Борис Миронов - Черная мантия. Анатомия российского суда Страница 44

Первым актом нынешнего заседания после удаления из зала матери подсудимого Ивана Миронова стал допрос свидетеля Черникова, оказавшегося волею судеб на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года. Свидетель — водитель лесовоза, выехавший из леса сразу после взрыва, с изможденным, обветренным лицом, высокий, худой, с глазами, полными бесконечной усталости. Прокурор сначала дал своей юной подопечной Колосковой задавать вопросы свидетелю, как опытная кошка-мать дает котенку поиграть с полуживой мышкой, обучая дитя искусству травли.

Колоскова по-школьному старательно принялась выводить: «Скажите, свидетель, как Вы оказались на месте происшествия?»

Черников объяснил: «У нас там лесосека была. Я туда приехал часов в девять».

Колоскова в тон и с лексикой старших: «А что за мероприятие проводилось в лесу?»

Черников удивляется изысканности слога и уточняет, что «мероприятие» это — «вывоз сухого леса».

Колоскова строго, не отопрешься: «Вы слышали взрыв?»

Черников и не собирается отпираться: «Да, слышал, я находился наверху машины, на манипуляторе».

Колоскова подозрительно, с напором: «А куда Вы поехали потом?»

Черников: «У нас был временный склад в метрах ста от Минского шоссе».

Колоскова с нажимом: «Что Вы видели на дороге на месте подрыва?»

Черников: «Там стояла машина «Жигули» 99-й модели. У нее было заднее стекло разбито. Вдалеке слева стояли еще машины, а здесь никаких других машин вроде бы не было. Я посмотрел: пострадавших не было. Тогда я повернул и поехал».

Колоскова: «Когда Вы были на лесосеке, там были еще какие-либо люди?»

Черников: «Со мной мастер был Нехорошев Сергей. Когда я загружался, он сказал, что вроде бы еще и стреляли. Но я этого не слышал и поехал на склад».

Прокурор, решив, что котенок наигрался, отодвинул ее, сходу сразив свидетеля страшным подозрением: «В Вашей трудовой деятельности были случаи, когда происходил какой-либо подрыв или обстрел?»

Черников бешено замотал головой: «Не-ет!»

Прокурор от своей линии не отступил: «Опишите звук взрыва».

Черников пожал плечами: «Ну, такой громкий хлопок».

Прокурор с нарастающей надеждой: «А взрывная волна? Уши заложило?»

Черников рушит его надежду: «Нет».

Каверин резко меняет тон, почти умоляюще: «А когда Вы ехали в лесу, Вы видели людей с оружием, в маскхалатах? Никто Вам из посторонних не попадался?»

Черников не внемлет мольбам: «Нет».

Подсудимый Миронов уточняет: «Видели ли Вы на месте происшествия черную Мицубиси-Ланцер с повреждениями?»

Черников разводит руками: «Нет».

Адвокат Першин: «Откуда Вам стало известно, что там было покушение на Чубайса?»

Черников: «Мне позвонил следователь. Там наш лесовоз еще один был, и от него стало известно, что я там был».

В зале — тихо, в лесу, оказывается, было полно и лесовозов, и людей, но никто из них никого не видел, а ведь обвинение не так давно доказывало суду, что часть стрелков ушла от места покушения лесом.

Водителя Черникова отпустили с миром. Судья вызвала уже хорошо известного нам Карватко для оглашения детализации его телефонных переговоров с подсудимыми Яшиным и Найденовым.

Труды пинкертонов новейшего времени облегчены достижениями науки и техники. Поголовная телефонизация граждан России позволяет сегодня легко и комфортно ловить преступников, доказывая их причастность к преступлению буквально в течение часа. Именно столько занимает выемка на телефонной станции детализации телефонных соединений подозреваемого абонента «в ходе оперативно-розыскных мероприятий». И если вам, несчастному, приспичило позвонить с мобильника из окрестностей места преступления, о котором даже не подозреваете, вы все равно прямехонький кандидат в обвиняемые по делу, потому что фиксируется ваше присутствие в районе преступления и никакое алиби, никакие доводы об ошибках и сбоях техники вам не помогут. Детализация телефонных соединений для следователя превыше всего — и логики, и разума, и разумности. Детализация телефонных соединений — это не прослушка телефонных переговоров, будьте покойны, вашу болтовню никто не пишет и не слушает, если вы не на крючке у спецслужб. В детализации телефонных соединений отражается лишь местопребывание вашего телефона на момент звонка с него или приема звонка. И если вдруг окажется, что вы одолжили телефон товарищу, или его у вас украли, — эти мелочи следователей не интересуют. Телефон — твой и отвечать тебе. Мобильный телефон — безупречный ошейник, схватив за который, словно пса за шкирку, любого гражданина можно втащить в уголовный процесс. И хотя идущие в ногу с прогрессом преступники, собираясь на дело, догадливо не берут с собой свои мобильники, следователям обидно менять методы оперативно-розыскных мероприятий, мгновенно доставляющие им кандидатов в обвиняемые. Они по-прежнему предпочитают ловить тех, кто звонит.

Свидетель Карватко привычно занял место свидетеля за трибуной, прокурор-девица Колоскова звонким голосом отличницы принялась читать детализацию телефонных соединений: «4 марта 2005 года в 12 часов 39 минут на номер Карватко поступил звонок с номера… Продолжительность разговора 33 секунды. Карватко находился в Ленинском районе село Воскресенское…».

Громкая читка звонков с 1-го марта по 8 апреля 2005 года длится битых два часа. Никто не в силах вникнуть в смысл и логику задорно диктуемой череды цифр и мест пребывания телефона Карватко, но, выясняется, это лишь пролог к задуманной прокурором Кавериным повести о путешествии телефонной трубки. Когда поток телефонных соединений, наконец, иссяк, Каверин принялся пытать память свидетеля Карватко: «У Вас имеются телефонные соединения с абонентами Яшиным и Найденовым. Чем Вы можете объяснить столь частые соединения с данными лицами? Обратите внимание: 1-го, 3-го, 4-го марта у Вас с Яшиным контакт, 6-го числа у Вас с Найденовым — шесть контактов, с Яшиным — пять контактов». Напомню читателю, что не про вчерашний день и даже не минувший месяц спрашивает прокурор, а про март пятилетней давности — 2005 года.

Карватко, глядя в какие-то свои бумаги, лежащие на трибуне, интересуется: «Я могу с этой детализацией ознакомиться?»

Секретарь по кивку судьи подносит свидетелю толстенный том дела, и Карватко внимательно сверяет его с разложенными на трибуне документами.

Судья забеспокоилась вдруг: «Верните дело!» Дело у свидетеля отбирают. Карватко принимается отвечать: «Ну, с Робертом Яшиным я в дружеских отношениях, я с ним все время общаюсь по телефону, и сейчас тоже. Что касается Александра Найденова, то он обещал тогда меня свести с человеком, который поможет мне в бизнесе. Кроме того, Александр знал, что я занимаюсь частным извозом, и он знал, что может мне позвонить, и я могу его отвезти, куда он скажет».

Прокурор испытывает память свидетеля дальше: «6-го марта Вы говорили с Найденовым 30 секунд. О чем вы говорили?»

Зал замер, как на шоу-спектаклях Юрия Горного, демонстрирующего феноменальные способности человека. Пять лет прошло, шестой пошел! Неужели Карватко вспомнит, о чем 6 марта 2005 года 30 секунд говорил по телефону? Неужели у Горного появится достойный конкурент? Представьте, вспомнил, правда, с оговорками: «Наверное, я должен был его забрать. Об этом и говорили. Скорее всего, он объяснял, где его забрать».

Фанат Горного прокурор Каверин истово верит в феноменальные возможности человека, ищет их и у свидетеля: «Вы в этот день Найденову звонили еще в 15.04. Вы находились в районе Полигона № 1. О чем был у Вас разговор по телефону с Найденовым?»

Карватко не оправдывает веры в него прокурора: «Я на Полигоне № 1 никогда не был».

Прокурор идет ему на помощь: «Ну, базовая станция там расположена».

Карватко задумывается: «Где это хоть находится? Я не знаю».

Прокурор: «В Голицыно».

Карватко: «Сколько по времени разговор был?»

Прокурор косит глазом в распечатку: «Двадцать восемь секунд».

Карватко: «Ну, скорее всего, я подъезжал, и Найденов объяснял, где он находится».

Прокурор предпринимает новую попытку поставить рекорд памяти Карватко: «Спустя пять минут, в 16.09, у Вас входящий от Найденова. 45 секунд разговор длится. О чем — не припомните?»

Карватко вздыхает, нет, не готов он для рекордов: «Да я же объяснял. Я его забираю. Человек стоит на дороге. Мне его нужно найти».

Эксперименты с памятью Карватко длятся еще минут тридцать, потом изнемогшего от воспоминаний свидетеля передают на руки защите.

Подсудимый Найденов: «Представленная прокурором детализация телефонных соединений когда была получена?»

Судья прерывает Найденова, как вступившего в запрещенную зону вопросов, и вдруг почему-то сама решает прояснить дело: «Вопрос снимается. Детализация была получена из компании мобильной связи по решению суда».