Николай Носов - Иронические юморески Страница 47

Когда-то существовали любители петушиных боев, так как птица эта чрезвычайно драчливая, и если только сходились где-нибудь два петуха, они тут же затевали между собой «бой», то есть старались побольней ковырнуть друг друга своими носами, называемыми у них клювами, или оцарапать когтями. Существовали также любители петушиного «пения», но теперь этого ничего нет.

Стр. 14. …внушало удивительное чувство гармонии. Возможно, в данном случае более уместно было бы говорить не о чувстве гармонии, а о чувстве композиции, то есть положительной эмоции, переживание которой внушается нам зрительным восприятием соразмерности целого и его частей. Однако, если говорить об ощущениях, то обе эти эмоции (или чувства) сродни друг другу. Гармоничность в музыке ощущается нами, когда каждый звук звучит согласно с другими звуками, в результате чего у нас не возникает желания, чтобы какой-нибудь из звуков умолк или начал звучать по-иному. Точно так же композиционность (в зрительном восприятии) ощущается нами, когда каждый отдельный предмет (или элемент изображения на картине) находится как бы на своем месте, и у нас не возникает беспокоящего нас желания убрать, передвинуть, перевернуть тот или иной предмет, поменять их местами — в общем, так или иначе разрушить композицию или уничтожить картину. Таким образом, хотя музыкальная гармония и живописная композиция действуют на разные органы чувств, но результат, то есть испытываемая нами эмоция, наше душевное состояние, одинаковы в обоих случаях, что дает нам основание заменять в случае надобности одно слово другим. Такая замена обычно делается ради поэтичности, художественности изложения, так как всегда более художественным считается сказать что-либо не прямо (не в лоб), а намеком, иносказательно. Так, например, часто, вместо того чтоб написать просто «лошадь», мы пишем «благородное животное», а читатель уже самосильно догадывается, что мы имели в виду самого обыкновенного, самого простого, так сказать, коня; или вместо того чтоб написать «звери», мы пишем — «наши четвероногие друзья» и т. д. Как сказал один известный философ: «В искусстве важнее — не знать, а догадываться».

Стр. 24. Татьяна Ларина. Героиня романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Это она влюбилась в вышеозначенного Евгения Онегина и написала ему известное всем письмо:

«Я вам пишу — чего же боле?Что я могу еще сказать?»

Не будем, однако ж, опошлять своим небрежным прикосновением этот дивный поэтический образ. Скажем только, что и в наши дни находятся девушки, которые пишут письма, если не современным Евгениям Онегиным, то хотя бы в редакции молодежных газет, озадачивая их вопросами глубоко философского содержания, вроде следующего: «Может ли девушка первой объясниться в любви понравившемуся ей мальчику и через сколько дней можно начать целоваться с ним?»

Но не будем все же и их судить слишком строго. Такие вопросы часто бывают внушены подобного же рода письмами, время от времени появляющимися на страницах комсомольской печати, и жаркими дискуссиями, разгорающимися вокруг них. Как говорится: «Как аукнется, так и откликнется». Вот и идет это непрекращающееся аукание, захватывающее все более широкие круги умов и сердец. Это, безусловно, неприятности мелкие. Однако ж «и мелкие неприятности, — как сказал Джонатан Свифт, — могут отравить жизнь. Если нет крупных».

Но до этого, кажется, еще далеко.

Стр. 24. Наташа Ростова. Одна из героинь романа Льва Николаевича Толстого «Война и мир», к которому мы и отсылаем любознательного читателя. Книга вообще-то, честно говоря, толстая, но стоящая. По многочисленным наблюдениям автора, человек, даже не имеющий аттестата зрелости, но прочитавший «Войну и мир» и того же «Евгения Онегина», чем-то выгодно отличается от благополучно закончившего десятилетку, но не удосужившегося прочитать эти произведения или прочитавшего их пятое через десятое, как часто читают школьники, понуждаемые не интересом к чтению, а лишь надвигающимися экзаменами.

Стр. 29. Мещанин хорошо понимает, что он не семи пядей во лбу. Поэтому и не пытается жить по своему разумению, а тщится, чтоб у него все было в аккурат, как у других людей. «Мещанин, — писал А. М. Горький, — существо ограниченное тесным кругом издавна выработанных навыков, мыслей, и в границах этого круга мыслящее автоматически». По другому свидетельству того же А. М. Горького, который, как известно, был знатоком в этом вопросе: «Мещанин хочет плясать на всех свадьбах и быть покойником на всех похоронах» (то есть быть в центре внимания, попросту говоря). Вот и поди, сочетай тут! И мыслить приходится автоматически, и в центре внимания хочется быть. А что делать, если оригинальных мыслей нет как нет? Автоматически же они не приходят в голову! Но без этого невозможно и в центре внимания быть. Вот и приходится бедному мещанину выкручиваться: заимствоваться оригинальностью у других, заниматься трюкачеством, выкрутасами, псевдоноваторством, вытаскивать на свет божий полузабытое старье, выдавая его за нечто новое, за модерное, за свое. о детских игрушечках, глупых шуточках, удобствах для взрослых и пр.

Стр. 38. Стол для козлистов. Козлисты — любители «забивать козла», то есть играть в домино. От обыкновенных, нормальных людей отличаются тем, что, играя в домино, любят громко стучать по столу костями. Ведь что бы, казалось, стоило положить на стол костяшку тихо, спокойно. Нет! Обязательно надо со стуком, бряком.

Без этого бряка и игра уже — не игра, и ощущение такое, словно воздуха не хватает. Уж сколько выступали в печати по этому поводу, сколько карикатур рисовали — ничто не помогает.

В доме, где живет мой знакомый, козлисты облюбовали во дворе место под окнами. Стонут все жильцы от первого до четвертого этажа включительно. Никто не может отдохнуть спокойно после работы или заняться чем-нибудь. Да и попробуй, отдохни тут, когда то и дело — стук да стук! Ляп да ляп! — словно по голове хлопушкой, да еще и междометия разные.

Однажды, прогуливаясь в районе Тушино, недалеко от канала, каким-то образом я забрел на пустырь позади кино «Метеор» и очутился возле глухого высокого забора, огораживавшего какую-то законсервированную стройку. Неподалеку — заброшенный, наполовину заполненный желтой глинистой водой котлован. Несколько ям, забросанных мусором, среди которого преобладали проржавевшие жестянки из-под компота… Тишина — никого нет, и только простой деревянный стол, сколоченный из грубых досок, с крепкой крышкой и огороженный, словно крепость, со всех четырех сторон низенькими лавочками, напоминал о существовании людей. И невольно в голову лезла недоуменная мысль: «Для чего стол? Место самое что ни на есть безлюдное, и притом прозаическое!» Однако чем-то знакомым в то же время веяло от стола. Уже не раз я видел подобные незатейливые, кондовые столы во дворах, казалось бы, самой природой предназначенные для «забивания козла». И уже воображение само собой рисовало козлистов, мирно усевшихся вокруг стола и усердно стучащих своими костяшками здесь на пустыре, вдали от людей, которым они могли помешать.

И мое воображение не обмануло меня. Впоследствии я неоднократно видел этих симпатичных людей, оказавшихся жителями вновь отстроенного дома на другом конце пустыря. Они, как говорится, радикально разрешили задачу: и сено, как говорится, было цело, и козлисты, то бишь, козы — сыты. С одной стороны можно было стучать костями до одурения, но с другой стороны — это уже никому не могло повредить. Кроме самих стучавших, конечно.

Стр. 46.…ни в каких крутых мерах воздействия не нуждающиеся. Нет, как видно, все же нуждающиеся! Вот уже два года прошло с тех пор, как была опубликована эта статья («Литературная Россия» от 6 января 1967 г.), а передачи «Спокойной ночи, малыши» как шли, так спокойненько и идут себе в те же часы, то есть непосредственно перед отходом детишек ко сну. И действительно: что сотрудникам телевидения до того, что пишут в газете! Мало ли чего там написать могут! Кстати, о телевидении на самом деле пишут столько, что сами телевизорщики, очевидно, уже давно приобрели стойкий иммунитет ко всякого рода печатным высказываниям, и для того, чтобы произвести на них хотя бы ничтожное впечатление, нужны какие-то особенные, крутые или сверхкрутые меры. Мы, однако ж, никаких мер предлагать не собираемся. Автор, в сущности, сказав в своей статье правду, сделал, что мог, и от него больше требовать нечего. Как написал Жан-Жак Руссо в своей «Исповеди»: «Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее».

Основная беда в смотрении детских передач перед отходом ко сну далеко не в том, что ребенок после этого будет плохо спать или ему приснится что-нибудь нехорошее. Беда в тем, что вырабатывается привычка вообще смотреть телевизор на ночь, что может с годами привести к тому, что человек без телевизора вообще не заснет или заболеет каким-нибудь тяжелым заболеванием, вроде ночного недержания мочи, а то и чего похуже.