Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II Страница 48

Здесь необходимо отметить ещё одно обстоятельство: это адресат, кому Дубенский направил своё письмо, лейб-хирург Императора, выдающийся врач профессор С. П. Фёдоров. Почему-то этот врач во время трагических событий последних дней царствования Императора Николая II постоянно оказывался в их эпицентре. Причём его деятельность не имела ничего общего с врачебной. Именно у С. П. Фёдорова постоянно собирались члены свиты, которые постоянно с ним советовались, именно С. П. Фёдоров способствовал назначению царём генерала Н. И. Иванова, именно через Фёдорова

Императору передавались какие-то предложения. Такое впечатление, что этот человек играл роль связника. Во всяком случае, поведение С. П. Фёдорова никак нельзя назвать верноподданническим. А. А. Бубликов вспоминал, что когда он приехал 8 марта в Могилёв объявить об аресте Государя, то имел встречу с С. П. Фёдоровым, который излагал ему какие-то сведения от иностранных агентов. Сведения эти были настолько важны, что А. А. Бубликов повёз С. П. Фёдорова к М. В. Родзянко в Петроград. Там, в Таврическом дворце, ожидая приёма председателя Государственной думы, Фёдоров зашёл в уборную и выцарапал со своих погон вензель Императора{745}.

В 23 часа, когда императорский поезд прибыл в Вышний Волочёк, В. Н. Воейков получил донесение коменданта императорских поездов подполковника Г. А. фон Таля с предложением остановиться в Тосно. Воейков доложил об этом Императору Николаю II. После доклада у Государя Воейков направил Талю следующую телеграмму: «Настоять на движении в Царское Село».

Эта телеграмма была получена в Бологом подполковником Талем. «Всех нас удивил этот ответ, — пишет Д. Н. Дубенский, — некоторые из нас даже настаивали, чтобы задержаться в Бологом до подхода собственного поезда и ещё раз переговорить с Дворцовым комендантом, но в конце концов решили ехать дальше»{746}.

Через некоторое время свитский поезд прибыл в Малую Вишеру. В Малой Вишере к генералу С. А. Цабелю явился офицер Железнодорожного полка Герлях и доложил, что станции Любань и Тосно заняты революционными войсками. Генерал Дубенский писал, что офицер сообщил, что в Любани находятся мятежные роты Лейб-гвардии Литовского полка с пулемётами, что люди этой роты в Любани уже сняли с постов людей Железнодорожного полка. Герлях рассказал, что он едва сумел уехать из Любани на дрезине, чтобы доложить об опасности.

Факты, изложенные Герляхом, не соответствовали действительности. На самом деле в Любани какие-то случайные запасные части разгромили вокзальный ресторан Байрашева{747}.

Случайным, по его утверждению, свидетелем этого стал С. П. Мельгунов{748}. Беспорядки были быстро пресечены, и никаких «революционных войск» в Любани не было{749}.

Снова никакой попытки проверить эти сведения или хотя бы связаться по телефону с Любанью лицами свиты предпринято не было. Они приняли решение ожидать в Малой Вишере «подхода „собственного поезда“ для доклада полученных известий Его Величеству»{750}.

Собственный императорский поезд подошёл к Малой Вишере в 2 часа ночи. Почти все в нём спали. А. А. Мордвинов не спал, он ждал прибытия в Малую Вишеру, так как по его словам: «надеялся увидать губернатора, или кого-нибудь из губернского начальства, обыкновенно выезжавших для встречи Государя на эту станцию, и от них узнать, что делается в наших краях»{751} (Мордвинов был родом из Новгородской губернии — П. М.).

А. А. Мордвинов не сообщает, прибыл ли новгородский губернатор, а им в феврале 1917 года был тайный советник М. В. Иславин, на вокзал Малой Вишеры для встречи Императора. По мемуарам можно сделать отрицательный вывод, так как А. А. Мордвинов замечает: «Не найдя на платформе никого из своих новгородских знакомых и ожидающего фельдъегеря, я поспешил войти в служебный вагон».

Если учесть, что ни в воспоминаниях генерала Д. Н. Дубенского, ни в воспоминаниях полковника А. А. Мордвинова ни слова не говорится о встречах с губернатором, то это обстоятельство можно отнести к ещё одной странности этой поездки.

Прибыв в Малую Вишеру, пассажиры собственного императорского поезда с удивлением обнаружили стоящим на вокзале свитский поезд, который должен был быть уже далеко впереди. На недоумённый вопрос А. А. Мордвинова о причинах задержки Д. Н. Дубенский ответил, что «нам не советуют ехать дальше, так как, по слухам, Любань и Тосно тоже заняты революционерами, и мы решили подождать вас, чтобы спросить, как поступать дальше»{752}.

Генерал С. А. Цабель разбудил генерала Воейкова и доложил ему о занятии Любани и Тосно. Как пишет Дубенский, «через несколько минут генерал Воейков вышел в коридор с всклокоченными волосами и начал с нами обсуждать, что делать. Некоторые из нас советовали ехать назад в Ставку, другие указывали на Псков. Генерал Воейков, помнится, сам не высказывался определённо ни за то, ни за другое предложение»{753}.

В. Н. Воейков говорил на допросе Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства (ЧСК), что, получив сведения о захвате Любани и Тосно, он разбудил Государя и доложил ему обстановку. Государь выслушал спокойно и приказал повернуть обратно на Бологое, а в Бологом свернуть на запад и идти на Псков, потому что там есть аппарат Юза (усовершенствованный телеграфный электромеханический аппарат, изобретение английского физика Д. Юза), то есть прямое сообщение с Петроградом. В. Н. Воейков вышел от Государя весёлым и сказал лицам свиты: «Мы едем в Псков, теперь вы довольны?»

Таким образом, по Воейкову и Дубенскому, получается, что Император Николай II сам согласился с ранее им отвергаемым предложением ехать в Псков.

Остаётся непонятным, почему Государь, который ещё четыре часа назад в Вышнем Волочке проигнорировал слухи о занятии Тосно и твёрдо приказал следовать в Царское Село, вдруг в Малой Вишере поверил точно таким же слухам о захвате Любани и приказал уезжать в Псков? Что изменилось в Малой Вишере по сравнению с Вышним Волчком? Ровным счётом ничего. Тем более что, по свидетельству А. А. Мордвинова, начальник императорских поездов М. С. Ежов заверил, что «путь не испорчен и до Любани свободен. Он добавил, что Тосно и Гатчина, через которые нам приходилось разворачивать на Царское, лишь по слухам заняты бунтующими и теперь идёт проверка этих слухов»{754}.

Весьма сомнительно, чтобы Император Николай II, который считал чрезвычайно важным как можно скорее прорваться в Царское Село, вдруг решил поехать за 320 вёрст от него назад пообщаться по Юзу. Эти переговоры не давали ничего по сравнению с той катастрофической потерей времени, к которой они бы привели.

В своих воспоминаниях В. Н. Воейков по-другому, чем на допросе в ЧСК, описывал свой разговор с Государем в Малой Вишере. Воейков свидетельствовал, что после своего доклада Государю о занятии Тосно, он спросил, «что ему угодно решить». На встречный вопрос Государя, что Воейков думает сам, дворцовый комендант ответил, что он считает безусловно нежелательным ехать на Тосно. Воейков сказал, что «из Малой же Вишеры можно проехать на Бологое и оттуда попасть в район, близкий к действующей армии… Государь мне ответил, что хотел бы проехать в ближайший пункт, где имеется аппарат Юза»{755}.

Таким образом, из этого отрывка, видно, что Император Николай II не предлагал ехать в Псков. Он хотел проехать к ближайшей станции, где была прямая связь с Петроградом.

Нас хотят уверить, что такая прямая связь была только в Пскове. Однако это не так. Прямой провод имелся на станции Дно{756}. Кстати, почти наверняка телеграфный электромеханический аппарат был и на станции Бологое, так как ещё в 1865 г. Д. Юз был приглашен в Россию для руководства вводом в эксплуатацию своих аппаратов на телеграфной линии Петербург флота Москва{757}. Как известно, Бологое — крупнейшая станция между Петербургом и Москвой, и странно, если она не была оборудована современной телеграфной связью.

А. А. Мордвинов излагает причины разворота на Бологое несколько в ином ключе. Он пишет, что в три часа ночи лёг спать и, проснувшись утром, обнаружил, что поезд идёт в обратном направлении. Ситуацию разъяснил граф А. Н. Граббе, который сообщил, что пришло подтверждение, что Любань занята большой толпой восставших солдат, испортивших железнодорожный путь, и что поэтому проехать через Тосно нельзя. Поэтому решили «вернуться назад в Бологое и кружным путём через Старую Руссу, Дно и Вырицу поехать в Царское Село. […] До прибытия нас на Старую Руссу никаких предположений о перемене нашего маршрута на Псков не было»{758}.