Юрий Мухин - Россия — не Сингапур. Какой ВВП нам нужен Страница 45

И, судя по книге, именно этого Ли Куан Ю не понимал, и не понимал потому, что сам не видел себя отцом сингапурцев. Не он один, поскольку японский опыт организации многие хотели скопировать, но получали только несмешные пародии.

Отечества отцы

Если бы правительство Сингапура и народ составляли одно целое, то они и японцев понимали бы лучше, и не было бы разделения и такой социальной напряженности, а народ многое прощал бы правительству, скажем, и на привлечение талантов из-за рубежа тоже бы не обращал внимания.

Отвлекусь на старый российский пример, хотя он уже и нам не сильно подходит, поскольку того русского народа уже нет. В России очень долго народ и царь в обоюдных представлениях были одной семьей, потом, правда, цари скурвились, но народ достаточно долго продолжал смотреть на царя как на отца семьи. Даже во второй половине XIX века революционеры с удивлением обращали внимание, что и на бедных крестьян не оказывает влияния антицарская пропаганда, построенная на сравнении крестьянской бедности и богатстве царя — на рассказах о том, как богато живет царь, сколько у него дворцов, слуг и т. д. К удивлению революционеров, крестьяне гордились тем, что их царь такой богатый, что «их отец среди других отцов народов из самых лучших», — крестьян это заботило. Богатый царь-отец — это сильный царь, а сильный царь-отец — это сильный защитник семьи.

Энгельгардт, долгое время живший в окружении смоленских крестьян, писал, что, глядя на заброшенные после отмены крепостного права помещичьи поля, крестьяне возмущались не только своей упущенной выгодой от невозможности работать на этих полях, но и переживали о доходах царя — «ведь это же и царю в убыток». Он же рассказывает, как местный уездный начальник был не в силах собрать подать (денежный налог царю) с крестьян одной из обнищавших деревень. И, чтобы еще больше не разорить крестьян, этот начальник не стал забирать у них лошадей или коров для продажи и компенсации долга по налогу. Полиция изъяла из крестьянских сундуков в избах должников праздничные женские юбки и украшения, а это тут же вызвало бабий бунт. А от этого бунта, во-первых, мужья быстро влезли в долги, но нашли деньги для уплаты налога и возвращения домой юбок, во-вторых, бабы пригрозили начальнику, что если он еще раз решится на такой невиданный произвол, то они пожалуются царице! В понимании крестьянок царица была матерью, которой дочери при обидах могут жаловаться, и которая безусловно защитит своих дочерей в таком возмутительном случае и накажет начальника. Жалоба была реальна, и реакцию царицы невозможно было предсказать заранее, посему начальник прекратил практику покушения на женское достояние, несмотря на ее эффективность.

Так вот, за всю историю России с ее многочисленными бунтами не было случая, чтобы крестьяне возмущались национальностью или даже гражданством русских дворян — слуг царя. Нанимает царь-отец себе на службу немцев или французов, или даже негра (как это было с дедом А.С. Пушкина) или нет, — это крестьянам (народу) было безразлично. Это не их, это его царское дело — нанять себе лучших слуг.

Поэтому думаю, что и в Сингапуре не было бы возмущения привлечением в страну тех же талантливых иностранцев (слуг правительства), если бы правительство Сингапура составляло одно целое с гражданами Сингапура. Но меритократы отделили себя — они умные, они таланты и приглашают таланты, а народ — глупое быдло. А по примеру правительства наверняка отделяют себя от народа и остальные умные Сингапура — остальные меритократы. И, повторю, это не народ отделяет себя от правительства, это правительство отделило себя от народа.

Вот рассмотрим такой пример. Я писал, что в начале 90-х на заводе внедрил частичную делократизацию управления заводом еще и раньше, чем ее внедрили в Сингапуре. Мы упразднили все премии и выплаты управленцам — все эти деньги теперь полагались только для поощрения рабочих. А зарплата управленцев определялась так. Мастер получал на 20 % больше, чем в среднем подчиненные ему старшие рабочие — бригадиры. Старший мастер — на 20 % больше, чем в среднем получали подчиненные ему мастера, начальник цеха — на 20 % больше, чем в среднем подчиненные ему старшие мастера и специалисты, директор завода — на 20 % больше, чем в среднем начальники цехов. Работники заводоуправления (в масштабах завода это как бы государственные служащие) получали в обратном порядке. Главный инженер, главный бухгалтер и заместители директора получали 95–90 % от заработка директора, начальники отделов — 90–70 % от заработка курировавшего его работу заместителя директора, специалисты отделов — 90–50 % от заработка начальника отдела. Таким образом, работники заводоуправления были заинтересованы, чтобы как можно больше заработал директор, от зарплаты которого считается их зарплата. И все на заводе понимали, что директор заработает много только в случае, если много заработают рабочие завода. А они заработают много только в случае, если сделают нужное количество продукции по минимальной себестоимости. Соответственно, у всех управленцев на заводе появлялась необходимость обеспечить рабочим возможность это сделать — заработать. Разумеется, было и достаточно таких, кому было все равно, но основная масса работников завода понимала, как устроена система оплаты. А ведь то было время, когда дорвавшиеся до власти предатели разоряли экономику СССР, и наш завод раз за разом попадал в ситуацию, когда совершенно не было денег на зарплату. Но у нас не было ни малейших внутризаводских эксцессов — каждый рабочий понимал, что если ему задерживают зарплату, то и директор ее не имеет, и никто ее не имеет.

А ведь уже по всему СНГ, да и рядом с нами было полно приватизированных предприятий и банков, руководители которых назначили себе бессовестные зарплаты. Нам никто не мешал и нашему директору установить зарплату, как, скажем, у директора банка, и от его зарплаты назначить и себе высокую зарплату. Однако, верьте или нет, но никому из старших заводских начальников, согласовавших мне эту систему оплаты, и в голову не пришло оторвать себя от вверившихся нам рабочих, и только прочитав у Ли Куан Ю, как именно правительство Сингапура, делократизируясь, назначило себе зарплату, я понял, что и мы могли бы в то время поступить так же. Могли бы! Но в то время разделить себя и рабочих для нас было невозможно!

А этим «лондонским денди» отделить себя от народа — запросто! А спросить их — причем тут они, правительство Сингапура, и зарплата топ-менеджеров иностранных фирм? Почему правительство Сингапура установило себе зарплату не от зарплаты своих граждан, а от зарплаты этих лиц, заработок которых определяется заграничными хозяевами этих ТНК?

Ведь правительство Сингапура сделало так. Положим, в Сингапуре есть сотня самых крупных компаний, у топ-менеджеров которых средняя зарплата 3–3,5 миллиона долларов в год. И премьер-министр назначает себе зарплату в 2/3 от этого, то есть, где-то 2–2,5 миллиона долларов в год. Но ведь у вас в Сингапуре есть и граждане, сумма доходов которых, положим, 175 миллиардов долларов в год. И раз ваш премьер считает для себя возможным получать эти 2,5 миллиона, то назначьте ему в зарплату один доллар с каждых 60 000 долларов годового дохода, полученного гражданами Сингапура. Только гражданами! Свяжите себя со своим народом! Премьер будет получать те же 2,5 миллиона, но от СВОИХ граждан! И граждане будут понимать, что уменьшение их дохода автоматически и немедленно уменьшает и доходы премьера и всего правительства.

Но все же вот так, от дохода, лучше содержать только хозяйственных министров, а самого премьера, министров-защитников и судей лучше привязать к каждой душе сингапурца. То есть в Сингапуре 5,5 миллионов жителей, значит, каждый платит премьеру, министрам и судьям в год по полдоллара или доллар с души, включая младенческую, — все граждане несут одинаковые расходы на содержание правительства — оно слуга абсолютно всех. Есть и варианты, но главное — доход главы государства должен поступать только из кармана граждан. Причем величину зарплаты правительства можно согласовывать с народом, скажем, на выборах каждая партия в предвыборной программе укажет, сколько она хочет для своего премьера — 50 центов или 5 долларов. По результатам выборов получится, что премьеру победившей партии народ согласовал и зарплату.

И граждане будут понимать, что глава Сингапура — это нанятый ими на работу слуга, и премьер будет понимать, что он слуга своих граждан, что он отец семьи, а не только надсмотрщик с кнутом.

Но меритократы Сингапура на это не идут. Глупы? Ни в меньшей мере! Это самые умные руководители мира. Вот Ли пишет, что они, снося в Сингапуре мусульманские трущобы для освобождения места под строительство комфортабельного жилья, сносили и строили на новом месте и мечети, расположенные в этих трущобах. Но: «Был также создан специальный фонд строительства, в который каждый рабочий-мусульманин ежемесячно отчислял один сингапурский доллар через нашу систему ЦФСО. Малайцы гордились тем, что мечети были построены на их собственные средства». То есть Ли понимал, что вот такая оплата может быть предметом гордости человека. Так почему он мог не понимать, что предметом гордости каждого сингапурца может быть то, что граждане Сингапура на собственные средства содержат свое правительство, да и весь государственный аппарат (тем более, что они его и содержат, но только сегодня аппарат сам берет себе у граждан эти деньги и берет сколько захочет, а не граждане платят по договору правительству).