Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола] Страница 44

А вот изумительное по содержанию определение Брестского собора 1590 года (оно повторяет осуждение Константинопольским патриархом Иеремией «чрезмерного уважения южнорусского народа к пасхальным снедям»):

«Межи многими иными соблазны в епископиях митрополии нашеи обретеся некая соблазна, вымышленная паска злых еретических наук, яко в день Воскресения Христова носят до церкви хлебы и мясы посвящати, и взявши в домы своя, с набожеством великим уживают, яко бы некую святость законную, ругаючися Господу нашему Иисусу Христу (нанося этим оскорбление Господу, — Авт.), истинной пасце нашей, который за всех верных даде себе поживати, тело и кровь свою, а не так, як сии, уподобившеся неверным жидом (евреям, — Авт.) паску себе от хлеба и мяса составляют» (см. «Акты, относящиеся к истории юго-западной России», т. IV, стр. 29–30).

Не мудрено, что от такого внушения послушные своему патриарху члены Львовского братства вообще перестали приносить в церковь пасхальные снеди для освящения, после чего их епископ Геннадий был вынужден спешно дезавуировать запрет своего начальника: «Нехай будут по стародавнему обычаю христианскому приносы в церковь и посвящение брашен на Воскресение Христово…» (там же, стр. 40), но это заявление содержит одну тонкость, а именно, вместо патриаршего «хлеба и мясы» Геннадий употребил слово брашно. А словом брашно в церковнославянской практике всегда обозначалась исключительно мучная пища. (Правда, теперь это слово применимо к любому кушанию). Тем самым хитрый Геннадий сумел обойти впервые изданный запрет на освящение мясной пищи, то есть пасхального агнца иудеев, обозначавшего жертвоприношение.

Это жертвоприношение и имел в виду в своём осуждении патриарх Иеремия, употребив глаголы «уживати», «поживати», почему изобретательный Геннадий и заканчивает своё разъяснений так: «…жебы с посвящения тых брашен не волхвовали и чар не плодили, яко о том слышится». Иными словами: Ешьте, ребята, освящённую пищу на здоровье, но не занимайтесь при этом ворожейством, как о том говорят. Вот с какого момента иудейская и христианская пасхи стали реально различаться! И это не 33 год, а 1591-й…

Приведённые пространные цитаты показывают, как на рубеже XVI–XVII веков на стыке латинского и греческого мира конфессиональные институты сражались за власть над паствой.

Православный монархист Н. Н. Воейков с возмущением пишет, что «в некоторых местах евреи-арендаторы требовали платы за совершение православных богослужений!» (см. Н. Н. Воейков, «Церковь, Русь и Рим», стр. 400, 452). А вот ещё характерный пассаж, из «Истории Руссов» Конисского (стр. 48–49), относящийся к 1625–1635 годам:

«Пасхальные хлебы, продаваемые в городах, содержались под стражею урядников польских. Имевший на груди своей надпись „уният“ покупал паску (т. е. пасхальный хлеб) свободно, не имевший этой надписи платил пошлину в 38 польских грошей.

Во многих местах этот пасочный сбор был отдан на откуп евреям, которые взимали эту дань без пощады… В первый день Пасхи, когда православные приносили в церкви оплаченные уже паски, евреи, из опасения подлога, являлись на погост церковный, присутствовали при освящении пасок и тут же помечали мелом или углём как базарные, так и дома испечённые паски, оплаченные налогом».

Вот так-так! Мыслимо ли сегодня увидеть нынешних ортодоксальных иудеев на церковном погосте при освящении нынешних православных пасок?! Впрочем, дело совсем не в евреях, а в том, что таковой была ситуация с верованиями в Польше и Литве, — а именно, была она нестабильной, и могла развернуться в любую сторону, — вот почему православное население ВКЛ стремилось воссоединиться с Москвой, ведь любая общественная структура желает выживать. И то, что солдаты Петра I притесняли православных, говорит лишь о том, что мы не всё знаем о том православии. Кстати, Пётр даже в России православную церковь «задавил» государственным авторитетом.

1764–1795. — Правление великого князя и короля Станислава Августа Понятовского.

1767. — Возникновение Слуцкой конфедерации православной шляхты, созданной с помощью России и к её пользе.

1768. — Создание патриотической Барской конфедерации, выступившей за сохранение независимости державы.

1771. — Российские войска во главе с А. В. Суворовым победили около Столовичей силы барских конфедератов под командованием великого гетмана Михаила Казимира Огинского.

1772. — Первый раздел Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией, с переходом части Белоруссии к Российской империи.

1791, 3 мая. — Принятие Сеймом Речи Посполитой первой в Европе Конституции.

1792. — Торговицкая конфедерация магнатов и шляхты, недовольных принятием Конституции и реформами, обратилась за помощью к России, которая и ввела в Речь Посполитую свои войска.

1793. — Второй раздел Речи Посполитой, переход к России центральной части Белоруссии.

1794. — Восстание под руководством Тадеуша Костюшко.

1795. — Третий раздел Речи Посполитой и передача России западной части Белоруссии. Конец Речи Посполитой.

Новгороды Руси

История Новгорода — один из стержней традиционной историографии России. К нему «привязана» вся варяжская концепция образования Русского государства. Из русских летописей следует, что Новгород на Волхове стоял уже в 859 году, то есть хоть чуть-чуть, но он старше Киева (860). И хотя нынче легендарное основание Киева относят к VI–VII векам, Новгород не сдаётся. Карамзин писал о нём, что город основан после Р.Х., подразумевая, что он в любом случае древнее Киева.

Вообще с Новгородом связано много загадок и заблуждений.

Кажется, что само его название предполагает существование какого-то ещё более древнего города; не удивительно, что безуспешные поиски оного велись с XVIII века, с начала научной историографии. Некоторые русофилы полагали, что такой город должен иметь название вроде Старгорода, хотя наличие Новгорода отнюдь не требует наличия Старгорда (так, при Нижнем Новгороде нет Нижнего Старгорода), и называли в качестве претендента на «Старгород» Старую Руссу. Но первое упоминание о ней относилось только к XI веку. Ещё один кандидат — город Старица в Тверской губернии, считается известным только с 1297 года, да к тому же его название явно происходит от «староречья», отделившегося от реки части старого русла.

Добавим для любителей топонимических розысканий, что на севере Польши есть город под названием Старгард-Щециньский (XIII век), а остатки городища легендарной Великоморавской державы называются Старе Място (IX–X столетия).

Впрочем, и Новгородов немало. Новгород-Северский известен с 1044 года. Есть ещё Новогрудок в Гродненской области — якобы с 1116 года (хотя сам город Гродно, по-литовски Гардинай, известен только с 1128-го), и хорватский Новиград.

Нижний Новгород считается основанным в 1221-м, причём первоначальное его название — Новгород Низовския земли, то есть Новый город «Низовских земель» = Владимирского клина междуречья Оки и Волги, что, кстати, снимает вопрос о каком-либо «Верхнем Новгороде» на Волге. Однако, с XII века в Низовских землях известен Городец, где, по одному из преданий, в 1263 году умер Александр Невский. Новоград-Волынский известен с 1276, но носит это название только с екатерининских времён (с 1793), до этого он звался Звягель.

Понятие «Господин Великий Новгород», полагают, появилось в связи с образованием (в 1136) и последующим возвышением Новгородской республики на Волхове, вплоть до её падения в 1478 году, и присоединения к Москве Иоанном III. Мы написали здесь хитрое словечко «полагают», потому что точных данных об этом нет. Вообще не всегда понятно, что из легенд, упоминающих Новгород, относится к нашему реальному Новгороду, который и ныне стоит на Волхове.

О реальной же истории этого реального Новгорода впрямую говорят результаты тамошних раскопок. Раскопки начались ещё в 1930-е годы и не были обойдены вниманием Сталина, выстраивавшего свою историю России. Когда же в начале 1950-х там обнаружили первые берестяные грамоты, это стало настоящей сенсацией. С тех пор найдено несколько сот таких грамот и масса предметов материальной культуры.

Грамоты Новгорода отнесены археологами к XII–XV векам. Но о чём же говорят результаты их изучения? Во-первых, резные тексты берестяных грамот содержат, в основном, бытовую информацию на русском, а не церковнославянском языке. Во-вторых, в текстах грамот, насколько нам известно, нет упоминания ни об одном из русских князей XII–XV веков, включая Иоанна III, который этот самый Новгород присоединил к Москве. (Про Москву там также ничего нет, хотя упоминаются, например, Ярославль и Углич.)