Кристофер Хэдфилд - Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите Страница 44

Когда вы вплываете в отсек и моментально извещаете всех о своем присутствии, такое прибытие нельзя назвать идеальным. Войти нужно так, чтобы «не поднимать волну». Лучший способ начать работать в новом окружении — это не пытаться доказать всем, что вы являетесь прекрасным дополнением коллектива, а постараться быть нейтральным, наблюдать и учиться у тех, кто здесь уже давно, энергично браться за рядовую работу при любой возможности.

Одно из преимуществ в стремлении быть «нулем» заключается в том, что это достижимая цель. А еще это отличный путь к статусу «плюс один». Если вы действительно наблюдательны и пытаетесь учиться, а не ищете возможность произвести впечатление, то у вас появляется реальный шанс сделать что-то полезное. Например, еще до того, как полетел в космос, я как-то работал на тренажере с двумя очень опытными астронавтами; мы имитировали вход шаттла в плотные слои атмосферы. Я работал в режиме «студента», держа глаза открытыми, а рот закрытым, пока нашему командиру не потребовалось что-то включить. Так как смотрел очень внимательно, я абсолютно точно знал, что он собирается нажать не ту кнопку. Поэтому я сказал: «Подождите, это не та кнопка». Ничего страшного, мелочь. Он исправился, тренировка продолжилась, я никому не рассказывал об этом эпизоде, и никто никак его не прокомментировал. Однако несколько месяцев спустя нам случилось вместе обедать на мысе Канаверал. За едой мы разговаривали с главой Космического центра Джонсона, и вдруг, без предисловий и предупреждений, командир начал нахваливать мою наблюдательность, благодаря которой я заметил ошибку на той тренировке. И вскоре я получил свое первое назначение в экспедицию. Может быть, между этими событиями и нет связи, но одно совершенно точно: стремление быть «нулем» не понизило мои шансы.

Приближаясь к МКС, переключаешь свои мысли на технические детали сближения и стыковки. Это не то же самое, что припарковать машину. Интуиция здесь не поможет, поскольку орбитальная механика не похожа ни на что другое на Земле. Если бросить мяч или пустить его катиться со склона, то довольно точно можно предугадать его траекторию и определить, как она изменится, если бросить мяч посильнее или послабее. Но вот в космосе, чтобы добраться до более высокой орбиты, нужно лететь быстрее, а как только орбита достигнута, нужно сбавить скорость. В общем, маневрирование при стыковке с другим орбитальным кораблем требует от вас совершенно иного понимания того, как ведут себя объекты на орбите. Конечно, вы располагаете полным набором датчиков и лазерных устройств, которые помогут вам измерять расстояние и углы, но прежде всего вам нужно понимать, о чем говорят эти датчики, о чем они не говорят и как их использовать.

Мой первый космический полет в 1995 г. практически весь состоял из сближений и стыковок, так как основной нашей задачей в этой экспедиции была установка стыковочного модуля на станции «Мир», с помощью которого шаттлы могли бы совершать регулярные полеты на «Мир» и обратно. Всего несколькими годами ранее во время службы в Объединенном командовании ПВО североамериканского континента я перехватывал советские бомбардировщики, а теперь я участвовал в экспедиции, целью которой было создание более близких связей между Соединенными Штатами и Россией. Когда в 1991 г. СССР распался, его космическая программа тоже оказалась под угрозой, так как практически лишилась государственного финансирования. В США не хотели, чтобы российские военные технологии были проданы или переданы в страны с неустойчивым политическим управлением, поэтому НАСА делало все возможное, чтобы поддержать своего российского близнеца — Роскосмос. НАСА обеспечивало финансирование совместных программ, таких как регулярные полеты на станцию «Мир». Конечно, для НАСА в этом тоже была своя выгода: возможность учиться у людей, которые обладали самым большим опытом по созданию и эксплуатации космических станций, и кроме того, в процессе совместной работы формировались партнерские отношения, которые живы и сегодня. Теперь, когда шаттлы выведены из эксплуатации, мы не можем попасть на МКС без русских. В конечном итоге решение о поиске путей совместного исследования космоса принесло пользу обеим странам.

Но в ноябре 1995 г. работа по согласованию и объединению двух космических программ была в самом разгаре. Шаттл удалось состыковать со станцией «Мир» только однажды, в том же 1995 г., и для этого пришлось разобрать и снова собрать целый модуль космической станции, чтобы на скорую руку обеспечить место стыковки. Продолжать в том же духе было нецелесообразно и небезопасно. И в этот момент появились мы: наша задача состояла в том, чтобы построить постоянный стыковочный модуль. Стыковочный модуль, очень похожий на гигантский пропановый баллон, который вы подсоединяете к вашему барбекю, только оранжевого цвета, был собран на Земле и помещен в грузовой отсек шаттла Atlantis. В космосе нам нужно было надежно установить этот модуль в верхней части нашего корабля, а потом медленно приблизиться к станции «Мир» и пристыковаться. И мы очень надеялись, что у нас все получится, потому что до нас никто даже не пытался сделать что-либо подобное. Шаттл летает достаточно неуклюже, поэтому стыковка обещала быть эдакой формой слоновьего балета.

Моя роль в этой операции заключалась в управлении Canadarm — установленном на шаттле роботизированным манипулятором, главной драгоценностью Канадского космического агентства. Я знал, что этот манипулятор — национальное достояние, но для меня это был всего лишь инструмент, как молоток или грабли. Я воспользуюсь им, чтобы осторожно вытащить стыковочный модуль из грузового отсека корабля, повернуть модуль в вертикальное положение и поместить его в десятке сантиметров от стыковочного механизма шаттла. Затем, чтобы соединить корабль и модуль, нам придется запустить все маневровые двигатели и фактически столкнуть корабль с модулем, почти как сцепить два железнодорожных вагона. Если мы все сделаем правильно, крюки войдут в замки и образуется прочное герметичное соединение. Если же нет…

На Земле я целый год упражнялся в работе с манипулятором, поднимая, поворачивая и перемещая крупные объекты, но все равно мы волновались, сильно волновались, что план «А» может не сработать. Поэтому у нас было несколько запасных планов. Если присоединить корабль к стыковочному модулю с помощью маневровых двигателей не получится, то мы попробуем сцепить модуль с кораблем при помощи Canadarm. Так как манипулятор, похожий на пару огромных хирургических щипцов, сконструирован для точного позиционирования объектов, а не для забивания их один в другой, была опасность, что при проведении этой операции манипулятор может сломаться и пятитонный модуль спокойно улетит в космос.

Поспособствовав потере стыковочного модуля во время своего первого космического полета, я бы оказался значительно хуже, чем «минус один», поэтому я очень хотел, чтобы план «А» сработал. К счастью, так и случилось. К концу второго дня экспедиции наверху нашего шаттла торчала огромная башня. Теперь нам оставалось состыковаться со станцией «Мир», которая была похожа на гигантский толстый шест с расходящимися в разные стороны спицами. Одним из недостатков нашей новой пятиметровой башни было то, что она полностью закрывала обзор места стыковки. На Земле мы, конечно, смонтировали тренажер, чтобы отработать эту операцию, и выяснили, что камера, встроенная в «локоть» манипулятора, расположена на той же высоте, что и место стыковки со станцией «Мир». Да, угол обзора был неудачным, но эта камера по крайней мере могла дать нам возможность увидеть картинку.

Фактически вышло так, что эта камера стала нашим ключевым прибором, так как, когда пришло время стыковки, все наши датчики расстояния вышли из строя. Все до единого. Они нам врали, давая ложную информацию о скорости и расстоянии, поэтому у нас не осталось другого выбора, кроме как попытаться выполнить стыковку на глаз, руководствуясь изображением с этой единственной камеры. К счастью, у нас была отличная идея, как это сделать. На тренировках инструкторы настаивали, чтобы мы запоминали показания каждого датчика, начиная с момента сближения и заканчивая стыковкой. Тогда нам это показалось странной идеей, но смысл был в том, чтобы мы отлично понимали, как провести эту операцию в режиме ручного управления.

Тем не менее, как вы можете представить, это были очень напряженные минуты, когда Кен Камерон, командир корабля, выводил Atlantis в нужное положение. Если бы мы приблизились слишком неуверенно, то нас бы отбросило, и тогда для следующей попытки пришлось бы ждать 24 часа, поскольку состыковаться со станцией мы могли, только когда находились над территорией России, когда у экипажа станции есть связь с Центром управления в г. Королев (на станции «Мир» не было непрерывной связи с Землей). В эти 24 часа нам пришлось бы израсходовать некоторое количество топлива, и была опасность еще каких-нибудь неисправностей или поломок, ну и, кроме того, при следующей попытке мы могли столкнуться с той же самой проблемой, и в этом случае нам грозил полный провал нашей миссии. С другой стороны, если бы мы приблизились слишком быстро, мы могли врезаться в станцию и нарушить ее герметичность, и в этом случае весь экипаж станции погиб бы за считаные минуты.