Русская жизнь-цитаты 14-21.02.2024 - Русская жизнь-цитаты Страница 42

Telegram: Contact @ivanfdavydov,"Ivan Davydov Читаю весь день в том числе и мыслителей-государственников. Не ради того, чтобы праведный гнев расчесывать, не осталось у меня сил для праведного гнева, так, отчаяние одно. Ну а прав на этот самый гнев и раньше не было. Да и черт с ними. И с ним. Просто по привычке, ну и чтобы картинку понимать. Картинка у всех как под копирку: «Путину это не выгодно, следовательно…» Дальше небогатый набор – список-то настоящих врагов у их России, как ни странно, короткий. «Следовательно, это англосаксы. Это Зеленский. По приказу англосаксов. Англосаксы в сговоре с Зеленским». Нехитрая, в общем, комбинаторика. Один, правда, подлец, выделился, - написал: семья, наследники ведь, мол… Но правда, один, больше не видел, и сразу забыл, кто это. Честно, забыл. Читаю и мысленно срываюсь на воображаемый диалог (понимаю, что это даже стыднее, чем разговоры с телевизором, но что поделаешь, так вот все). - Недорогие мои, - говорю этим половыдуманным собеседникам, - тут вот какое дело. Я с посылкой вашей согласен. Путину это не выгодно. Перед выборами – вообще ни к чему. Не то, чтобы серьезная беда, однако все же неприятность. Но вот выводы. Понимаете, Если тяжело больного человека после отравления – ну да, версии касательно того, кто и зачем травил, у нас едва ли совпадут, но отравление-то было – держать месяцами в пыточных условиях в ШИЗО, он вполне может умереть. Просто так. Сам. Без всяких англосаксов. Вообще, хрупкая человек штука. А вот если не держать, то, может, и обойдется. Не факт, но все-таки. Но у меня есть и более сложная мысль: если политического оппонента по сфабрикованному делу в тюрьму не отправлять, то он в тюрьме не умрет. Совершенно точно. Гарантия – сто процентов. И получается вроде как, что выгоднее, да, не отправлять. Но нет, не получается. Почему-то.",Telegram: Contact @ivanfdavydov,https://t.me/ivanfdavydov/1936,2024-02-16 13:32:17 -0500

Погружение с головой врага. Что означает смерть Алексея Навального - Carnegie Endowment for International Peace,"В статье, написанной в 2015 году после убийства Немцова, я спрашивал, превратилась ли Россия из диктатуры, где политических оппонентов обманывают на выборах, в ту, где их убивают. На этот вопрос тоже дан окончательный ответ. За эти годы Россия трансформировалась, пользуясь языком политической науки, из диктатуры обмана в диктатуру страха, а после начала войны — в откровенную диктатуру террора, какой уже бывала в ХХ веке.   После того как слуга Путина Пригожин был уничтожен за то, что доставил своему боссу проблемы, после того как отправили в тюрьму Стрелкова, который был в авангарде первого российского вторжение в Украину, тот факт, что главный оппонент Путина, пусть и в тюрьме, но все еще жив, мог казаться излишней роскошью. Тем более что именно к этому оппоненту диктатор испытывал такую мистическую неприязнь, что годами избегал употреблять его имя, заменяя его то на «блогер», то на «заключенный» или, после отравления, «пациент».  Только что в интервью Такеру Карлсону — который, кстати, за двухчасовой разговор не вспомнил ни про Навального, ни про других сидящих в тюрьмах российских оппозиционеров — Путин оправдывал агента, совершившего на территории Германии «убийство из патриотических соображений», и предлагал обменять его на находящегося в российской тюрьме американского журналиста Эвана Гершковича. Эта похвала лишний раз напомнила: для Путина и его окружения убийство из патриотических соображений — похвальная и полезная вещь. А оппозиционер в их системе координат — предатель.   Гибель Навального, приуроченная ко второй годовщине войны и выборам, лишний раз напоминает всем, что режим ведет войну на два фронта: внешнем — против украинских граждан и внутреннем — против собственных. Война изменила Россию до неузнаваемости, даже если на первый взгляд это незаметно.   Только за последние дни и без всякого дополнительного поиска тем, кто читает российские новости, вспоминаются 72-летняя пенсионерка, посаженная за репост, девушка, арестованная за радужные сережки (радуга после запрета ЛГБТ-движения считается экстремистской символикой), известный красноярский художник, оказавшийся в тюрьме за свои работы, и авторитетный в мировом левом движении ученый Кагарлицкий, получивший пять лет за оправдание терроризма.  Сама судьба Алексея Навального нагляднее всего показывает траекторию деградации российского режима. В 2013 году региональный суд впервые приговорил Навального к тюремному сроку, люди в центре Москвы вышли на улицу и прокуратура сама инициировала изменение приговора на условный срок. После этого Навального даже допустили до участия в выборах мэра Москвы. Сейчас ни такой демонстрации, ни такого изменения срока, ни тем более участия реального оппозиционера в выборах невозможно себе представить.  Когда в Кремле заметили, что люди стоят зимой на улицах в длинных очередях, чтобы своими подписями сделать возможным выдвижение заранее согласованного и прежде мало кому известного политика Бориса Надеждина, который осмелился высказаться против войны, собранные подписи объявили недействительными. Кстати, Навальный даже из тюрьмы умел приводить в движение своих сторонников и влиять на умы, используя раз за разом одну и ту же формулу: голосовать за кого угодно, кроме Путина и других кандидатов власти, на парламентских и местных выборах. Очереди в поддержку Надеждина выстроились в том числе после того, как его из тюрьмы поддержал Навальный.  В прежней версии российского режима оппозиционеров того же Навального ради маскировки осуждали по экономическим статьям. Даже когда Навальный вернулся в Россию после того, как лечился в Германии от последствий отравления, его арестовали в аэропорту по старому экономическому приговору. И уже в тюрьме завели несколько новых дел и дали несколько новых сроков по чисто политическим статьям, последний из них — немыслимой прежде длины: 19 лет.  И приговоры, и сроки за предыдущие два года приблизились к практике сталинского времени. По обвинениям в экстремизме, оправдании терроризма, измене сейчас за политическую деятельность в российских тюрьмах находятся противники режима, многие из которых осуждены на такие же, как Навальный, и более длительные сроки.   Смерть самого известного оппозиционера в тюрьме, где ему до этого постоянно ужесточали условия содержания, по сути, превратив заключение в пытку, — важнейший водораздел в современной российской истории. Со смертью Навального российский режим превзошел в жестокости и цинизме режим позднесоветский. Последний политический заключенный, умерший в советской тюрьме, умер в 1986 году, — Николай Марченко — держал до этого стодневную голодовку. Академик Сахаров и вовсе был не в заполярной тюрьме, а в ссылке в Нижнем Новгороде, откуда его отпустил