Андрей Остальский - Нефть: Чудовище и сокровище Страница 40

Короче говоря, не обязательно быть корнукопианцем, чтобы верить – пик, наверно, где-то впереди, но пока путь к нему лежит по очень длинному плато.

Родственник асфальта, спаситель человечества

Есть на западе Канады огромная и не очень густо населенная провинция Альберта, площадью процентов на 20 больше Франции. Живет же в ней всего-то каких-нибудь три с небольшим миллиона обитателей – как в двух-трех аррондисманах Парижа, ну или округов Москвы. Но под ногами у альбертцев лежит огромное количество нефти. По некоторым подсчетам – 1,7 триллиона баррелей! Вдумайтесь: человечество за всю свою индустриальную жизнь потратило на всё про всё примерно один триллион баррелей. А тут чуть ли не в два раза больше под ногами валяется. В одной стране, мало того, в одной малонаселенной провинции!

Но вот именно что: валяется. Плохо лежит. Залегает не то, чтобы глубоко, но достать непросто. Чтобы нефть получить, надо ее «выжать» из тяжелых битуминозных песков.

Теоретически между тем эти самые пески могли бы стать спасением от энергетического голода на долгие десятилетия для всего мира.

Пески содержат вещество – битум – близкое по своему составу к асфальту. Из него можно гнать синтетическую нефть или же прямо получать нефтепродукты, бензин и прочее. Но до последнего времени процесс этот был и дорог, и трудоёмок, и чреват сильным загрязнением окружающей среды. Битум, в отличие от легкой нефти, не поднимается наверх из-под земли под собственным давлением, он почти не течет (представьте себе не до конца застывший асфальт!) и с ним приходится повозиться – нужно «разгонять» его с помощью пара, всяких специальных растворов и горячего воздуха. Да и транспортировать его, мягко говоря, не просто: по нефтепроводам при нормальной температуре он бежать отказывается. Есть вариант добычи поверхностный, карьерный, а есть еще более дорогостоящий – шахтный. Но в любом случае, процесс еще тот – недешево баррель обходится. Но когда в 2007-м году цены на обычную нефть-сырец зашкалили за сотню, а потом стали приближаться к 150, битум показался весьма привлекательным вариантом – и для инвесторов, и для потребителей. Однако вновь потом цены покатились вниз, и опять вернулись сомнения.

Совсем недавно некоторые нефтяные компании утверждали, что производство в Альберте обретает экономический смысл при мировой цене на нефть всего-навсего в 30 долларов за баррель. Однако теперь уже ясно, что инфляция удорожила все и без того недешевые составляющие сложного процесса добычи и переработки битума. Теперь уже специалисты говорят о цене в 60 или 70 долларов за баррель, при которой игра стоит свеч. Но при продолжающейся чехарде цен и обменного курса доллара, к которому нефть привязана, сомнения вряд ли рассеются. К тому же новые власти Альберты решили потихоньку заканчивать с льготным налоговым режимом для компаний, решившихся строить свои нефтяные замки на канадском песке.

И, разумеется, непонятно, что будет с экологической стороной вопроса. Разрабатываемые месторождения в Альберте – зрелище не для слабонервных. То ли гигантская, до горизонта, залитая чем-то асфальтообразным стройка на нулевой фазе, то ли планета Марс после атомной войны… При извлечении битума и производстве синтетической нефти выбрасывается в атмосферу куда больше (в 3–5 раз!) углекислого газа, чем при традиционной нефтедобыче и переработке. (В одной только Канадеоколо 40 миллионов тонн в год). Тратится огромное количество пресной воды – в Альберте производственный битумный процесс требует ее больше, чем потребляет крупнейший город провинции Калгари. Ну и, понятное дело, деревья и всякую прочую мешающуюся под ногами растительность приходится «зачищать».

Вовлеченные компании обещают впрочем, заботиться об окружающей среде и кое-какие средства уже вкладываются в восстановление почв и высадку новых молодых деревьев. Но до полного восстановления нанесенного ущерба ждать придется примерно, как до второго пришествия.

Тем не менее, мировые нефтяные компании планировали вложить в битумное производство Альберты около 31 миллиарда долларов. Но не уйдут ли эти деньги в песок? Это зависит и от причин политических (куда надо отнести и активность «зеленых»), но прежде всего – экономических.

В Канаде дело дошло до того, что уже почти половина всего производства (добычи) нефти приходится на битум. Что, кстати, позволило этой стране обогнать всех своих конкурентов и стать главным поставщиком нефти в США. Замечательный экономический успех, но в нем же кроется и корень проблемы.

В 2007-м году Конгресс США принял закон, запрещающий нефтепереработку, чреватую более сильным «парниковым эффектом», чем традиционные методы – как будто специально для того, чтобы перекрыть дорогу на юг канадскому битуму.

Между тем и сама Канада уже законодательным образом постановила: после 2012 года дело будет обстоять так: хотите из наших песков углеводород выжимать? Извольте улавливать весь ваш углекислый газ и еще придумайте, как его безопасно хранить, после того, как поймаете… Исследовательские лаборатории нефтяных компаний лихорадочно ищут способы выполнить решение, но пока с неопределенным успехом…

Так что не исключено, что зря американские нефтеочистительные комбинаты расширяли в последнее время свои производственные возможности по переработке битумной нефти – как бы ни пришлось их сужать…

Непонятно, сбудутся ли теперь прогнозы экспертов, предрекавших, что к концу десятилетия Альберта станет вторым Ираном – сможет выбрасывать на нефтяной рынок около 4 миллионов баррелей в день.

Залежи битуминозных песков в большом количестве есть и в Венесуэле, и в России, и в США, и на Ближнем Востоке. Но абсолютным чемпионом в битумной лиге является всё же Альберта, ей досталось почему-то 85 процентов всех мировых запасов. Но благословение это или проклятие? Мнения среди канадцев и даже среди альбертцев резко разделились. Причем создается впечатление, что тех, кто хотел бы от этой привилегии (или тяжкой доли) отказаться, всё время растет, и они, кажется, начинают задавать тон.

Рано или поздно и другим богатым этим добром странам тоже придется решать тот же вопрос для себя. России в том числе.

Но теперь о самом главном – об экономике. В середине 2007-го года, когда цены на нефть-сырец достигли безумного, как тогда казалось, уровня, создалось впечатление, что и налоговых льгот производителям битума уже больше не надо. Что на нефтяные пески Канады обязательно найдутся охотники. Как бы трудно и дорого их переработка не обходилась. Всё выгоднее, чем выкладывать по полторы сотни за несчастный баррель WTI или Brent. Но нет – прошло менее полугода и вся ситуация снова перевернулась с ног на голову. Какой же безумец будет возиться с тяжелыми песками при цене 35 долларов или даже 45 за обычную, легкую нефть?

Нет никакого сомнения, что цены будут скакать и дальше. А раз так, кому-то пора вообще-то определиться: в долгосрочном плане нужен этот битуминозный песок или нет? И, прежде всего, решение за канадскими властями. Чего они всё-таки хотят: спасти родную окружающую среду от опасного заражения, или просто пополнить бюджет за счет дополнительных налогов? Потому что иначе толком не выйдет ни того и ни другого, а остальному человечеству так и не удастся понять, стоит ему рассчитывать на эту огромную прибавку к нефтяным резервам или надо срочно искать что-то другое. Пока еще не поздно, пока еще не наступил «Олдувай».

Недоделанная нефть

У тяжелых нефтеносных песков есть еще один углеводородный родственник, который тоже мог бы, хоть и в меньших масштабах, помочь пережить годину энергетического кризиса.

Известен он с седой древности, но официально запатентован в конце XVII века. Да, представьте себе: уже тогда в Англии вовсю оформляли патенты на технические изобретения и открытия. В 1694 году был выдан уже 330-й Королевский патент. Получили его трое подданных Вильгельма III и Марии II (уникальный случай совместного правления мужа и жены). Эти подданные Их Величеств закрепили за собой открытый ими «способ извлекать и изготавливать большое количество дегтя, смолы и масла из особого рода камня».

Но погодите: масло из камня: это именно то, что буквально означает по-гречески слово «петролеум». Так по-научному и сегодня называется нефть (иногда в это определение включают также и природный газ). Но, вполне возможно, первой «нефтью», которую познали древние греки, было именно горючее вещество, получаемое из камня. (Хотя более распространено мнение, что термин придумал в 1556 году немецкий минеролог Георг Бауэр, писавший под псевдонимом Георгиус Агрикола. Он явно питал слабость и к камням, и к звучным наименованиям на античных языках.)

Так или иначе, но существует такой слегка рыхлый камень черного, коричневого или красноватого цвета, напоминающий по фактуре каменный уголь. И называется он – сланец. Или горючий сланец. Горючий – потому что, в отличие от угля, может загореться от вспыхнувшей спички, настолько высоко в нем содержание этого самого «масла».