Игорь Шафаревич - Записки русского экстремиста [Политический бестселлер] Страница 42

О. Мне кажется, прежде всего, надо русским понять, что кроме православия у нас нет другой религии, мы можем жить с ним или просто без религии. Религия — это нечто, что человеку от рождения дано, чего он сменить никак не может, то есть нация может отказаться от своей религии, но тогда она конечна, это будет ее полный слом. Так что обсуждать этот вопрос, мне кажется, даже непрактично. Я видел эту книгу. Это призыв к возрождению язычества. В язычестве, вероятно, было много положительных сторон. Вряд ли страна с мрачной, дикой религией так легко приняла православие. Я очень интересовался язычеством, есть несколько книжек, буквально три-четыре, в которых собраны все источники, которые сохранились, в основном полемические, тогдашних православных иерархов… Но о вере ничего неизвестно. Каким образом язычество исповедовать? Это чисто логическая бессмыслица. Потому что религия основывается на священном предании. Каково оно было, мы не знаем. На каком-то ритуале? Его мы тоже не знаем. Религия создается в результате вмешательства каких-то сверхчеловеческих, потусторонних сил.

Что касается христианства и иудаизма, этот разговор в принципе мог бы иметь какой-то смысл в первые века христианства. Но Россия-то получила христианство, если окрашивать это в национальные краски, как греческую религию, всю пропитанную греческим духом. И когда Иван Грозный Курбскому говорил, что Израиль то-то и то-то, то, конечно, имел в виду вовсе не реальных, живущих где-нибудь в Польше евреев, а имел некий образ, созданный в русской культуре. Мне всегда грустно, что есть маленькие группы людей, которые соединяют русский патриотизм со стремлением к язычеству. Грустно прежде всего потому, что это просто логически бессмысленная деятельность. Она заводит людей в тупик, уводит от единственной религии, которая может что-то дать в данный момент, и вводит в мир чисто логических противоречий.

В. Прошу объяснить, зачем нам нужно правительство, которое не развивает сельское хозяйство?

О. Ну, что значит — зачем нам нужно? Это примерно вопрос такой же, зачем нам нужно было платить дань хану? Я не вижу сил на данный момент, которые могли бы другую ситуацию создать.

В. Как поставить предел уничтожению Родины? Народ спит, геноцид продолжается.

О. В данный момент не могу предложить никакого практического рецепта. Кроме того, нужно стараться жить, чтобы сохранить Родину. Потом это скажется, я уверен, каким-то чудом. То, что были люди, которые в этих условиях продолжали жить, это чашу весов куда-то склонит. Больше ничего в таких условиях и нельзя.

В. Издавалась ли в последнее время «Русофобия» и предполагается ли ее переиздание?

О. Нет, не издавалась. Что же издавать давно изданное? Последний раз она издавалась больше десяти лет назад.

В. Каковы причины массового предательства интересов России руководителями России? Почему среди русских людей нет настоящих лидеров в настоящее время?

О. Ну, первый-то вопрос, мне кажется, более-менее тавтологичен. Мы допустили таких руководителей Россией, ну что же. Почему нет настоящих лидеров? Я думаю, что положение, наверное, такое. Если бы мы жили во время Александра Невского, то, может быть, тоже сказали бы, что в России нет настоящих лидеров. Тоже великий князь, который ездит в Орду, подавляет восстание, поднятое собственным сыном. Казалось, что людей нет. Настоящие спасители России, я думаю, были тогда монахи, которые уходили, причем поразительным образом, в лес, в пустынь, к зверям каким-то. И вот они спасали Россию. Думаю, что такие люди сейчас в России есть, те, которых автор записки называет «настоящими лидерами».

В. Эсхатологические воззрения были характерны для европейской цивилизации, в частности, на рубеже каждого столетия и тысячелетия. В чем принципиальная специфика настроений сегодняшнего дня?

О. Конечно, совершенно верно. Я даже собирал когда-то данные — в каком году ожидался именно конец мира. И это начиналось чуть ли не с четвертого века. Но уж, безусловно, к 800 году, к 1000 году, к 1200 году, сто лет охватывало Западную Европу вот такое ожидание. Это какая-то специфика, мне кажется, средневековой Европы.

Мне кажется, что то, что сейчас происходит, — это несколько другое: это не смутное ожидание конца, это один из факторов. Но имеется множество очень реальных, материальных факторов, которые все указывают одно и то же направление. И маловероятно, чтобы это было просто какое-то совпадение. Скорее это признак заката западноевропейской цивилизации.

В. Что вам думается о российской науке? В компьютерах от Запада мы явно отстали. Вообще, видится сильная зависимость от мировой науки, в том числе по части техники. В России вроде умов хватает, но с материальной базой плохо, многие уезжают за границу, уходят в бизнес.

О. Ну, вы знаете, во-первых, здесь соединены две вещи, которые бы я никак не соединял, — наука и техника. Это совершенно две разные формы деятельности. Наука — это некоторое духовное творчество. А техника — это некое реальное осуществление власти в очень специфической форме, которая, конечно, присуща человеку и, может быть, даже как-то связана с грехопадением, самыми первыми шагами человечества, с той эпохой строителей городов, о которой говорится в Ветхом Завете. Но она была взята как основной принцип западной цивилизацией. Один немецкий социолог даже сформулировал, что же такое прогресс. Прогрессирует техника, это и есть главный принцип западного общества — убийство природы и замена ее искусственной природой, техникой. Вот такой элемент враждебности к природе можно в западной цивилизации проследить с очень давних пор, даже лозунг «Победить природу» говорит о восприятии природы как врага. Он принадлежит Фрэнсису Бэкону, который жил в конце XVI — начале XVII века. Это было начало развития западного общества. Ему же принадлежит высказывание, превращенное в лозунг «Знание — сила», то есть отношение к науке не как к творческому процессу, а как к чисто утилитарному — для осуществления своей власти. Этот принцип западной цивилизации в советское время вполне усвоили.

Я думаю, что роль науки была колоссальной именно потому, что она являлась центром западной цивилизации. И с угасанием этой цивилизации роль науки будет уменьшаться. В этом смысле для России важнее не то, чтобы пытаться Запад в этом отношении нагнать, а выработать в новой ситуации какие-то свои принципы восприятия мира. С одной стороны, учитывающие все достижения и методы рационального мышления, которым мы овладели, с другой — не противоречащие нашей духовной традиции. Мне кажется, Россия в западную, даже научную, цивилизацию входила за счет отказа от своих духовных принципов, потому что эта цивилизация была абсолютно атеистическая, в принципе материалистическая, механистическая. Это видно было в драматических ситуациях. Ньютон, например, был глубоко верующий человек; во что он там веровал, мне трудно даже сказать, какой-то сектант был, к какой секте, трудно установить, принадлежал. Но явно, что религиозные переживания играли колоссальную роль. Научная же его деятельность внедряла, с невероятной силой развивала чисто механистический взгляд на жизнь, в принципе, вся Вселенная воспринималась как машина, мировая машина — принцип, которым он все время пользовался. Он то одну сторону пытался сформулировать, то другую. Например, в черновиках его высказываются одни взгляды, а в книгах другие. Причем в черновиках как раз взгляды о том, что мир не может быть понят как машина, а в опубликованных, классических его произведениях — именно попытка осознать мир как машину. Это особое мировоззрение только с западной цивилизацией и связано. Я сам в этом смысле ее ученик, потому что и математика тоже в значительной мере связана с этим развитием. Хотя какое-то особое место занимает. В ней очень важен эстетический элемент, а ни в какой мере не прикладной. Вот я, например, уверен, что в каком-то смысле, если бы материального мира не существовало, то математика все равно где-то была бы. Но сейчас весь порыв, который зачат был на Западе, себя исчерпывает. Ну что же, остается развитие техники, в котором они преуспевают, но не знают, для кого оно привлекательно. Действительно, масса есть таких мечтаний о том, что людей можно заменить искусственными существами, они называются киборги, то есть кибернетический организм. Говорится, что, конечно, человек потеряет свою индивидуальность, зато приобретет, может быть, бессмертие, колоссальные возможности и так далее. Когда-то во французском журнале были опубликованы прогнозы на 2000 год, уже прошедший. И там выступали видные представители науки, чтобы высказать свои надежды, даже научные фантазии, что ли. Это были лауреаты Нобелевской премии, члены американской, советской академий наук, научная элита. И что же? Там все время говорится о том, что жизнь должна быть благородна и красива, а идеи такие: что еда будет заменена искусственной пищей, которая будет не пережевываться, а вводиться внутривенно; дети будут производиться искусственным оплодотворением, причем желательно от родителей, которые давно умерли, чтобы их вклад можно было точно и объективно определить; сперма будет храниться в каких-то грандиозных холодильниках. Это какой-то кошмар, в который люди попали не то что по неведению, а который сами выдумывают, как свои идеалы. К сожалению, это путь, от которого так просто отказаться трудно. Человечество в каком-то смысле зашло в тупик и, по-видимому, должно перенести какой-то крах. Но в основном это крах западной цивилизации, для остальных это будет потрясение настолько, насколько они себя с этой цивилизацией отождествляют.