Александр Хинштейн - Кризис Страница 41

Павлов Валентин Сергеевич (1937–2003) — министр финансов, последний председатель правительства СССР, один из авторов неудачно проведенных экономических реформ.

В 1991-м Павлов тоже был в ГКЧП. Но от волнения и обилия виски в первую же ночь прямо в кабинете потерял сознание и с гипертоническим кризом был спешно эвакуирован на дачу, где в постели и пережил все «чрезвычайные» дни. Прямо с дачи его и увезли потом в «Матросскую тишину»

Цифры, однако, свидетельствуют об обратном. Эта реформа обречена была по определению. С самого начала правительство собиралось обменивать не все деньги, а лишь конкретную сумму — 51,5 миллиарда; менее 40 % от общей массы. Остальные рубли Павлов счел криминальными, нетрудовыми доходами, как тогда говорилось.

Это была не последняя забава премьер-министра с внешностью отличника-переростка. 2 апреля (странно, что не 1-го, вот смеху бы было!) правительство подняло в 3-4 раза цены на продукты, товары, коммунальные и транспортные услуги.

И без того тяжелая жизнь стала совершенно невыносимой.

С этого момента страна окончательно потеряет к власти всякое доверие и уважение. И потому, когда к концу года Советский Союз навсегда ушел в небытие, большинство восприняло случившееся с нескрываемой радостью.

Верилось, за горизонтом нас ждет новая, счастливая жизнь, как в изобильной Америке.

Откуда нам, тогдашним, было знать, что наступающее десятилетие окажется одним из самых трагичных в отечественной истории, а на пороге стоят уже новые катаклизмы и кризисы, равным которых страна еще не видела…

Нахальная молодежь

Первому президенту России некогда было заниматься подъемом экономики. Ельцин все время с кем-то боролся.

Сначала — с Горбачевым и его последышами. Потом — с Хасбулатовым и Руцким. Без перерыва — с коммунистами, губернаторами, мэрами, даже со своими вчерашними соратниками, которых он регулярно превращал во врагов.

Но ожесточеннее всего первый президент боролся с алкоголем. Уничтожал он его в неограниченных количествах. Первые годы своего правления Ельцин пил почти ежедневно. Начинал употреблять прямо с утра, по приезду в Кремль. Вечером, недвижимого, его уносил домой Коржаков.

Где уж тут — экономика…

Ельцин был человеком поразительно малообразованным. Книжек он, говорят, вообще не читал. В театры ходил только по протоколу. В науке не разбирался.

Его представления об экономических реформах были сродни детской вере в волшебную палочку. Стоит только избавиться от ненавистного горбачевского гнета, как мгновенно жизнь забьет ключом и потекут молочные реки вдоль кисельных берегов.

Власть досталась Ельцину слишком легко, он-то готовился к затяжной, многолетней борьбе. Но Горбачев уничтожил себя сам чередой бесконечных ошибок, откровенными глупостями, непрекращающейся болтовней. И в этом была главная беда первого президента.

Ельцин Борис Николаевич (1931–2007), первый президент Российской Федерации.

Когда ему решат ставить памятник в Москве, то изваять Бориса Николаевича, конечно, надо будет на танке. Всякие нехорошие ассоциации с ленинским броневиком не должны смущать. Вчерашний партаппаратчик Ельцин, залезая на бронетехнику в августе 1991 года, думается, прекрасно отдавал себе отчет, кого будет напоминать. Он и действовал зачастую по-ленински: не зная броду, лез в воду, метался, заблуждался, его экономическая политика была хаотична и привела к массовому обнищанию народа.

Ельцин был типичным политическим Кашпировским: усаживайтесь у телевизора с баночкой в руках и будет вам счастье. Подобно Хрущеву, он тоже хотел перепрыгнуть пропасть в два прыжка, но спьяну рухнул в нее

Получив власть, демократы просто не знали, что с ней теперь делать. Никакой мало-мальски серьезной экономической доктрины у Ельцина отродясь не имелось. Вся его политика строилась лишь на критике действующего режима. Но одно дело критиковать, и совсем другое — работать…

Свидетельств тому имеется немало. Вот, к примеру, слова Сергея Филатова — одного из виднейших демократов той поры, впоследствии руководителя президентской администрации:

«У Ельцина не было своей программы преобразования России».

— У Ельцина никогда своих идей не было, — вторит ему другой президентский соратник, Михаил Полторанин. — Помню, когда он пришел в МДГ, первое выступление было типичным выступлением партийного босса. Всем оно очень не понравилось. Но там Попов был, экономист, мозговитый мужик. Афанасьев, Пальм, Бочаров… Ельцин, как губка, все впитывал, а потом стал выступать с этими же идеями. Его программы чисто наше дело.

Юра Афанасьев с ним работал, Гавриил Попов помогал, я. Но чужое — оно и есть чужое, не выстраданное. Сегодня в голове сидит, а завтра, когда начинает себя огораживать, улетучивается…

Такой человек, как Гайдар, мог появиться только рядом с Ельциным. Когда Гайдара — вчерашнего зав. отделом газеты «Правда» — привели знакомиться с Ельциным, прямо в баню, президент мало что понял из его лекции о макроэкономике, но, боясь быть заподозренным в невежестве, согласно кивал и поддакивал.

Леонтьев Василий Васильевич (1905–1999) — выдающийся экономист, создатель теории межотраслевого анализа.

С 1931 г. жил в Америке, активно помогая своей новой родине. Был президентом Эконометрического общества и Американской экономической ассоциации, основал Институт экономического анализа. За развитие метода «затраты-выпуск» получил Нобелевскую премию по экономике 1973 года. Был удостоен ряда престижных наград, в том числе французского ордена Почетного легиона и высшего японского ордена «Восходящее Солнце». В его честь названы многие экономические явления — существуют, например, модель Леонтьева и парадокс Леонтьева. Леонтьев увлекался парусным спортом и потому любил объяснять ученикам, что экономика очень похожа на яхту в море. «Чтобы дела шли хорошо, нужен ветер — это заинтересованность. Руль — государственное регулирование»

А ведь в то же самое время свои услуги новой власти предлагал лауреат Нобелевской премии по экономике, русский по крови и американец по паспорту, Василий Леонтьев. Однако признанному мировому авторитету Ельцин предпочел книжного знайку Гайдара, похожего на Мальчиша-Плохиша из книжек его дедушки. С тем же успехом истекающего кровью больного следует везти не к знаменитому хирургу, а к полуграмотному знахарю.

То, что сотворило с Россией задорное правительство реформаторов, не укладывалось ни в какие рамки. Эти ребята воспринимали страну в качестве гигантского испытательного полигона.

Подавляющее большинство новых министров ни дня не работали на производстве, не понимали и не знали, чем живет огромная держава, и дальше Сочи никуда не выезжали. Из 35 членов гайдаровского правительства двадцать были преподавателями и научными работниками средней руки, сиречь типичными теоретиками. Весь экономический блок состоял сплошь из одних доцентов с завлабами.

Они даже государственного бюджета на 1992 год сверстать не сумели, о чем еще можно говорить!

Выдающийся экономист, Нобелевский лауреат в области экономики и профессор Колумбийского университета Джозеф Стиг-лиц так оценивает эту команду:

— Их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искаженными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста. Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит… Один из величайших экономических экспериментов последнего столетия обернулся разочарованием.

Первое, с чего начал Гайдар, была треклятая либерализация. Страна не успела еще отойти от новогоднего похмелья, как 2 января отпущенные цены устремились в космос. В первый же месяц они выросли на 352 % (в среднем!). К концу года товары первой необходимости подорожают в десятки раз: яйца — на 1900 %, мыло — на 3100 %, табак — на 3600 %, хлеб — на 4300 %, молоко — на 4800 %. Зато доходы населения снизятся почти вдвое, а все вклады на сберкнижках сгорят синим пламенем[27].

На фоне клятвенных обещаний Ельцина лечь на рельсы, если цены не опустятся, а к осени 1992-го не наступит «стабилизация экономики и постепенное улучшение жизни людей», выглядело это как издевка.

(Впоследствии в «Записках президента» Ельцин простодушно напишет, что давал свои клятвы, в суть реформ особо не вникая, исключительно потому, что целиком доверял правительству. «Гайдар как неопытный политик давал заверения близкой стабилизации. Поневоле мне приходилось делать то же самое».)