Лев Прозоров - Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью Страница 5

Один из примеров этого — участие дунайских русов в осаде Константинополя аварами и подчинёнными им славянскими племенами в 618 году. Эту осаду хроники Тифлисского собора приписывают именно русам, которыми правил «каган». Проще всего, конечно, отмахнуться от этого сообщения как от «позднего», что и делают историки-норманнисты. Но, во-первых, это сообщение подтверждаются византийским стихотворцем XII века, Константином Манассией, а во-вторых, во времена создания дошедшего до нас списка Тифлисских летописей (тринадцатый век) русами уже давным-давно не правили ни какие каганы, и плавали эти русы не на «моноксилах»-однодревках — грузинский летописец, не зная греческого слова, приписал его русам, — а на кораблях. Византийский флот, заманив славянские суда ложным маяком в ловушку, уничтожил их. Именно в честь этой победы, кстати, сложен был благодарственный акафист Богородице «Взбранной воеводе» — не то Романом Сладкопевцем, не то патриархом Сергием. Потом этот псалом перейдёт в русскую церковь — и девять веков с лишним русские князья, цари и императоры будут вдохновляться на бой и благодарить за победу строками, сложенными в честь разгрома и истребления их пращуров. Более того, «царицу небесную» и будущую «заступницу земли Русской» благодарили и за гибель славянских женщин — византийские мародёры, собиравшие оружие и доспехи с выкинутых на берег моря тел славян, часто обнаруживали под воинским облачением прекрасное женское тело. В те же времена сирийский писатель Псевдозахария Ритор упоминает о народе рус, что соседствует с амазонками — вспомним о славянских женщинах-воительницах — к северу и западу от авар.

Целый ряд авторов — лангобард Павел Диакон, испанский еврей-работорговец Ибраким ибн Якуб, араб Идриси, немец Адам Бременский, чех Козьма Пражский, наконец, — располагают воинственных женщин-амазонок в Центральной Европе. Козьма, кстати, относит амазонок к прошлому собственного народа — а Павел Диакон считает «людей-псов» предками своего народа, тогда как Захария располагает их рядом с «амазонками» и народом рус, что сильно помогает в поисках месторасположения перечисленных племён на географической карте. Да и в наших былинах девы-поляницы, которых многие исследователи пытаются превратить в степных наездниц, не то сарматского (Д. М. Балашов, Б. А. Рыбаков), не то даже хазарского (В. В. Кожинов) происхождения, на самом-то деле сплошь и рядом происходят из земли Ляховицкой или Политовской. Оттуда, и Настасья Микулична, жена Добрыни, и несчастная Днепра-королевична, недолгая жена богатыря Дуная, чья печальная судьба воспета в картинах великого Константина Васильева, и жена боярина Ставра Годиновича Василиса Микулична, наверняка известная читателю хотя бы по одноименному мультфильму. Правда, несколько ошарашивает описание русов Псевдозахарией — у него это народ великанов… не пользующихся оружием! На самом же деле тут нет ничего странного: в начале VII столетия Феофилакт Симокатта, хронист Восточного Рима, сообщил о прибывших в Константинополь послах-гуслярах народа славян. С собою у этих послов — Феофилакт особенно упоминает поразившие императора богатырский рост и сложение славян, — происходивших не то из покорённых аварами, не то соседних с ними земель на берегах Балтики, были только гусли, и послы рассказывали, что в их роду не касаются железа и не воюют. Это сообщение породило множество самых различных толков среди учёных: славянофилы умилялись кротости пращуров, славянофобы толковали о дикости племени, вышедшего в Средневековье прямиком из каменного века[7], третьи подозревали в речах послов хитрость разведчиков, старавшихся усыпить бдительность византийцев, а четвёртые с важным видом рассуждали о «стереотипе образа варваров в античной литературе». Мне же представляется, что всему виной ошибка перевода. Послами могли оказаться жрецы — как друиды у галлов или попы в Киевской Руси, — а им действительно часто из ритуальных соображений запрещалось касаться оружия и железа вообще. В былине «Волх Всеславич», к примеру, заглавный герой, не только богатырь, но и волхв, практически не прикасается к оружию, и на войне, и на охоте прибегая вместо него к колдовству. Даже двери в покои врага он выставляет ногой, а с ним самим расправляется голыми руками. Сходные обычаи были у соседей и сородичей славян — германских племён. У англосаксов жрецу воспрещалось даже прикасаться к мечу, у готов во время сражений жрецы не сражались, а исполняли боевые песнопения, — но и у послов-жрецов Феофилакта Симокатты тоже есть гусли! Ну а византийцы приняли нравы сословия, касты за нравы народа — только и всего. А Псевдозахария Ритор просто взял эти данные о славянских подданных авар для описания жившего в тех краях народа рус, на том самом месте, где готские и лангобардские авторы VI века упоминают «Ругиланд» — землю ругов-русов, а немецкие источники IX — Руса-рамарку, край русов. В VII веке русам с Дуная, не то данникам, не то союзникам аваров, было не до далёкого Кавказа.

Глава 2. Волжский торговый путь

«Меховой путь». Путь «из варяг в греки» — знаменитый призрак. «Волок» на армейских тягачах. Пути крестоносцев и паломников. Куда доплыли каменные ладьи. Боги и люди на Волжско-Балтийском пути.

«Ай, спасибо тебе, Волга-матушка,А гулял я по тебе двенадцать лет.Никакой я притки.Скорби не видывал над собой,И в добром здоровье от тебя отошёл,а иду я, молодец, на Новгород побывать».

Но ведь от Балтики до Кавказа ещё дальше, заметит внимательный читатель.

Ну, во-первых, не так уж дальше — стоит взглянуть на карту. Во-вторых, именно от Балтики к Каспию ведёт один из самых древних и известных (в своё время) торговых путей — Волжско-Балтийский. Ещё его иногда называют «Меховым» (по аналогии с Шёлковым путём, ведшим из Китая в Европу) — и путём «из варяг в хазары» (по аналогии с мифическим путём «из варяг в греки»). Да-да, читатель, это не опечатка. Тот самый путь «из варяг в греки», о котором так много говорили больше… прошу прощения, читатель, историки, — миф. Он упоминается один-единственный раз в «Повести временных лет» в связи с путешествием апостола Андрея из греческого Синопа в земли словен и варягов, а оттуда — в Рим[8].

Скажем прямо, что учёные с редкостным единодушием отказываются видеть в рассказе о странствии Андрея что-либо, кроме легенды — а вот в реальность пути, якобы им проложенного, отчего-то верят. Кстати, недавно археолог Андрей Никитин выступил с оригинальным и очень доказательным предположением, что в первоначальном варианте легенды путь ученика Христа пролегал не по Днепру — Шелони — Волхову, а по Дунаю, благо ни Шелони, ни волоков летописная легенда о странствии апостола не упоминает — по одной и той же реке, в летописи названной Днепром, Андрей путешествует мимо «Киевских» гор, мимо «словен», живущих вокруг «Новгорода», к варягам, а оттуда — в Рим. В «Киевских» горах, в таком случае, надо видеть обозначаемый ещё на дорожных таблицах времён Андрея дунайский Киус. Тогда, конечно, посещенные апостолом «словене» — это словенцы, их «Новгород» — до сих пор стоящий в тех же краях Ноград, вокруг которого сгрудились городки и поселки с «банными» названиями — Рудабанья, Цинобаня, Ловинобаня, Банска-Быстрица, Банска-Штьявница, Татабанья — помните как в летописи апостол изумлялся банному усердию «словен»?; а варяги, в таком случае, руги-русь или иные федераты-веринги великого Рима. Но эта версия, при всей своей основательности, полностью вычёркивает из истории даже намёк на днепро-волховский путь «из варяг в греки». Знаменитый «Аустрвег» — Восточный путь скандинавских саг также не имеет с этой мифологемой ничего общего, начинаясь в Норвегии и вдоль южного побережья Балтики приходя в «Гарды» — русь. Константин Рождённый в Пурпуре, знаменитый император-писатель X века из Византии, которому приписывают описания этого пути, говорит, напротив, лишь о пути из Киева в Константинополь, причём и этот путь — составивший бы одну шестую мифического «из варяг в греки» — оценивает как «долгое, страшное и мучительное путешествие».

Что сказал бы Рождённый в Пурпуре, если бы кто-нибудь рассказал ему про фантазии наших учёных о торговом пути, начинающемся у берегов Скандинавии и ведущем к его столице?

Когда креститель Руси, Владимир Святой, узнал в 1014 году об отказе новгородского князя, своего сына Ярослава (будущего Мудрого), покоряться Киеву и платить дань, он отдал приказание: «Теребите (расчищайте. — О. В.) пути и мостите мосты». Даже в эти времена из Киева в Новгород нельзя было попасть без инженерных мероприятий.