Олег Попцов - Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет Страница 40

В чем-то его можно оспорить, но гораздо чаще он оказывался прав. Юрий Михайлович Лужков управляет Москвой с 12 июня 1992 в качестве мэра мегаполиса, и с 13 апреля 1990 года — в качестве председателя Мосгорисполкома. Кому-то не терпится уточнить: не управляет, а правит столицей. Ах, боже мой, не снискать числа людей, завидующих мэру, но не умеющих делать и жить так, как он.

Не станем рассуждать на тему, какой была ранее Москва, и какой стала ныне. Это понятие «ранее» можно отнести к Москве брежневских, горбачевских и иных времен — «от Кантемира до наших дней». Лужков со своей командой создал образ другой Москвы. И дело не только в преображении города, он словно вырвался из вечерней тьмы и воспарил. Но за все надо платить. Лужков не только изменил внешний облик города, изменилась его философия. Москва стала европейским городом. Кому-то это не нравится. Устремляясь в Европу, столице нельзя потерять дух собирательницы земель русских. Это справедливое беспокойство, но трудно упрекнуть Лужкова, что он чужд этой идее.

Мне кажется, философия Лужкова, как градоначальника, укладывается в одной фразе: «Стать европейским городом, оставаясь Москвой российской». Нет смысла пересказывать его биографию, итоговой будет опять одна фраза: вся осознанная жизнь его связана с огромным городом на семи холмах. Он — прирожденный хозяйственник, управленец, и с этим трудно спорить.

Он возглавил Москву на волне демократических перемен, после событий начала 90-х годов, перевернувших страну и сменивших государственный и общественный строй в ней. Москва в демократический прорыв входила в тандеме: ученый — экономист Гавриил Попов, на правах политика, основоположника новых демократических экономических воззрений, и Юрий Лужков, которому было не до политики, но он знал хозяйство и умел им управлять. Надо было суметь удержать огромный город на плаву, сделать его центром не только политических новаций, но и мегаполисом, обеспечивающим экономическую и социальную стабильность, без чего не может быть стабильности политической.

Августовский путч 1991 года Лужков проходит еще в связке с Гавриилом Поповым. Затем Попов сходит с управленческой дистанции и возвращается в науку. Он был крайне необходим для переходного периода от горбачевской перестройки к экономическому «модерну» гайдаровской поры. Но затем началась совсем другая история, испытание экономических нововведений практикой жизни. Реформы этого испытания не выдержали в силу своего типового гарвардского наполнения и полной неадекватности российской реальности.

Лужков остался на капитанском мостике один. В 1993 году губернаторов и мэров стали избирать, и Ю. Лужков избирается мэром Москвы. Знаковый эпизод биографии: выступая на съезде народных депутатов РФ в Кремле в 1993 году, куда был вызван для объяснения ситуации, на истеричные требования депутатов отстранить его от должности, он рассмеялся и парировал: «Это не в вашей власти, господа! Меня избрали на этот пост москвичи!» факт запоминающийся, олицетворяющий суть Лужкова, независимого, самостоятельного, уверенного в правоте своих действий и поступков главы города. Не просто города — столицы России.

Не будет лишним сказать, что мэр столицы любого государства — фигура значимая. Мэр — вечный претендент на высшие посты в государстве. Лужков не исключение. Все его проблемы в его успешности.

В конце 80-х годов, Лужков стал твердым сторонником перемен. Как талантливый хозяйственник, организатор и управленец, он лучше других понимал масштаб деградации, который переживала правящая и единственная партия страны КПСС и ее руководящее ядро — Политбюро ЦК.

Стагнация в стране была повсеместной, но Лужков понимал: горбачевская перестройка застой сохранила. Были открыты окна политической свободе, но с отставанием в экономике и переводом ее в нормальное русло и отказом от распределительной системы в государстве не справились, из чего следовало: перемены должны обрести иной импульс кардинальных экономических реформ.

Не уверен, что Юрий Лужков был сторонником капиталистической формы ведения хозяйства, но он, как одаренный хозяйственник, понимал одно: уравниловка, порожденная социализмом, сначала уничтожила высокую идею равенства, равенства стартовых возможностей, а затем породила дух массового иждивенчества. У страны случился паралич трудового сознания, она утратила интерес к собственному развитию.

В «лихих 90-х» пришло время некомпетентных говорунов. В этом штормящем море смуты нужно было удержать руль корабля, имя которому Москва, и высмотреть тот единственный маяк, на свет которого и следовало вести корабль. Этим маяком оказался Борис Ельцин. Судьба свела их достаточно близко в 1985 году, когда первого секретаря Свердловского обкома партии Ельцина по протекции члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева перевели в Москву, и он скоро возглавил МГК партии.

Министр химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР Николай Васильевич Лемаев позвонил первому секретарю Московского горкома партии Борису Николаевичу Ельцину с просьбой отпустить Юрия Лужкова, который в то время возглавлял химический концерн в Москве, на должность своего заместителя.

Ельцин внимательно выслушал министра. Пообещал подумать. А на следующий день пригласил Лужкова в МГК и предложил ему возглавить продовольственное управление города. Юрий Михайлович согласился. И мы, рядовые жители столицы, очень скоро почувствовали «новую руку» на пульте распределения не очень-то обильных в то время продовольственных потоков. В магазинах Москвы появились свежие овощи и фрукты. Стало больше мяса и молока, других продуктов, которые оставались на прилавках до вечера, что до Лужкова, в силу каждодневных набегов на столичные магазины миллиона-другого жителей провинции, было невозможным.

Затем Борис Николаевич Ельцин оказался в высших сферах партийного Олимпа, откуда его легко и непринужденно «сковырнули», как только он «высунулся» больше положенного в раскрытое окно «трамвая желаний» власти. Вскочить вновь на подножку этого трамвая удалось, только полностью отказавшись от КПСС, его вскормившей в буквальном смысле слова. Но зато он взял «все» — стал первым президентом всея России. Тогда-то судьба снова свела этих людей вместе. Гавриил Попов стал «знаменем» демократической России в пределах МКАД, а Юрий Лужков, как всегда, «пошел на хозяйство», и оказался во главе московского правительства. В ту пору он, может быть чаще, чем когда-либо, говорил: «Я не политик, я хозяйственник!»

Ельцин Лужкова знал, и выбор Гавриила Попова одобрил. Затем Гавриил Попов ушел. Никакого конфликта не было. Про-сто роль градоначальника — это не его роль. И на долю Лужкова выпала непростая обязанность объединить в себе политический образ демократической Москвы и организатора повседневного быта, а, в общем-то, жизнеобеспечения, громадного города. И он с этой задачей справился. Трижды избирался мэром столичного мегаполиса, и всегда подавляющим большинством. Его последний «выборный» результат — 76 % голосов избирателей. Попытки кого-либо составить ему конкуренцию всегда заканчивались сокрушительным провалом.

Почему у Лужкова не сложились отношения с младореформаторами? Вопрос риторический. Исполнительную власть не выбирают, ее назначают. И он, как законопослушный политик, принял ту власть, которую назначил президент. Его мнением никто не интересовался.

Сразу после путча ушел Иван Силаев, который был ему понятен. Он не был в восторге от правительства Ивана Силаева. Да и откуда восторгу взяться? Это было первое правительство «независимой» России, и такое сочетание казалось невероятным.

Предчувствие развала СССР дышало в затылок, и российский Верховный совет проголосовал за экономическую независимость Российской Федерации. Ситуацию тех времен правомерно назвать виртуальной, когда «перетягивание канатов» происходило ежедневно. Российское правительство отвоевывало свои права у правительства Союзного. Затем выборы первого Президента России, и почти сразу после выборов августовский путч 1991 года. А дальше — адова дорога, нескончаемый конфликт между президентом и парламентом. Любопытная деталь: за время пребывания Лужкова на посту мэра сменилось девять министров финансов федерального правительства, семь премьеров и три президента.

Какие-то частности жизни объяснимы вполне, иные, при всей их очевидности, остаются загадкой. При всех испытаниях, которые выпали на долю России за первые десять лет ее существования, Лужков всегда сохранял верность Ельцину, оставался опорной фигурой президентской власти. Его отношения с Ельциным были дружественными, и в те времена устойчивой нестабильности пчеловод Лужков обеспечивал семью первого президента России медом и молоком из своего хозяйства. И в дни попыток государственного переворота 1991 и антигосударственного мятежа 1993 годов, и в момент чрезвычайных экономических катаклизмов шоковой терапии, дефолтов 1994 и 1998 годов, Лужков оставался надежным оплотом президентской вла-сти. И это при том, что начиная с 1997 года отношения Ельцина и Лужкова изменились до неузнаваемости.