Юрий Нерсесов - Как перевирают историю Страница 40

Не преуспев в уничтожении противника, англичане пытались сорвать злость на мирном населении. Например, 1 августа 1919 года их самолёт сбросил бомбы на участников митинга в центре Кронштадта. Но 11 погибших и 12 раненых кронштадтцев не сильно уменьшили боеспособность Балтфлота, и англичанам пришлось убираться при равных с Россией потерях. Потопив или захватив лёгкий крейсер, 5 эсминцев и плавбазу, они лишились своего крейсера, 2 эсминцев, подлодки, военного транспорта, пары тральщиков и 6 торпедных катеров. Тем не менее, появление вражеских эскадр под стенами Петрограда изрядно отравило жизнь оборонявшим город Сталину и Троцкому, а также властям советской Карелии.

Пристроив на зеленогорских дачах английских корсаров, финны сумели неплохо наладить взаимодействие с британцами и на сухопутном фронте. В апреле 1919 года их «Олонецкая добровольческая армия», подчиняющаяся ну совсем независимому от Хельсинки «Олонецкому правительству», начала наступление на Петрозаводск, к которому одновременно с севера двинулись англо-канадские части. Лишь проведя общую мобилизацию и бросив на фронт всё, что можно, наступление предшественников НАТО удалось отразить, а к 8 июля «Олонецкую армию» выбили из Карелии окончательно.

Не оставляли маннергеймовцы и попыток прорваться к Петрограду, за помощь во взятии которого командующий Северо-Западной белой армией генерал Юденич обещал удовлетворить все территориальные претензии финнов. Одновременно с движением на Петроград эстонских и белогвардейских отрядов в июне-сентяб-ре 1919 года на Токсово наступал «Северо-Ингерманландский добровольческий полк». Данная экспедиция

обосновывалась необходимостью освободить от русского гнёта местное «коренное население» — так называемых ингерманландских финнов. Однако те освобождаться не особенно жаждали, да и вообще не являлись коренными жителями, поскольку были поселены здесь шведами в начале XVII века. «Освободители» ненадолго захватили кусочек приграничной территории, но, не получив ожидаемой поддержки, были вышвырнуты обратно. Правда, их командир, полковник Эльфенгрен, оказался настолько упрямым, что в 1925 году вернулся на российскую территорию для подготовки очередной заварушки, однако был своевременно поставлен к стенке.

Следует признать, что главные силы Маннергейма на Петроград всё же не пошли, предпочитая спокойно грабить Карелию. Естественно, не из гуманных соображений. Финский главком просто не хотел иметь дело с частями 7-й Красной Армии, которая сосредоточила свои основные силы именно на севере, а не против Юденича. На 5 мая 1919 года из 16 тысяч её активных штыков

здесь находилось 8900, из 406 пулемётов — 213, а из 170 орудий — даже 125, то есть почти 80% всей армейской артиллерии.

Не рискнув лезть под их жерла, оккупанты с особым садизмом вымещали злобу на пленных и мирных жителях. Автор нескольких книг о советско-финских войнах петербургский историк Виктор Степаков собрал настоящую коллекцию зверств, достойных самого крутого штатовского триллера. Например, в деревне Кимасозеро майор Талвела забил палкой 70-летнюю старуху Никитину, а внука её соседки колотил по голове до тех пор, пока тот не свихнулся от боли. В деревне Юшкозеро унтер-офицер Карвонен отрубил топором голову пленному Лейконену. Его приятели отрезали милиционеру Тарасову сперва пальцы на обеих руках, потом нос, уши и выкололи глаза. Солдаты из отряда «Алоярви» распиливали не понравившихся им местных жителей специальной двуручной пилой, а вбивание в глаза и уши пленных винтовочных патронов вообще было любимой забавой финских военнослужащих, как и варка их отрезанных голов. По свидетельству магистра политологии Хельсинкского университета Йохана Бэкмана, газета «Суомен Кувалехти» до сих пор относит этот специфический обряд к разряду милых армейских шуток.

Лишь к июлю 1920 года, после изгнания британско-канадских и американских интервентов, этот беспредел был прекращён, «Временное карельское правительство», в которое был преобразован созданный финнами «Комитет», бежало в Хельсинки, а все оккупированные территории, кроме Петсамо с его богатыми никелевыми рудниками, освобождены. Мирный договор, заключённый в Тарту (Юрьеве) 14 октября 1920 года, закрепил установившиеся границы, но вскоре боевые действия вспыхнули снова.

Как и во всяком уважающем себя цивилизованном европейском государстве, в Финляндии совершенно искренне считали, что мирные соглашения существуют исключительно для того, чтобы нарушать их в самый удобный для себя момент. И Юрьевский договор,

естественно, не являлся исключением. Конечно, его подписание позволило финскому руководству изрядно поживиться, но по сравнению с грандиозными планами покорения Архангельщины, Мурманщины и Петрозаводчины, Выборг с Петсамо тянули разве что на лёгкую закуску перед обильным пиршеством.

Уже 10 декабря 1920 года «Временное Карельское правительство», «Олонецкое правительство» и ещё несколько политических микробов создали в Выборге «Карельское объединённое правительство». А в конце сентября 1921 года в Тунгудской волости Карелии состоялся подпольный съезд членов очередного «Временного Карельского комитета», организованного при активном содействии финской агентуры. «Комитет» должен был создать из недовольных властью элементов так называемые «лесные отряды», провозгласить себя Карельским правительством, а затем совместно с посланными на помощь финскими войсками овладеть территорией региона. Вооружённое выступление «лесных отрядов» началось 24 октября, а 6 ноября первые из них перешли границу РСФСР. Численность интервентов и присоединившихся к ним противников советской власти вскоре превысила 6 тысяч человек, а поскольку, согласно Юрьевскому договору, все регулярные части Красной Армии были выведены из приграничных областей Карелии, захватчики отбросили малочисленные погранзаставы и быстро продвинулись на 50-60 км, угрожая Мурманской железной дороге.

«Временный Карельский комитет» торжественно въехал в Ухту, и некоторое время заседал там, однако халява длилась недолго. Введя на территории Мурманского края и Карельской Трудовой Коммуны военное положение, советская администрация сосредоточила там около 15 тысяч красноармейцев, 166 пулемётов, 22 орудия, 17 аэропланов и 3 бронепоезда. В конце декабря из переброшенных частей был создан Карельский фронт, который в первых числах января 1922 года начал методично очищать Карелию от незваных гостей. Наступая от Мурманска и Петрозаводска, части фронта уже к 17 февраля выбили финнов со всей занятой ими территории, а для полного осознания провели и пару образцово-показательных рейдов по вражеской земле.

И тут, подобно любым огрёбшим по шее захватчикам, финны вспомнили о международном праве, срочно составив кляузу в уже существовавший тогда Международный суд в Гааге. Но даже в этой, мягко говоря, не особенно расположенной к большевистской России организации претензии Хельсинки расценили как ничем не обоснованную наглость. Чтобы открыто не становиться на сторону красных, гаагские судьи 24 июля 1923 года заявили о своей некомпетентности в данном вопросе, и неудачливые агрессоры остались с носом. Правда, и ущерб от интервенции, оценённый после окончания боевых действий в 5610 тысяч золотых рублей, нам не компенсировали.

Вряд ли стоит удивляться, что Финляндия с той поры стала рассматриваться как плацдарм для внешней агрессии против СССР со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде, прежде всего, Зимней войны 1939-1940 гг. Благо и в 30-е годы в Хельсинки изо всех сил старались показать, что являются соседом, которому доверять не стоит.

После разгрома в Карелии горячие финские парни поняли, что самостоятельно поживиться за счёт Москвы у них кишка тонка. Между тем зуд к округлению границ как минимум до Белого моря никак не ослабевал, а самые отмороженные предлагали расширить пределы грядущей империи аж до Енисея. Справедливо решив, что гуртом и батьку бить легче, в Хельсинки решили для начала договориться с кровными братьями из Эстонии. И уже в 1930 году оперативный отдел финского генштаба подготовил записку о взаимодействии вооружённых сил братских республик в грядущей войне против СССР. Помимо прочих мер, планом предусматривалось минирование советских территориальных вод, а главное — организация «мощного наступления из Финляндии на Ленинград и базу Балтийского флота». (Я.Лескинен. «Тайное военное сотрудничество Финляндии и Эстонии против СССР», журнал «Цитадель», №10, 2002 г).

Конечно, даже совместный штурм финнами и эстонцами Ленинграда мог иметь успех разве что в случае смерти его защитников от смеха, но в Кремле не без основания предполагали, что на невские берега может заявиться и куда более представительная компания. Верные принципу, сформулированному первым финским премьер-министром Пером Свинхувудом: «Любой враг России должен всегда быть другом Финляндии», горячие финские парни после прихода к власти Гитлера начали активно сотрудничать с его спецслужбами. Шеф Абвера адмирал Канарис и его ближайшие помощники Пиккенброк и Бентивеньи, начиная с 1936 года, разрабатывали совместные планы действий против СССР с руководителями финской разведки полковниками Свенсоном и Меландером. В середине 1939 года на территории Финляндии появился германский разведывательный орган «Кригсорганизацьон Финляндия» (так называемое «Бюро Целлариуса»). Его задачей стал сбор данных о положении дел в Ленинградском военном округе, Балтийском флоте и ленинградской промышленности.