Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин Страница 45

Ту узкое место с апробацией и проверкой, но ничего не поделаешь.

Рассказывал ему про Толстого.

В том смысле, что рассказывал, как с самого детства меня зачаровывала фраза "ставив батарею, заклепать пушки". Заклёпки в моей детской жизни были только на Крымском мосту. Гораздо позже, вполне в половозрелом возрасте, я узнал, как это всё выглядело.

Существовали специальные клепальные гвозди. Даль про пишет: «Заклепать пушку, забить затравку наглухо гвоздем; загвоздить». История артиллерии — история мира. Самардак Вячеслав. Артиллерия в межвоенный период": При нахождении на вооружении войск гладкоствольной артиллерии и тяжелых лафетов, как такового планирования огня артиллерии не осуществлялась. Артиллерийские орудия устанавливались в первой линии и из-за невозможности перемещения оставались на месте от начала до конца сражения. Артиллерийским огнем начиналось сражение, в основном с целью запугать противника. В случае неудачного исхода сражения их захватывали, особого влияния на результат сражения артиллерийские орудия не оказывали. Затем артиллерийские орудия стали устанавливать на лафеты с колесами, и артиллерия получила возможность маневрировать на поле боя. Но орудия находящиеся в первой линии захватывались противником и заклепывались. Тем не менее, военноначальники получили возможность создавать артиллерийские резервы, а также в случае удачного исхода сражения, при переходе в наступление перемещать артиллерию. С момента появления артиллерийских орудий основным способом стрельбы была стрельба прямой наводкой. Артиллерийское орудие наводилось в цель, которая наблюдалась с огневой позиции. Наведение орудия в цель была аналогичной наведению винтовки, т. к. прицельным приспособлением было — целик и мушка. Артиллерийская разведка не производилась. Цели поражались по указанию старшего военноначальника. Стрельба велась прямой наводкой, каждое орудие наводилось в цель указанную офицером, а корректирование огня вел командир орудия. Наблюдения за разрывами своих снарядов было затруднено из-за дыма на поле боя, которое скрывало не только разрыв, но и цель. Нарезная артиллерия, поступившая в войска, на вооружение, позволила вести огонь на большую дальность, но применялась, так же как и гладкоствольная, стрельба по-прежнему велась прямой наводкой".

Или "На маршах заклепывали пушки, бросая их стволы в болота поглубже. Резали усталых лошадей. Жгли лафеты и госпитальные фуры. Шли очень скоро, наспех зарывая умерших. Кричали на телегах раненые — под дождями, в грязи канав, на прусских ухабах. 15 тысяч своих больных Апраксин безжалостно, как последний негодяй, бросил по дороге своего бегства. 80 пушек он оставил врагу"…

Но тут же я начинал думать, как и кто заклёпывал пушки, нельзяли было быстро высверлить заклёпку, когда выгодно было заклепать пушку для нападающих, а когда — для отступающих… Написать что-то при этом совершенно невозможно.

Меж тем это именно та бытовая история, которая только и интересна. Подробное описание кассы в троллейбусе семидесятых гораздо интереснее, чем пересказ своими словами октябрьского 1978 года Пленума ЦК КПСС.

Извините, если кого обидел.

09 марта 2007

История понедельника

1. Эти упыри перестали показывать "Дживса и Вустера".

2. Думал о том, не съездить ли в Ленинград.

3. Написал вопроосы для Распутина.

4. Самая интересная книга года для меня — книга покойного Зверева и книга покойного Туниманова о Толстом.

5. Читал сборник выступлений Даниила Гранина, изданный каким-то Петербургским Гуманитарным университетом профсоюзов — хер его знает, что это за университет, но отчего-то он роскошно издаёт своих почётных докторов. Вот издал книгу Лихачёва, вот принялся за Гранина. Я бы, правда, сменил ему всё-таки имя — что-то в имеющемся имени есть странное, вроде Императорского человеколюбивого общества. Впрочем, это может быть вполне достойное учебное заведение, и я зря выпендриваюсь.

Так вот, это замечательная книга, потому что даёт представление о прошлом. Именно о недавнем прошлом: дело в том, что Даниил Гранин — хороший, честный советский писатель. Не в том дело, что он был членом КПСС (а он вступил в партию в 1942 году на фронте), а в том дело, что, читая этот сборник статей, интервью, выступлений и прочих фрагментов не-прозы и недо-воспомнаний (того, что обычно заполняет последний том собрания сочинений и неожиданно оказывается очень интересным), ты возвращаешься не в сороковые и не в семидесятые, а в конец девяностых.

Многие из кумиров того времени сейчас читаются со стыдом — «Боже, что за чушь он несёт, и как мы могли тогда это слушать»… Нет, тут вот дело в другом — Гранин вполне честно смотрится и сейчас, но понятно, что это какой-то особый стиль мышления, эйфорический, с некоторой принципиально невоспроизводимой верой в те или иные поступки людей и следствия этих поступков. Что если сделать-то, то обязательно произойдёт вот это. Что нужно возмущаться тем-то и тем-то, и из самой силы этого возмущения, а то и без прочих движений, мир преобразуется и всё станет хорошо. Во всяком случае, в этой конструкции много позитивизма. Этот путь не хуже многих, я говорю лишь о собственной эмоции удивления — гляди-ка, вот оно, так было, а я уже начал забывать.

То есть, в книге принципиально другая реакция на происходящее, нежели чем та, что я вижу сейчас. Так, наверное, размышляли греки до изобретения стоицизма — а у нас в эпоху Перестройки, «Огонька» и Съезда народных депутатов. Очень интересный, прошу прощения за высокопарность, экзистенциальный опыт.

Извините, если кого обидел.

12 марта 2007

История про Льва Толстого (VI)

Так вот что надо ещё сказать про Толстого. Это самая известная фигура русского писателя за границей.

И дело не в пузомерке с Достоевским, а в том, что это писатель-учитель, а про то, что писатель в России должен жить долго (и все истории, связанные с этой фразой я уже рассказал). Толстой оказался единственным русским писателем, что исполнил этот завет — и оказался символом русской литературы.

А "Война и мир", как не крути, самый известный русский роман, попавший даже в пародийный фильм Вуди Алена, ставший символом русского романа.

Меж тем, "Война и мир" — настоящая энциклопедия русской жизни. При этом, понятно, откуда пошла эта фраза, и "Евгений Онегин", в котором время счислено по календарю, который комментировали все приличные филологи.

У Вересаева в воспоминаниях (к несчастью, их нет в Сети и я сейчас, на рассвете, не могу проверить цитату) есть история про то, как он участвовал в работе домашнего кружка, где разбирали "Евгения Онегина" построчно — и за год дошли только до фразы "И взвившись, занавес шумит" — почему шумит? Если уже взвился? Как это? От чего…

Так вот — "Война и мир" это