Арсен Мартиросян - Сталин и Великая Отечественная война Страница 48

Вот почему доклад ГРУ от 20 марта 1941 г. и начинался с абсолютно точной констатации реалий того времени: «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 г., исходит от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией». ГРУ прекрасно это понимало. И остается только поражаться тому максимуму дипломатического такта, с которым оно подошло к изложению этой мысли. Ведь речь-то шла о беспардонно грубых действиях английской разведки, стремившейся за счет тотальных провокаций ускорить, елико то возможно, вооруженное столкновение между СССР и Германией. Ведь только такое столкновение давало Англии шанс выжить в тех условиях, в которые она по своей же собственной тупости сама себя же и загнала как в тупик! Вот почему и вывод № 2 был сформулирован именно так, как сформулирован, а не иначе. К тому моменту уже нарастал шквал неопровержимой информации и от внешней разведки НКГБ именно о таких действиях британской разведки — «кембриджская пятерка» лучших агентов советской внешней разведки работала, не покладая рук. А на пике этого шквала выдающийся советский разведчик — Гайк Бадалович Овакимян — в мае 1941 г. документально разоблачил самую крупную из серии дезинформационных акций операцию британской разведки. На фоне «визита» Гесса в Англию операция преследовала ускорить вооруженное столкновение между СССР и Германией, дабы отвести от Англии уже неизбежное поражение в единоборстве с Германией, в которое, подчеркиваю это вновь, она вляпалась по собственной же тупости. От чего, кстати говоря, Сталин пытался удержать Великобританию еще в конце марта 1935 года.

В чем же тогда ошиблось или со страху перед Сталиным угодничало ГРУ в выводе № 2? Может быть, в том, что в отношении английской разведки ГРУ взяло категоричный тон, а в отношении германской — смягченно вероятностный?! Да нет же, если по здравому-то размышлению. Тут все логично, не говоря уже о том, что и оправданно с разведывательно-аналитической точки зрения. Потому что для будущего агрессора куда важней усыпить бдительность запланированной жертвы своей очередной агрессии, нежели брехать на всех европейских и мировых перекрестках о том, что он вот-вот нападет! Всем германским дипломатам и военным атташе была дана прямая команда опровергать слухи о войне и грядущем нападении на СССР. Еще в начале 1941 г. по указанию Гитлера были разработаны и введены в действие руководящие указания начальника штаба верховного главнокомандования по маскировке подготовки агрессии против Советского Союза № 44142/41 от 15.2.1941 г., п. 1 которых гласил: «1. Цель маскировки — скрыть от противника подготовку к операции «Барбаросса». Это главная цель и определяет все меры, направленные на введение противника в заблуждение».

Гитлеровское «цэу» по вопросам дезинформации едва ли было документально известно советской разведке в марте 1941 г., хотя и не предполагать подобного она просто не могла — это априори в генетике разведывательного анализа. Но сейчас-то, когда этот трофейный документ уже лет десять — пятнадцать как опубликован, можно же было воздержаться от беспочвенных упреков в адрес ГРУ?! Высказывая же свое мнение о причастности германской разведки к слухам о возможности войны весной 1941 г. в смягченно вероятностной форме, ГРУ опять-таки не ошиблось. Потому как, если сопоставить этот вывод с тем, что было написано в этом «цэу» № 44142/41 от 15.2.1941 г., то нетрудно будет заметить следующее. Там была расписана вся дезинформационная брехология нацистов, кроме одной детали, — ни в одной его строчке нет ни одного даже звука о времени нападения, то есть насчет весны 1941 года. Тем более ничего нет насчет 22 июня! Тем не менее все стремятся бросить в Сталина и ГРУ увесистый «булыжник» упрека, не отдавая при этом себе отчета в подлинных реалиях. Ведь в качестве даты нападения «22 июня» официально было объявлено Гитлером только 10 июня 1941 года!

С 12 мая 1941 г. началась вторая фаза германской дезинформационной операции. Именно в тот день было подписано распоряжение № 44699/41 от 12.5.1941 г. начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил рейха по проведению второй фазы дезинформации противника в целях сохранения скрытности сосредоточения сил против Советского Союза. И в нем то же нет ни звука о дезинформации по вопросу о времени нападения весной 1941 г., до конца которой в тот момент оставалось всего 19 дней! Проще говоря, дезинформация гитлеровцев носила принципиально иной характер: она преследовала цель усыпить бдительность СССР, а не будоражить его шквалом сообщений о грядущем уже весной нападении! Так в чем же ошибка ГРУ, которую оно якобы допустило, видите ли, со страху, да еще и угодничав перед Сталиным?! А хоть тресните, но ее нет и не было в помине!

Теперь о том, почему ГРУ без обиняков назвало все сообщения о неизбежности войны весной 1941 г. именно слухами. И тут никакой ошибки нет. Оценка аналитиков ГРУ и здесь абсолютно точна. При оценке угрозы нападения военная разведка исходит из двух обстоятельств: из факта сосредоточения войск противника у своих границ и особенно факта завершенности процесса сосредоточения. По состоянию же на 20 марта 1941 г. данных о завершении процесса сосредоточения войск еще не было зафиксировано. Не было зафиксировано каких-либо данных даже о начале финишного этапа этого процесса. По состоянию на 20 марта 1941 г. ГРУ (и не только оно) видело и фиксировало действия командования вермахта, связанные только с процессом сосредоточения и развертывания войск. Но оно видело и то, что этот процесс еще не завершен и даже еще не переведен в режим финишного этапа, то есть в режим военного времени, когда начинается отсчет времени «X». По состоянию на 20 марта 1941 г. ни одна из разведслужб СССР еще не располагала данными о переводе графика военных перевозок вермахта на Восток в режим финишного этапа и тем более военного времени (на немецком штабном языке того времени — о введении в «режим максимально уплотненного графика движения эшелонов»).

Этими исключительно важными данными Москва стала обладать лишь 22-23 мая 1941 года. Именно тогда от являвшегося крупным железнодорожным чиновником рейха ценного агента берлинской резиденту-ры НКГБ поступили неопровержимые документальные данные о том, что этот график переводится в режим военного времени (максимально уплотняется). Это и означало, что процесс сосредоточения и развертывания войск вермахта для нападения на Советский Союз вступил в финальную стадию. Одновременно было установлено, что командование вермахта приступило к выдаче предписаний ж.д. чиновникам рейха об их обязанности прибыть на некоторые узловые ж.-д. станции в приграничной зоне СССР на пятый день с момента начала агрессии против Советского Союза. График военных перевозок вермахта был переведен в режим максимального уплотнения движения эшелонов 22 мая 1941 года. А уже 24 мая 1941 г. Сталин созвал секретное совещание членов Политбюро с участием высшего военного командования, то есть Тимошенко и Жукова, во время которого прямо так и заявил, что в ближайшее время СССР может подвергнуться внезапному нападению со стороны Германии!!! То есть о переводе этого графика в иной режим он знал заблаговременно и как только получил необходимое подтверждение, тут же предупредил все высшее, в том числе и военное, руководство. Более того, судя по всему, Сталин знал об этом графике явно еще в начале мая, так как уже 13 мая он лично санкционировал выдвижение всех намеченных для этого войск из внутренних округов в приграничные, насчет чего Жуков и Тимошенко и дали соответствующую директиву. Вот почему ГРУ еще в марте расценило сообщения о вероятности войны весной 1941 г. как слухи, распускаемые именно англосаксонскими, особенно британскими, силами, задачей которых в тот момент действительно являлось практически никак не скрывавшееся желание поскорее стравить СССР и Германию в смертельной схватке.

В этом смысле цели Великобритании и гитлеровской Германии были как никогда идентичны. Дело в том, что задача провоцирования СССР на какие-либо упреждающие грядущую агрессию «телодвижения» своими войсками, которые затем можно было бы преподнести «прогрессивному демократическому мнению» Запада как агрессивные по отношению к Германии и тем самым заранее оправдать свою агрессию, откровенно присутствовала. Это вообще входило в арсенал тактических уловок стратегии блицкрига. Однако, вплоть до нападения, гитлеровцы сетовали, что нет ни малейшего повода заподозрить Советский Союз в агрессивных или даже в «недружественных»