Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2002) Страница 40

“И помиловал бог Русскую землю, а татар пало безчислено многое множество”...

Какие слова! Эти древние летописи можно перечитывать бесконечно.

Выросший в более поздние годы вблизи Дона поэт Д. В. Веневитинов (так воспринимавший крепостническую действительность: “Грязь, мерзость, вонь и тараканы, / И надо всем хозяйский кнут — / И вот что многие болваны / Священной родиной зовут” — не правда ли — современно?) находил успокоение для себя лишь в обществе друзей и на природе: “Всякий раз, когда я переправляюсь через Дон, я останавливаюсь посредине моста, чтобы полюбоваться на эту чудную реку, которую глаз хотел бы проводить до самого устья и которая протекает без всякого шума, как само счастье”(!)... Совсем как о Тихой Сосне, куда весной заходит рыба с Дона и в который нередко... бежит теперь обратно полумертвая, отравленная. Но об этом будет свое слово,

На берегах Тихой Сосны выросли замечательные поэты, философы, художники, ставшие таковыми, возможно, во многом благодаря ей, — Н. В. Стан­кевич, А. В. Никитенко, К. Ф. Рылеев, И. Н. Крамской, Я. С. Маршак. Ее видами  любовались  А. В. Кольцов,  Я. И. Неверов,  Т. Н. Грановский, Г. Н. Трое­польский...

Автор слов ставшей народной песни “Ермак” поэт Кондратий Рылеев, повешенный за участие в восстании декабристов 1825 года, так написал про свои родные места (“Петр Великий в Острогожске”):

Там, где волны Острогощи

В Сосну Тихую влились,

Где дубов тенистых рощи

Над потоком разрослись,

Где в лугах необозримых

При журчании волны

Кобылиц неукротимых

Гордо бродят табуны;

Где в стране благословенной

Потонул в глуши садов

Городок уединенный

Острогожских казаков...

У Тихой Сосны расположены город Алексеевка, села Ильинка, Колтуновка, Мухо-Удеревка, Ближнее и Дальнее Чесночное; в Острогожском районе — Зосимовка, Коловатовка, Нижний и Верхний Ольшан, другие и сам Острогожск. И всех жителей с одинаковым гостеприимством привечает река-кормилица.

Какие слова находили для нее с древних пор лучшие из ее питомцев или проезжих людей! Монах Игнатий в сочинении “Хождение Пименово в Царьград” (1389 г.) писал: “Приплыхом к Тихой Сосне и видехом столпы камены белы, дивно же и красно стоят рядом, яко стози малы, белы же и светли зело, над рекою Сосною”.

А вот как отзывался о Тихой Сосне и ее угодьях поэт, философ Н. В. Стан­кевич: “Альпы едва ли так понравятся мне, как меловые горы над рекою Сосною” (на них и похоронен Николай Владимирович, как и завещал). Или из письма родным: “...сельская жизнь имеет для меня прелесть только в Удеревке… Особенно хотелось бы полюбоваться на замерзшую речку, на дым, столбом поднимающийся с деревни”.

Автор трехтомного “Дневника” — мемуаров о жизни в России начала ХIХ века, академик, уроженец Удеревки А. В. Никитенко писал в “Повести о самом себе”: “Они жили на берегу Сосны в небольшой крытой соломой побеленной хате, за которой к самой реке спускался огород с грядками капусты, гороха, свеклы, кукурузы и разного рода цветами. Тут красовались пышные гвоздики и огромные подсолнечники, пестрели разные маки и другие цветы”.

Об историческом прошлом моего края, неразрывно связанном с рекой, говорилось немало. Реки, даже малые, оказывали огромное влияние на то, как складывалась историческая судьба живущего на их берегах населения — юга Западной окраины (украйны) России, а затем и всего государства. Чаще всего в истории название местности — реки, горы — служило основой этнических наименований племен и народов: “донские казаки, волжане, двиняне...”. Еще по густинской летописи Русь — “от реки глаголемая Рось — притока Днепра” и “ехать в Киев, значило ехать на Русь”. Оттуда древний корень “рос”, “роськая земля”, “роський народ”, рослые. А затем уже “о” преобразовалось в “у” — русы, русские, русые (возможно, и “русло” — тех же корней). Согласно исследованиям Б. А. Рыбакова “росы” — значит также — живущие у Донца, Дона. Название Роси когда-то носила река Оскол. Отмечено, что “на территории лесостепи между Правобережьем Днепра и Поросьем (по реке Рось) на Западе и Северским Донцом и Доном на Востоке с начала новой эры, в топонимике (рос, Поросье) и этномике (роксаланы, росомоны, аорсы) широко отложился термин “рос”. Это была Рось — Роськая — русская земля” (по В. В. Мавро­дину: “Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности”, М., Высшая школа, 1971). Имеются и другие исследования, интересные, но... обширные. Так, согласно “Повести временных лет”, приглашенные словенами, кривичами, чудью и весью варяги были из племени “русь”; “от тех варяг прозвася Руская земля” — “в царствование византийского императора Михаила начася прозывати Руская земля”. “Руские и ромеи (византийцы) сталкивались друг с другом и общались, встречались в Константинополе, на Черноморском побережьи, в устье Днепра, дунайских гирлах и Херсоне”.

На древнерусских реках, в том числе и на Тихой Сосне, укреплялись границы Руси и само братство славянских народов — русского, украинского, белорусского. Тихая Сосна веками защищала живших на ее берегах славян от набегов всякого рода завоевателей с востока и юга. Она представляла собой как бы границу между половецкой степью и лесостепью. По крутому левому берегу реки тянулась пограничная черта, а за нею — Дикое поле. Через броды на Тихой Сосне — Каменный, Черемховый, Чесночный, Осиновый, Песковатый и другие проходила Кальмиусская сакма — одна из степных дорог татарских вторжений в Россию — от Приазовья, верховой реки Кальмиус. Позже она была перегорожена Белгородской чертой и потеряла свое стратегическое значение.

У Тихой Сосны стояли леса, на холмах и в других открытых местах возвышались сторожевые курганы, виднелись вышки — с них посылались сигналы о вторжении врага — огнем и эстафетой — на скакунах:

Опять с Задонья

От Орды

Доносят русские сторожи

О приближении беды...

………………………….

Поле Дикое за Доном,

Кровожадная Орда,

Что огнем

И смертным стоном

Метит веси, города.

......................................

Поле,

Поле Дикое,

Доколе

Аспидной жестокою грозой

Нависать тебе над русской долей,

Палом стлаться по земле родной?!

                                    (Сергей Поликарпов:

                                        из поэмы “Подкова”).

На Тихой Сосне были воздвигнуты крепости Верхососенск, Бирюч, Ольшанск, Острогожск. Прибрежная земля становилась все более русской, ограждалась от захватчиков валами, заторами, надолбами, засеками — непроходимыми лесными завалами-западнями из подрубленных деревьев — кронами в сторону нашествия. Славяне постепенно укоренялись на обживаемой земле и стояли за нее не на жизнь, а на смерть. Хорошо сказал об этом тот же поэт Сергей Поликарпов: “Все, над чем сутулил спину, /Как рожденное в тугах, /В нас врастает пуповиной, /В нашу жизнь /И в дедов прах, — / В землю ту, / Что род твой холил / Пуще собственной души, / Потому что / С хлебом поле — / Жизнь. / А жизнь / Не сокрушить! / Потому так яро бьется / Смерд за край обжитый свой, / Что охватно — / Русь зовется / С красной буквы прописной. / Имя долов, / Имя люда / И небес над ними — / Русь! / Как на собственное, /Всюду/На него я отзовусь...”.

По глубокой и широкой Тихой Сосне проходили в древности торговые ладьи, струги, сторожевые челны. Было отмечено, что “по всему волжскому пути с его важнейшими ответвлениями, в частности, по Северскому Донцу, Осколу, Сейму встречаются многочисленные клады арабских монет — следы древней торговли с Востоком”. Помню, как интересно рассказывал в детстве нам, учащимся начальной школы, о прошлом края директор местного краеведческого музея С. С. Миргородский. У него в музее хранились серебряные монетки с арабской вязью, найденные под меловой горой возле прибрежной криницы. Мы их видели собственными глазами. Степан Степанович организовывал вместе с моим отцом-учителем походы ребят к окрестным памятникам истории и природы. От Миргородского мы узнали, что наше село названо Чесночным вовсе не из-за пристрастия местных жителей к чесноку (хоть оно также имеется). В древности, когда татары выходили к бродам Тихой Сосны из степей, предки-славяне препятствовали их переправе: забивали в дно реки острые колья, выковывали и бросали туда железные булавы с шипами. Река ощетинивалась такими “чесноками”, и лошади с кочевыми повозками не могли через нее перебраться. Славяне тем временем отбивались от врага, уходили в лесные дебри.