Анна Ромашкина - Хостесс. История Бэйли Екатерины Страница 48

Как-то сразу и очень легко у нас завязался непринужденный разговор. Мы говорили обо всем подряд, и настолько интересно нам было друг с другом, что ушла я от Веты только спустя двенадцать часов.

Через пару дней базу закрыли для учений, и мы с моей новой подругой решили устроить девичник на двоих. Признаюсь честно, мы даже обрадовались этим учениям, так как очень хотели посидеть без мужчин и «по-русски»: с бутылкой, закуской и долгими разговорами по душам.

К тому же нам давно и со страшной силой хотелось холодца. Блюдо это для одной себя не приготовишь, а наши мужья наотрез отказывались есть «мясное желе». Вот мы и решили сварить холодец тогда, когда их поблизости не было.

– Прикинь, что я в Интернете нашла! – воскликнула Вета, когда я пришла к ней на «девичник».

– Что?

– Концерт Задорнова! Послушаем, когда все готово будет?

Мы закинули в кастрюлю с килограмм различного мяса, залили водой, посолили/поперчили и стали ждать.

Когда вода уже давно закипела, я неожиданно кое-что вспомнила и бросилась на кухню:

– Вета! Старые мы идиотки! Воды на холодец надо наливать ровно столько, чтобы она только мясо слегка покрывала! – крикнула я ей. – А мы сколько налили?!

Мясо к тому времени проварилось уже с полчаса, но мы все-таки слили лишнюю жидкость.

– Надеюсь, этим мы ничего не испортили, – Вета задумчиво почесала затылок. – Желатина-то нет, чтобы добавить для гарантированного загустевания бульона.

– Да ладно, не парься – ему все равно еще часа четыре кипеть, так что должно и без желатина все получиться, – заверила я, и мы оставили мясо в покое.

Тем временем Вета решила не дожидаться закуски и выставила на стол огромную бутылку «Бакарди».

– Прощай здоровье, – вздохнула я, оценив размеры емкости.

– Так тут литр, мы же столько не выпьем!

– Ну, не знаю, – помня о том, что мы – русские, засомневалась я.

К тому времени, когда холодец был готов, мы были уже весьма «навеселе», так что закуска пришлась очень кстати. Долгожданное наше блюдо не просто загустело, а превратилось в плотную массу, состоявшую почти сплошь из мяса.

– Ну вот, и бульона для желе почти не осталось. А ты боялась, что не застынет, – усмехнулась я, с трудом разрезая комок «нерушимой дружбы» свинины и курицы.

– Да ладно, все равно вкусно, – отмахнулась Вета, жадно набрасываясь на закуску.

Мы сидели, слушая Задорнова, покатываясь со смеху и поедая холодец. Мне давно уже не было так хорошо. Несмотря на то, что с американцами было весело ходить по барам и при этом, даже изрядно напившись, они не буянили, в отличие от наших соотечественников, мы скучали по более привычным для нас посиделкам, застольям и долгим разговорам «про жизнь».

– Ты Риту хорошо знаешь? – спросила я в какой-то момент.

Вета аж подавилась от неожиданности:

– Уж лучше бы ты про нее не напоминала. Очень хорошо знаю… Ты это, держись от нее подальше, – предупредила она.

– Что, так все плохо?

– Хуже. Сейчас как начну рассказывать, так часа на три.

– А я и не тороплюсь, – предложила я.

– Ты ребенка ее видела?

Я задумалась: «А ведь странно, но я ни разу не видела ее, гуляющей с ребенком. Обычно в таком возрасте их „выгуливают“ раза два в день» и покачала головой:

– Не-а.

Вета усмехнулась:

– И не удивительно. Мало того, что она с Кирой не гуляет, так еще и не ухаживает совсем. У девчонки даже голова не ровная: она во сне ее совсем не переворачивает. А однажды так вообще учудила: оставила Киру одну и к какому-то мужику ушла. «Ди Каприо» вернулся, а ребенок дома один. Орет, аж посинел! Он с перепугу скорую вызвал, но вроде все обошлось. Так я после этого Ритку пару недель не видела. Говорят, муж ее крепко побил. И правильно сделал. Это ж надо было додуматься – такую кроху оставить дома одну! – возмущалась она.

– Да уж, по ней видно, что кроме нее самой ее никто больше не интересует.

– Ага, вечно жалуется на нехватку денег, на «Ди Каприо»… А он, между прочим, единственный, кто с Кирой гуляет. И любит ее – до безумия. Он ведь раньше дебил дебилом был, а теперь образумился – не кидается с кулаками, на кого ни попадя.

Я рассказала, как однажды он побил Светку.

– Да, я слышала об этой истории. Только он Рите сказал, что Светка тогда его деньги украла.

Я аж захлебнулась от возмущения:

– Вот козел! Не крала она ничего!… Хотя, надо же было ему себя как-то выгородить, – добавила я, раскусив истинные мотивы сочинения подобной истории.

– Но с рождением Киры он сильно изменился, – продолжала «нахваливать» его Вета, опрокидывая в себя очередную рюмку чистейшего «Бакарди». Мы решили не затруднять себе жизнь смешиванием коктейлей, и пили «по-русски»: залпом и ничем не разбавляя. – А Ритка – «гнилая» насквозь: тебе улыбается, а за спиной сплетни распускает. Ей нельзя доверять.

– Да это я сразу поняла – у меня на таких людей нюх. С ней и поговорить-то не о чем: кроме жалоб я от нее так ни разу ничего не услышала.

Под холодец и выпивку просидели мы до утра. Сомнения по поводу наших «питейных» возможностей были напрасны: выпили, не морщась, весь литр, а потом еще и за водку взялись.

На следующий день, естественно, сами удивлялись крепости собственных организмов, которые даже не шибко мучились от похмелья.

Проходили дни, недели, а Санни все не отправлял заготовленное письмо-объяснительную.

– Ты когда отправишь письмо? – спросила как-то я.

– Его еще распечатать надо.

– Ну, так распечатай! В чем проблема?

– Ладно, постараюсь распечатать как-нибудь на неделе, – ответил он.

– Зачем так долго ждать?! Давай сейчас зайдем в библиотеку и напечатаем, – предложила я, тем более что мы находились всего в двух шагах от нее. – Это займет всего несколько минут, а на работу тебе только через два дня.

Неожиданно для меня он вспылил:

– Неужели тебе не понятно, что я очень устаю на работе и на выходных хочу отдохнуть!?… Ладно, пошли, раз тебе так не терпится! – бросил он довольно грубо, словно делая мне одолжение.

Я обиделась, но промолчала, стараясь не накалять обстановку.

В целом в наших отношениях, как мне казалось, было все хорошо. Но стоило завести речь о документах, как он «напрягался», становился злым и раздражительным, и старался избежать лишних хлопот. Я и сама ненавидела бумажную рутину, связанную с визой, но если мы и дальше хотели быть вместе, то ее было просто не избежать.

И так как еще две недели ушло у него на то, чтобы дойти до почтового отделения и отправить распечатанное письмо, хотя находилась почта буквально в пяти минутах ходьбы от его комнаты на базе, то со дня получения запроса из консульства и до момента отправки ответа прошел почти месяц. Я бы и сама давно это сделала, но при отправке требовалось заполнить еще какие-то бланки, разобраться в которых мне было пока не под силу.

Я нервничала, плакала ночью в подушку, но как-то заставить Санни, или хотя бы слегка «надавить», чтобы он занялся документами – не могла. Он был не из тех людей, на которых можно «давить».

– Я этого терпеть не могу, когда мне о чем-то постоянно напоминают, – говорил он обычно. – Я и сам прекрасно все помню. А так – у меня вообще пропадает желание что-либо делать.

Два раза в месяц мы с Санни ездили на выходные в Осан, прихватывая с собой «Ваню», который, кстати, буквально «сидел» на чемоданах, собранных для поездки обратно в Америку. Он начал службу в Корее на полгода раньше Санни, и его контракт уже подходил к концу. В Осане мы обычно ходили по магазинам, коих там было немереное количество, а вечерами играли в бильярд или пили пиво.

Неумолимо приближалось лето, на которое мы с мужем запланировали поездку на остров Чеджу-до, славившийся шикарными отелями, великолепными пляжами, кристально чистым морем и массой всевозможных достопримечательностей.

Новостей из консульства больше не было, и я всерьез начала волноваться.

Я периодически ездила в Сеул, чтобы напомнить там о себе, но результатов это никаких не давало. Им-то что? Им лишние эмигранты не нужны. И сотрудники консульства всеми силами старались притормозить процесс, чтобы гарантированно отсеять тех, чьи мужья не слишком сильно желали привезти свою иностранную супругу в США. Поэтому было очень важно, чтобы именно муж – сам, лично – «наседал» на консула, давая понять, что это именно ОН заинтересован в том, чтобы привезти меня в Америку, а не Я.

Оба последних месяца мы с Вероникой были «не разлей вода». Но однажды настал день и их с Джейком отъезда. Мы тепло распрощались и пообещали друг другу, что еще непременно встретимся где-нибудь в Америке «за холодцом».

Ко мне по-прежнему иногда заходила Рита, чтобы обсудить свои семейные проблемы. Я, как человек вежливый, не решалась послать ее куда подальше, но меня эти встречи лишь опустошали и выматывали: выливая на меня ушаты эмоциональной грязи, она чувствовала себя лучше, а я – так, словно из меня вычерпали все силы.