Сергей Родин - Поводыри украинского сепаратизма. Конспирология «самостийничества» Страница 44

Уроженец Одессы Жаботинский не только сформулировал идею по превращению 30 миллионов русских в «украинцев», но и развил в дореволюционную эпоху кипучую деятельность по распространению ее как в России, так и за рубежом. Являясь способным публицистом, он посвятил данной теме десятки статей, и все они старательно тиражировались сепаратистскими изданиями, например, «Украинским вестником», выходившем в Петербурге под руководством Михаила Грушевского. Несколько позднее, когда в 1912 г. в Москве Симоном Петлюрой был основан журнал «Украинская жизнь», Жаботинский установил и с ним самые тесные связи. В каждом номере этого журнала имя Жаботинского было обозначено в перечне постоянных сотрудников. Интенсивные контакты поддерживал этот сионист и с другими лидерами сепаратистов. Известный украинский деятель Евгений Чикаленко отмечал в своем дневнике (12 января 1911): «Вчера приезжал из Одессы В.Е. Жаботинский, известный сионистский публицист. Приехал он нарочно (в Киев), чтобы найти взаимопонимание с рулевыми украинской прессы. На собрании украинского клуба в долгой и чудесной речи он доказывал, что устремления евреев-сионистов и вообще евреев-националистов вполне идентичные с устремлениями украинцев. И у них пока что одинаковые задачи и одинаковые враги… А в связи с этим нам надо координировать нашу деятельность… Жаботинский обещает, что сионистская пресса, которая издается на жаргоне, а также на староеврейском и русском языках, будет проводить мысль, что евреям надо обратить внимание на украинцев и украинское движение»[191].

И евреи не только «обратили внимание» на украинское движение, они вдохнули жизнь в этот мертворожденный проект. Именно благодаря еврейским информационным ресурсам, украинский сепаратизм в России получил известность и даже сумел завоевать определенные политические позиции. Тот же Жаботинский, являясь одним из лидеров мирового сионизма, обладал широкими возможностями для того, чтобы придать теме «закабаленного украинского народа» международный характер. И она, действительно, зазвучала в Вене, Берлине, других европейских столицах. Русский посол в Вене М.Н. Гире сообщал в Петербург (1912): «За самое последнее время в газетах и журналах (австрийских) все чаще появляются статьи, разъясняющие публике, что такое украинцы, а что малороссы… От чтения этих статей остается впечатление, будто Малороссия своего рода Польша, покоренная Россией окраина, не примирившаяся со своей неволей и ждущая лишь случая, чтобы освободиться от русского владычества»[192]. Так что не зря старался Зеев Жаботинский. Современный израильский историк Израиль Клейнер в своей статье о жизни Жаботинского особенно отмечает его публицистику, посвященную «украинскому вопросу»: «Можно смело утверждать, что этот цикл статей является беспрецедентным в мировой журналистике образцом длительной борьбы представителя одного народа за национальные права другого»[193]. Впрочем, истинный смысл борьбы своего соплеменника Клейнер, конечно, затушевал. Не за «права другого народа» ратовал сионист Жаботинский, поддерживая украинский сепаратизм, а за раскол русской нации и расчленение России. И, следует признать, преуспел в этом деле.

Орудовал он здесь не один. Его соплеменники активно принялись внедрять в жизнь разработанные Жаботинским идеи. Пример подобной подрывной работы дает В.Н. Перетц (1870–1935). Выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета, где защитил магистерскую, а затем и докторскую диссертации, он после своего переезда в Киев (1903) внезапно преобразился в «щирого украинца». Занимая должность профессора русского языка и русской словесности в университете Св. Владимира, Перетц вдруг «начал помещать статьи на “мове” в записках “Товариства имени Шевченка ” и распространять руководящие идеи украинского движения между студентами и курсистками. Он, между прочим, на радость украинцам, пустил в оборот противоречащую всей истории и диалектологии русского языка теорию о том, что “украинская мова” не принадлежит-де к группе русских наречий, а находится в ближайшем сродстве с сербохорватским языком, так как она-де сформировалась еще в VIII и IX веках, когда “украинская ” народность жила в непосредственном соседстве с народностью сербохорватской на равнинах нынешней Венгрии; потом-де пришли угры (венгры) из-под Урала и разделили обе народности, оттеснив сербохорватов к югу, а “украинцев” — к северу». Но теоретическими наработками этот профессор не ограничился: «Следует признать, что, будучи талантливым преподавателем, В.Н. Перетц не менее содействовал успеху украинского движения среди учащейся молодежи в предвоенную и предреволюционную эпоху, чем в свое время В. Б. Антонович»[194]. Интересно, что В.Б. Антонович (1834–1908), по собственному признанию, являлся «польским шляхтичем» и в начале своей украинофильской деятельности лишь выражал надежду, что когда-нибудь «украинцы признают меня сыном своего народа»[195]. Со временем, конечно, признали. Но преемственность «украинского дела» весьма красноречивая: от поляков — к евреям.

Евреи не только популяризировали «украинскую идею», они ее практически продвигали везде, где только можно. В частности, в Государственной Думе России. Именно евреи, соединившись с прочими инородцами, и навязали высшему законодательному органу страны «украинский вопрос». Это, кстати, неоднократно вызывало протесты со стороны тех, кто действительно представлял интересы коренного населения Малороссии. Так, депутат Госдумы, малороссийский крестьянин Андрейчук называл провокацией речи, которые произносили от имени малороссов «чуждые украинскому народу депутаты, именно, Булат — литовец, Лучицкии — городской представитель киевских евреев, Родичев — тверской дворянин и Милюков — неизвестной нам народности… Мы протестуем также против того, чтобы при нашем, малороссов, здесь наличии за наш народ ратовали непрошенные его слуги Милюковы и Булаты, цель выступления которых нам ясна — именно стремление пополнить украинцами ряды инородческой оппозиции русскому государственному строю… Всякую украинофильскую пропаганду мы отвергаем, ибо никогда не считали и не считаем себя нерусскими, с какой бы хитростью ни старались услужливые господа Милюковы вселить в нас сознание розни с великороссами. Им это не удастся. Мы, малороссы, как и великороссы, — люди русские, а господам Милюкову, Родичеву и Лучицкому говорим: продолжайте вашу заботу о том племени, служить которому вы призваны, а украинского народа не касайтесь, он за вами не пойдет»[196].

Из выступления малороссийского депутата очевидно следует, что в искусственном нагнетании не существовавшего в реальности «украинского вопроса» в российском парламенте активное участие принимали не только инородцы. Их поддерживали и те русские депутаты, кто представлял так называемые «демократические» партии. Об этих русских предателях тот же академик А.И. Соболевский писал: «Большинство украинофилов в России… по образованию интеллигенты, а по политическим убеждениям — разных оттенков либералы, проводящие политическую программу евреев. Евреи ставят себе девиз: divide et impera [разделяй и властвуй], и убеждают простаков русских стремиться к собственным местным самоопределениям и изо всех сил поддерживать самоопределения своих инородцев. И простаки усердно работают на пользу евреев, чтобы дать им легкую возможность завладеть выгодною позицией в России»[197].

Конечно, превращение десятков миллионов русских в инородцев в дореволюционной России представлялось труднодостижимой задачей, иное дело — Галичина. Здесь евреи не только занимали доминирующие позиции, но и могли рассчитывать в данном вопросе на поддержку серьезных союзников — австрийской власти и поляков. Ибо если в Галиции в эти годы и происходило «национальное возрождение», то было оно именно Русским национальным возрождением, а это всерьез беспокоило как немцев, так и поляков. Украинское движение было инициировано ими в качестве антитезы Русскому возрождению. В 1908 г. поверенный в делах российского посольства в Вене С. Свербеев следующим образом характеризовал официальную политику Вены: «доказательств признания самобытности за русскими в Галиции существует немало. В указах своих и документах правительство открыто называет их Russen, Rothrussen и Reussen, и только с развитием в Европе в половине прошлого столетия идеи национализма, проникшей также в Австрию, племенное родство галицко-русского народа с населением России показалось в Вене опасным для Габсбургской монархии. С этого времени австрийское правительство стало употреблять все старания, чтобы обособить галицийских русских от их единоплеменников в России и не пренебрегало для этого никакими средствами и административными давлениями»[198]. Образованию и всемерной поддержке искусственной общности «украинцев» в этой политике отводилось первоочередное место.