Сергей Ковалев - Арктические тени Третьего рейха Страница 48

1 июля 1961 года группа советских гидрографов под руководством А. Дивинца проводила съемку побережья в заливе Миддендорфа — глухом восточном заливе Карского моря. Этот арктический залив глубоко вдается в берег материка между мысом Лемана (75 град. 47 мин. сев. ш., 92 град. 33 мин. вост. д.) на юге и мысом Шиллинга на севере. Берега залива высокие, но по большей части пологие. Вход в залив Миддендорфа разделяется островами Яржинского и островом Рыкачева на три пролива, из которых южный называется проливом Семенова (в честь одноименной скалы. — Авт.), а северный — проливом Григорьева. После высадки на южное побережье внезапно, в 150 метрах от триангуляционного знака у горы Семенова, советские гидрографы наткнулись на останки человека, предположительно военного моряка из состава верхней вахты корабля. На нем была меховая куртка, меховые брюки и сапоги. Здесь же лежали два весла, с помощью которых неизвестный моряк некогда выбрался на пустынный берег. Кто был этот несчастный — сказать было трудно. Хищные звери и Арктика сделали свое черное дело. И все же гидрографы решили внимательно осмотреть страшную находку. На стельке сапога погибшего моряка сразу же удалось рассмотреть штамп «США. № 860», а на брюках — «Военно–морской флот США». Но ведь за последние 20 лет здесь не было ни одного иностранного судна.

Неожиданно в разорванном песцами кармане куртки моряка что‑то забелело. Это оказался кусок газеты, где был напечатан Указ Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами СССР о взятии войсками 2–го Белорусского фронта под командованием генерала армии Захарова города Осовец, который сразу же позволил установить, что неизвестный попал сюда уже после 16 августа 1944 года. В 20 метрах от останков удалось найти сразу два складных карманных ножа, на одном из которых можно было прочесть «Руденко Иван С. 1925». Чуть в стороне лежала пара пустых банок из‑под галет со штампом «Военно–морской флот США. НЗ для спасательных шлюпок и плотов. Галеты. Галетная компания Уайлза. Чикаго. Иллинойс. Чистый вес 8 унций».

Все найденные вещи были собраны и доставлены на Диксон. Но был ли неизвестный моряк Иваном Руденко, или нет, и почему он в американской одежде оказался на берегу далекого советского залива, тогда уточнить не удалось.

Следующую тайну породила новая находка гидрографов, на этот раз на берегу у мыса Лемана (чуть южнее найденных останков). В 100 метрах от давно брошенной избушки–развалюхи, стоявшей у подножия темной обрывистой скалы, был найден спасательный плот, а на узком пляже у обрывистого мыса Шиллинга, являющегося юго–западной оконечностью полуострова Зуева — нашлось третье весло — точная копия с обнаруженных ранее.

Вскоре после возвращения советских гидрографов на Большую землю газета «Комсомольская правда» рассказала своим читателям о страшной находке в заливе Миддендорфа. И неожиданно в Курской области нашелся хозяин именного ножа — Иван Семенович Руденко. Он вспомнил, что дарил карманный нож со своей фамилией одному из своих друзей–выпускников Объединенной школы юнг имени И. М. Сивко, во время войны созданной на Соловецких островах. Правда, кому конкретно — конечно, не помнил. Друзей было трое: Д. Локтионов, Семен Рудский и Алексей Стаханов.

Д. С. Локтионов отыскался в Ленинграде. Семен Рудский погиб еще 12 августа 1944 года западнее острова Белый (юго–западная часть Карского моря) на вышеупомянутом транспорте «Марина Раскова». Значит, он не мог лежать на берегу залива Миддендорфа. После 16 августа у полуострова Таймыр мог оказаться только последний из Друзей Руденко и его земляк — Алексей Константинович Стаханов, служивший сигнальщиком на сторожевом корабле СКР-29 «Бриллиант». Итак, ясно, кто лежал недалеко от горы Семенова.

По данным советских архивов, «Бриллиант» был торпедирован 23 сентября 1944 года немецкой подводной лодкой U957 в 70 милях к западу от залива Миддендорфа и погиб со всем экипажем. По советским послевоенным лоциям он лежит в 30 милях к NN W (север–северо–запад. — Авт.) от острова Кравкова на глубине в 50 метров. Хотелось бы особо отметить, что остров Кравкова входит в цепь островов… Мона. Почему это столь важно отметить? Дело в том, что ниже еще будет рассказано о том, как нацисты создали тайные пункты отстоя подлодок именно в районе цепи островов Мона, и выходит, допустим, U711 с помощью станции радиоразведки обнаружила конвой ВД-1, а затем навела на него подлодку обер–лейтенанта Шаара.

Находка у горы Семенова сразу же опровергала это утверждение, что весь экипаж СКР-29 погиб вместе с кораблем. Вероятно, после попадания фашистской торпеды этот корабль еще несколько минут держался на поверхности, и у кого‑то из экипажа была возможность спустить шлюпки или сбросить спасательные плотики. В пользу того, что моряк действительно мог быть из североморского экипажа «Бриллианта», говорила и маркировка обмундирования и консервов. Незадолго до последнего выхода СКР-29 проходил ремонт в Архангельске, где его экипаж действительно получил со складов имущество и продовольствие американского производства. Прошло еще 10 лет.

Новая находка, связанная с «Бриллиантом», состоялась в 1972 году.

В тот день на острове Правды (один из островов Пахтусова) инженер–гидрограф В. Троицкий обнаружил спасательный круг с надписью «Бриллиант». Неподалеку валялись остатки разбитой шлюпки, полусгнивший парус и 2 связанных вместе пробковых матраса. Выходит, с «Бриллианта» удалось спастись не только Алексею Стаханову? Кто‑то еще из экипажа СКР-29 сумел добраться до суши и позже мог быть поднят на борт проходившею транспорта или траулера. Подобные случаи в военной истории Арктики известны.

Однако до сих пор на публикации «Комсомольской правды», «Вечернего Мурманска» и «На страже Заполярья» никто не откликнулся. И, видимо, уже вряд ли кто отзовется.

Потопление СКР-29 и Т-120 стали последними удачами фашистских подводных лодок, базировавшихся на тайные арктические базы, находящиеся на островах и побережье Карского моря.

Подводя своеобразный итог деятельности «арктических волков» Дёница, приходится признать, что начиная с лета 1942 года встречи с ними в Карском море были все же постоянны. Но с ними в основном встречались безоружные морские гидрографические боты да самолеты ледовой разведки. Может быть, потому гитлеровские субмарины столь уверенно делали здесь свое черное дело? Надеюсь, когда‑либо мы сможем получить на этот вопрос ясный ответ.

Что искали нацисты на мысе Стерлегова?

Последней, по крайней мере, по открытым источникам, «тенью» кригсмарине в советской Арктике стало нападение гитлеровских подлодок на полярную станцию «Мыс Стерлегова». Она находилась в 100 метрах от берега, на обрывистом мысу высотой более 10 метров, весьма приметном (в хорошую видимость открывается с моря с расстояния в 15 миль). На экранах радиолокационных станций мыс Стерлегова легко обнаруживается и практически всегда дает устойчивый сигнал. В свою очередь, и североморцы–наблюдатели поста НиС, сооруженного неподалеку от полярной станции, не менее чем за 1 час могли обнаружить любое подходившее сюда судно. Поверхность мыса вокруг станции в основном заболочена и труднопроходима. С одной стороны, это усложняло проведение работ, а с другой — облегчало наблюдение за подходами, так как со стороны берега к посту и полярной станции можно было подняться только по единственной тропе.

Во время летней навигации 1944 года полярники метеостанции под руководством Поблодзинского напряженно занимались своей нелегкой работой: передачей штатных и ежечасных срочных (авиа) метеосводок, 10–минутных радиопеленгов наведения для проходящих судов, поддержанием в постоянной готовности взлетно–посадочной полосы, да и выполнением большого количества бытовых дел, которые занимали практически круглые сутки.

Для специального наблюдения за морем и проходящими судами недалеко от метеостанции был создан наблюдательный пост СНиС. Здесь вахту несли моряки службы наблюдения Северного флота и Беломорской флотилии. Однако жизнь в глубоком советском тылу, вдали от линии фронта со временем расслабили наблюдателей, и дисциплина среди них стала постепенно падать. По информации Л. Поблодзинского военные моряки с поста СНиС к концу смены потеряли бдительность, и, чтобы их немножко встряхнуть, метеорологам пришлось произвести доклад на Диксон. Первоначально это помогло, на 3–4 суток все вернулось «на круги своя».

В конце августа гидрографическое судно «Норд» доставило на пост новую смену военных моряков. На этот раз смена состояла из солдат–фронтовиков, ранее воевавших на Карельском фронте под командованием старшины Уткина. Во время непродолжительной смены «снисовцы» старой смены передали опыт новичкам, и менее чем через неделю в ответ на замечание Поблодзинского о слабой организации наблюдения за морем Уткин заявил, что, будучи фронтовиками, наблюдатели знают организацию службы, и убедительно рекомендовал полярникам не вмешиваться. Не удалось их настроить на бдительное несение службы и после приказания с Диксона о проведении осмотра близлежащей береговой линии с целью поиска следов исчезнувшего 26 августа гидрографического судна «Норд», на котором ушла на Диксон и, как выяснилось после войны, погибла старая смена поста СНиС «Стерлегов».