Журналисты о русском языке - И. Б. Александрова Страница 4

class="p1">Медиапоток нашего столетия – это зеркало, в котором при помощи разных средств отражена как национальная, так и общефилософская языковая картина мира. Составляющие любой картины мира – личность, пространство и время. Современная русская (русскоговорящая) языковая личность, запечатленная в СМИ, бесспорно, отражает и мышление конкретного журналиста (или блогера), и мировосприятие собирательного автора, характерного для того или иного типа издания. Она реализуется, «овеществляется» в тексте посредством одноуровневых, многоуровневых и сегментных концептов – таких, например, как язык, речь, гражданин, власть, труд, культура или оптимизм/пессимизм, зло/добро, прошлое/настоящее, ложь/истина, русские/чужие. Концепты, в свою очередь, могут становиться центром той или иной концептосферы, которая отражает общечеловеческий, национально-культурный, социальный, психологический уровень бытия личности, и помогают понять нравственные критерии, актуальные для современного общества, его аксиологию.

Информационное пространство, продуцируемое СМИ, очень широко. Это целый мир, родной и чужой, говорящий по-русски и на других языках. Он «проживает» многие жизни в кратчайшие мгновения. Как этот мир, это время отражаются в языке СМИ?

Прежде всего, информация о многообразных реалиях жизни поколения XXI века передается при помощи новых заимствований. Они создают предметные очертания современного бытия, как материального, так и общекультурного. Айфон, гаджет, скриншот, инфографика, 3D (англ. З-dimensional – стереоскопичный, объемный), слоган, флэшмоб, фандрайзинг (процесс привлечения денежных средств и иных ресурсов организацией для реализации определённого социального проекта), краудфандинг (народное финансирование тех или иных проектов) – вот небольшой перечень относительно «свежих» заимствованных слов. Они уместны в медиаречи, так как явления, которые они обозначают, уже вошли в нашу жизнь. Многие журналисты отмечают необходимость заимствований. Так, в нашей хрестоматии представлено мнение Д. Л. Быкова, который пишет о заимствованных словах: «Знаете, как замечательно сказано в „Фаусте“: „Зачем во всем чуждаться иноземцев? Есть и у них здоровое зерно. Французы не компания для немцев, но можно пить французское вино“». Интересна и точка зрения С. В. Гогина: «Я знаю журналиста, который в своих заметках никогда два раза подряд не использовал слово „вертолет“, второй раз он всегда писал „винтокрылая машина“, из-за чего новостийная заметка начинала походить на детскую сказку, вышедшую из-под пера графомана, или на беллетристику низкого пошиба. Подобным образом сегодня телевизионные журналисты почему-то стесняются два раза произнести в эфире слово „бюджет“, заменяя его на громоздкое синонимическое словосочетание „главный финансовый документ“, в котором целых два иностранных слова, и возят по всему репортажу эту тяжелую конструкцию. В вопросе употребления заимствований, я полагаю, журналист должен руководствоваться языковым чутьем и вкусом, эрудицией, чувством меры, а также знанием антропологических законов восприятия текстов (как, впрочем, и в остальных случаях)».

Заимствования всегда присутствовали в русском языке – и при крещении Руси, и во времена Ивана Грозного, и в XVIII–XIX вв., будут они приходить и в будущем. Явление это международное. Языковая политика разных стран в отношении заимствований, однако, различна. Например, во Франции для того, чтобы заимствованное слово вошло в словарь французского языка, должно быть решение Французской академии. В Италии тоже достаточно аккуратно используют заимствования. В итальянском алфавите даже появились новые буквы, которые маркируют слова, пришедшие из английского языка (это «k», «w», «j»). В английский язык, наоборот, слова из других языков проникают свободно, что можно объяснить влиянием менталитета американцев: в США соединились многие народы и культуры. Пожалуй, только в области использования международной терминологии существует определенное единство.

Известно, что многие термины имеют заимствованную природу. И если журналист стремится точно информировать своего читателя о тех сторонах нашей жизни, которые связаны с достижениями в науке, ему не избежать использования иноязычных слов (к сожалению, такова реальность: многие устройства, для создания которых используются высокие технологии, пришли к нам из-за рубежа).

В подобной ситуации оказываются и те работники СМИ, которые информируют общество о принятии новых законов, указов, постановлений. Такие тексты очень трудно переложить на ежедневный, понятный язык, подобрать адекватные русские аналоги. Вот почему журналистские материалы содержат множество цитат, в которых присутствуют термины иноязычного происхождения (действительно, пересказ «своими словами» законов, постановлений и инструкций может привести к разночтениям). Но здесь необходимо чувство меры: журналист должен ощущать тот предел, за которым необходимое заимствование превратится в кокетство «умными» словами. Как пишет О. А. Бондаренко (см. анкету), «самое главное – не захламлять суть, не путать смысл и не забывать о доступности информации». Ведь специализированное издание – это все-таки средство массовой информации, а не перепечатка регламентирующих документов. Газета или журнал должны быть удобочитаемыми. И здесь на помощь журналистам может прийти знание особенностей речевой коммуникации, собственно языка и его структур. Придать сухому повествованию диалогическую форму, расчленить сложное синтаксическое построение на короткие ёмкие фрагменты, использовать в заголовке аллюзию или градацию, столкнуть прямое и переносное значение слова – вот далеко не полный перечень советов журналистам, пишущим для аудитории со специфически профессиональными предпочтениями.

К сожалению, существует и мода на заимствования, которые в этом случае употребляются как ненужные синонимы уже имеющихся обозначений предметов, явлений, понятий. Таковы, например, эндаумент-фонд (целевой фонд), фейк (фальшивка, подделка), энтертейнмент (развлечение), кастинг (отбор), паблики (публичные страницы в какой-либо социальной сети), скайдайвер (парашютист/ парашютист-акробат), автохтонный (коренной), тикеты (билеты), афтершок (повторный сейсмический толчок), мелтдаун (расплавление активной зоны ядерного реактора), кофе-брейк (перерыв на кофе) и пр.[8] Подобные варваризмы неуместны в медиаречи, ведь журналистский текст должен быть прежде всего информативным и доступным для понимания самой широкой аудиторией.

Об этом пишут и сами журналисты. К примеру, Г. Балтаева, отвечая на вопрос нашей анкеты о заимствованиях, указала: «…мне не нравится, когда из иностранных языков берется то, что есть в родном. Например, „презентовать“. „Представлять, показывать“, по-моему, – гораздо лучше». Такова и позиция К. Алейниковой (см. анкету): «К сожалению, в последнее время употребление заимствованных слов в СМИ стало избыточным, и это вредит изданию: если за красивым „фасадом“ иностранных слов от читателя ускользает смысл статьи, он перестанет читать такой журнал». Особенно эмоционально высказался по поводу злоупотребления заимствованиями легендарный диктор В. И. Балашов (см. анкету): «Вы услышите сегодня Чехова, даже Пушкина, Лермонтова, других поэтов? Я не слышал. Слышу музыкальный бред, ведение теле- и радиопрограмм какое-то звонкоголосое, основанное на криках, дурацких шутках. Шоу придумали… Кто может до конца расшифровать это слово?..». Столь же выразительно высказалась и Л. Мониава (см. анкету): «Недавно в „Вечерней Москве“ под фотографией была подпись „дримфлэш“. Мне сначала показалось, что верстальщики вставили слово в неверной кодировке. На газетной полосе это выглядит как полная абракадабра. Потом вчиталась, узнала знакомые английские корни. Но ощущение смешной несуразицы осталось. Русский язык не беден, большинству заимствованных слов вполне можно найти привычный русский аналог. Даже нужно. Кто же будет заботиться о стиле и возрождать русский язык, как не его носители?