть. Это маленькая толика была в моём имидже, в поведении, в моей политике. Да, я защищаю власть, я не держу её растопыренными пальцами. Ленин как учил? "Власть чего-то стоит, если она умеет защищаться". И это правильно. Говорят: "Он узурпировал власть". Подождите, ребята. Я узурпировал власть? А меня народ для чего избрал? Чтобы я, извините, сидел и смотрел, как страну перевернут? Так у нас уже было. С Горбачёвым мы встречаемся часто, я ему говорю: главная причина того, что произошло в распаде Советского Союза, то, что у нас не было сильного волевого человека, который бы осуществлял свои функции по конституции. Ведь на моих глазах Беловежская пуща была. Я бы определённо поступил, о чём публично сказал, когда голосовал против распада Советского Союза: я бы никого не бил, а разбросал бы вокруг резиденции "егозу", колючую проволоку. Не перепрыгнешь, а если полезешь через неё, то порежешь всё на свете. Пейте, гуляйте там, даже спецсвязь бы не отключал, звоните Бушу. Все демократично. Сидите там.

Как бы народ отреагировал? Аплодисментами!

Но ты этого не сделал. Ты — глава государства, у тебя конституция на столе лежала и, дай Бог, какая. Никого не бей, не души, никого не трави, а действуй по конституции, даже если бы тебе пришлось поплатиться за это. А ты за свою шкуру дрожал? "Как это будет? Что это будет?"

Я всегда думаю о том, что мне еще здесь жить, не будучи президентом. В предвыборную кампанию, когда ещё с Кебичем мы избирались, до стрельбы доходило, когда в меня стреляли на границе с Россией. Вы об этом помните? Нет. Я не стал даже педалировать эту тему. Сказал КГБ: "Положите эти документы в архив". Только выяснили, откуда ноги растут. Сейчас эти люди сидят в России. Они тогда пришли к Кебичу — мы с ним тогда лидировали в гонке — сказали: "Давайте, вашу машину расстреляем и Лукашенко. А свалим на националистов". Такая сватка была.