Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 5 Страница 41

О чём же бессознательно тосковали «русские» либералы? — Чтобы ответить на этот вопрос, нужно выяснить, что из ««христианско»-зороастрийской» религиозной системы перешло в марксизм-ленинизм, и что было оттуда выброшено такое, что в «христианстве» сотни лет успокаивало психику безвольных «нищих духом» людей, склонных к холопским отношениям с высшими по иерархии, в которой они состоят. Вернёмся к разговору об основных законах марксисткой «диалектики» (вершине атеистической идейно-философской мысли),[315] которые мы вкратце разобрали в Четвёртой книге.

По меньшей мере два основных «высших» закона «Диамата» буквально копируют (по содержанию, а не по форме выражения) древнее индоиранское (а затем зороастрийское) понимание мироустройства — «восточный дуализм»:[316]

Единство и борьба противоположностей, один из основных законов диалектики, раскрывающий источник самодвижения и развития объективного мира и познания. Основу всякого развития составляет противоречие — борьба (взаимодействие) противоположных, взаимоисключающих сторон и тенденций, находящихся вместе с тем во внутреннем единстве и взаимопроникновении. Единство противоположностей относительно, их борьба — абсолютна; единство фиксирует начальную стадию развития противоречия (непосредственное единство противоположностей, их обособление), борьба раскрывает высший этап его развития — предельную заострённость противоположностей, разрешение противоречия, приводящее к качественному преобразованию объекта и возникновению нового противоречия.

Отрицания отрицания закон, один из основных законов диалектики, характеризующий направление, форму и результат процесса развития, единство в поступательности и преемственности в развитии, возникновение нового и относительной повторяемости некоторых моментов старого. Согласно отрицания отрицания закону, развитие осуществляется циклами, каждый из которых состоит из трёх стадий: исходное состояние объекта, его превращение в свою противоположность (отрицание), превращение этой противоположности в свою противоположность (отрицание отрицания). Форма процесса развития имеет вид спирали: каждый цикл выступает как виток в развитии, а сама спираль — как цепь циклов. Действие закона полностью обнаруживается лишь в целостном, относительно завершённом процессе развития; на каждой отдельной стадии закон выступает обычно как тенденция.

Мы комментировали эти два (а также и третий закон «Переход количественных изменений в качественные») в Четвёртой книге курса. В контексте настоящего раздела нам важны параллели между древней индоиранской основой религиозного мировоззрения и идеологией марксизма-ленинизма, который, оказывается, продолжал поддерживать у людей всё то же мировоззрение «восточного дуализма», как и предшественник марксизма-ленинизма — библейское христианство.

Стоит ли говорить, что первые убеждённые и посвящённые марксисты-троцкисты поступили со своими предшественниками («власть имеющими» и им сочувствующими) — согласно «духу» этих двух законов марксистской «диалектики»: все несогласные с новой идеологией были объявлены «противоположностями», с которыми началась борьба на «отрицание» последних из жизни молодого советского государства.[317] Примерно также поступала и «христианская» церковь со своими оппонентами хронологически до периода «господства» марксистов.

Но это обнажение зверской сути доктрины восточного дуализма в период материалистического атеизма выглядело совсем не гуманно. Поэтому после объективного краха идеологии марксизма-ленинизма (который подготовил и внедрил в жизнь И.В.Сталин) — повторить эксперимент с физическим уничтожением оппонентов-«противоположностей» не решились. «Духовная» интеллигенция и «элита» учли печальный опыт революции и Гражданской войны начала XX века и задолго до путча 1991 года «договорилась» промеж себя о смене политических декораций с марксизма на православие.[318] Тех, же, кто предпочёл остаться марксистом решили не трогать (во всяком случае физически не преследовать) — с ними поступили совсем по-восточному (по-зороастрийски), заключив неписанный «договор о ненападении», но при этом с уровня государства стало поддерживаться православие.[319] Такой совсем восточный подход к «свободе» пришёлся «элите» и «духовной» интеллигенции (которая никогда толком не может выразить, что она хочет) ближе, чем «зверства» первых советских пятилеток. И всё бы подходило её библейскому мировоззрению, если бы не нехватка материальных средств — которые сосредоточились в руках нескольких процентов «новых «русских»». В общем, опять чего-то не хватает…

Подводя промежуточный итог, можно сказать, что «духовная» «передовая» прослойка России тосковала вовсе не по «восточному дуализму»: его в марксизме было даже «через край».[320]

Вторая важная мировоззренческая составляющая зороастризма — образ «Бога». Рассматривая образ зороастрийского «Бога», мы пришли к выводу, что из мировоззрения восточного дуализма напрямую сложился и образ якобы Бога, который может творить как «зло», так и «добро» — в зависимости от поведения людей, а главное, в зависимости от того, поддерживают люди «господствующую» религиозную систему или не поддерживают. Такой «Бог» представлен в зороастризме (особенно эти качества «карать и поощрять» свойственны Митре). Правда в зороастризме разделение двух главных «Богов» на Ахура-Мазду («доброго») и Ангра-Майнью («злого») как бы подчёркивает мировоззрение восточного дуализма — поэтому зороастризм не вполне монотеистическая религиозная система.

Однако, при переходе к «христианскому» монотеизму древняя дуалистическая мировоззренческая основа, на базе которой сформировалась основная восточная иллюзия дуалистического образа «Бога» (в смысле, что между двумя «высшими» силами идёт война и обе эти «высшие» силы имеют возможность воздействия на людей: одна «добром», а другая — «злом»)[321] — стала уделом (вошла в образ) одного «Бога», которому была приписана функция борьбы со «злом».[322] В библейском христианстве[323] функцию Ангра-Майньи («злого» духа) отдали Сатане (Дьяволу), с которым якобы борется Бог. Из такого подхода к образу Бога вывели ещё одну ложь — мстительность якобы Бога, который якобы ждёт удобного момента, чтобы воздать за «зло» — кару Бога за поддержку «зла» (как в этой жизни, так и посмертно).[324]

Мы вплотную подошли к ответу на вопрос: о чём бессознательно тосковали «русские» либералы в период материалистического атеизма? В этот период о «Боге» речи не было: «Бога» заменили на высший партийный орган[325] — который и миловал и карал по своему произволу (то есть, в земной жизни был хозяин-«господин», к которому привыкла всегда холопствующая и не привыкшая брать на себя ответственность интеллигенция). Было и пожизненное воздаяние: не было лишь посмертного воздаяния (то есть, в посмертной жизни хозяина-«Господина», которому можно было верноподданно выслуживаться, не было) — такого мистического и вожделенного, какое было во всех основных религиозных системах стран, представленных в СССР до революции 1917 года. Тоскуя по лёгкой (по сравнению с учением марксизма) возможности пожизненного обретения посмертных «благ»,[326] что принято в «христианстве»,[327] либеральная интеллигенция способствовала воцарению духовной власти православия в России: «элита» последовала «духовности» интеллигенции-либералов, как всегда и бывало. Так в Россию вернулось опаснейшее «программное обеспечение» поддержки скрытого рабства — имитация справедливости (посмертной) именем Бога — что в начале XXI века равносильно самоубийству, поскольку это увеличивает разрыв между объективным стремлением общества к справедливости[328] и подсунутым ему прошлым «программным обеспечением» имитации.

Но всё же эхо доктрины посмертного воздаяния было даже в марксизме, однако, эта доктрина не устраивала в первую очередь «духовную» интеллигенцию, всё больше и больше — по мере деградации последней во времена «социализма». И опять вошедшее в «социалистический» порядок эхо библейской доктрины посмертного воздаяния напрямую завязано на зороастризм — не только по смыслу, но и символически. Мы впервые затронули тему Вечного огня в одной из сносок начала текущей Главы, где написали следующее.