Алексей Турчин - Российская Академия Наук Страница 5

Buehler (1995) опросил студентов о времени, к которому студенты на 50% уверены, на 75% уверены и на 99% уверены, что они закончат свои академические проекты. Только 13% участников закончили свои дипломы к моменту, которому приписывали 50% вероятность, только 19% закончили к моменту 75% оценки и 45% закончили к 99% уровню. Buehler et. al. (2002) пишет «результаты выхода на уровень 99% достоверности особенно впечатляющи. Даже когда их попросили сделать наиболее консервативное предсказание, в отношении которого они чувствовали абсолютную уверенность, что его достигнут, всё равно уверенность студентов в их временных оценках намного превосходила их реальные результаты»». Конец цитаты.

Итак, есть серьёзные основания считать, что мы должны крайне расширить границы уверенности в отношении вероятностей глобальных рисков, чтобы искомая величина попала внутрь заданного интервала.

Обозначим величиной N степень расширения интервала уверенности для некой величины A следующим образом: (A/N; A*N). Например, если мы оценивали нечто в 10%, и N=3, то интервал будет (3%; 30%). Каково должно быть N для глобальных рисков, пока сказать трудно, но мне кажется разумным выбрать N=10. В этом случае, мы с одной стороны, получаем очень широкие интервалы уверенности, в которые искомая величина, скорее всего, попадёт, а с другой стороны, эти интервалы будут различны для различных величин.

Другой способ определения N – изучить среднюю ошибку, даваемую экспертами в их оценках и ввести такую поправку, которая бы покрывала обычную ошибочность мнений. То, что в проектах ядерного реактора и космического челнока реальное значение N было между 40 и 100, говорит о том, что, возможно, мы слишком оптимистичны, когда принимаем его равным 10. Вопрос этот нуждается в дальнейшем изучении. Это обобщение не снижает ценности таких вычислений, поскольку разница между некоторыми рисками может оказаться в несколько порядков. А для принятия решения о важности противостоянии той или иной опасности нам нужно знать порядок величины риска, а не риск с точностью до второй цифры после запятой, как это можно и нужно в страховании и финансовых рисках.

Итак, мы предполагаем, что вероятность глобальных катастроф можно оценить в лучшем случае с точностью до порядка, причём точность такой оценки будет плюс-минус порядок, и что такого уровня оценки достаточно, чтобы определить необходимость дальнейшего внимательного исследования и мониторинга той или иной проблемы. (Очевидно, что по мере того, как проблема будет приближаться к нам по времени и конкретизироваться, мы сможем получить более точные оценки в некоторых конкретных случаях, особенно в легко формализуемых задачах типа пролёта астероидов и последствий ядерной войны). Похожими примерами шкал риска являются Туринская и Палермская шкалы риска астероидов.

В силу сказанного кажется естественным предложить следующую вероятностную классификацию глобальных рисков в XXI веке (рассматривается вероятность на протяжении всего XXI века при условии, что никакие другие риски на неё не влияют):

1) Неизбежные события. Оценка их вероятности - порядка 100 % в течение всего века. Интервал: (10%; 100%) (Иначе говоря, даже то, что нам кажется неизбежным, может быть просто весьма вероятным.)

2) Весьма вероятные события – оценка вероятности порядка 10 %. (1%; 100%)

3) Вероятные события – оценка порядка 1 %. (0,1%; 10%)

4) Маловероятные события – оценка 0,1 %. (0,01%; 1%)

5) События с ничтожной вероятностью – оценка 0,01 % и меньше. (0%; 0,1%)

Пунктами 4) и 5) мы могли бы пренебречь в нашем анализе, поскольку их суммарный вклад меньше, чем уровень ошибок в оценке первых трёх. Однако на самом деле ими пренебрегать не стоит, так как возможна значительная ошибка в оценке рисков. Далее, важно количество событий с малой вероятностью. Например, если возможно несколько десятков разных сценариев с вероятностью (0,1%; 10%), то всё это множество имеет твёрдый интервал (1%; 100%). К категории 1 относится только тот факт, что в течение XXI века мир существенно изменится.

Должна ли сумма вероятностей отдельных глобальных рисков не превышать 100%? Предположим, что мы отправляем в поездку неисправный автомобиль. Вероятность того, что он потерпит аварию из-за того, что у него проколота шина, равна 90%. Однако, предположим, что у него, помимо этого, неисправны тормоза, и если бы шины были исправны, то вероятность аварии от неисправности тормозов тоже бы составляла 90%. Из этого примера видно, что вероятность каждого глобального риска, вычисляемая в предположении (очевидно, ложном), что нет других глобальных рисков, действующих в то же самое время, не может просто складываться с вероятностями других глобальных рисков.

В нашем примере шансы машины доехать до конца пути равны 1%, а шансы, что причиной аварии стал каждый из двух рисков – 49,5%. Предположим, однако, что первые полпути дорога такова, что авария может произойти только из-за неисправных шин, а вторую – только из-за неисправных тормозов. В этом случае до конца доедет тоже только 1% машин, но распределение вкладов каждого риска будет иным: 90% машин разобьётся на первом участке дороги из-за шин, и только 9% на втором из-за неисправных тормозов. Этот пример показывает, что вопрос о вероятности того или иного вида глобальной катастрофы некорректен, пока не указаны точные условия.

В наших рассуждениях мы будем широко пользоваться Принципом предосторожности, то есть мы будем предполагать, что события могут сложиться наихудшим реалистичным образом. При этом под реалистичными мы будем считать следующие сценарии: а) не противоречащие законам физики б) возможные при условии, что наука и техника будут развиваться с теми же параметрами ускорения, что и в настоящий момент. Принцип предосторожности соответствует указанной Юдковски и проверенной на многих экспериментах закономерности, что результат, который люди получают относительно будущего, обычно оказывается хуже их самых худших ожиданий. При расширении вероятностных промежутков нам следует уделять внимание в первую очередь расширению в худшую сторону – то есть в сторону увеличения вероятности и уменьшения оставшегося времени. Однако если некий фактор, например создание защитной системы, может нам помочь, то оценки времени его появления следует увеличивать. Иначе говоря, консервативной оценкой времени появления домашних конструкторов биовирусов будет 5 лет, а времени появления лекарства от рака – 100. Хотя, скорее всего, то и другое появится через пару десятков лет.

В экономике применяется следующий метод предсказания – опрос ведущих экспертов о будущем некого параметра и вычисление среднего арифметического. Очевидно, это не позволяет узнать действительное значение параметра, но позволяет сформировать «best guess» – наилучшее предположение. Тот же метод можно применить, с определённой осторожностью, и для оценки вероятности глобальных катастроф. Допустим, в отношении глобального потепления из тысяч экспертов только один говорит, что она наверняка приведёт к полному вымиранию человечества. Тогда применение этой методики даст 0,1% шансы вымирания.

Высказанные соображения пригодятся нам при дальнейшем исследовании и классификации катастроф.

Численные оценки вероятности глобальной катастрофы, даваемые различными авторами

Далее я привожу известные мне оценки ведущих экспертов в этой области . Дж. Лесли, 1996 «Конец света»: 30% в ближайшие 500 лет с учётом действие теоремы о Конце света (Doomsday argument – см. главу о нём в конце книги), без него – 5%.

Бостром, 2001, «Анализ сценариев вымирания»: «Мое субъективное мнение состоит в том, что будет ошибочно полагать эту вероятность меньшей, чем 25%, и наивысшая оценка может быть значительно больше… В целом, наибольшие риски существованию на отрезке времени в два столетия или меньше кажутся связанными с активностью продвинутой технологической цивилизации».

Сэр Мартин Рис, 2003 «Наш последний час»: 50% в XXI веке. (Курцвейль приходит к аналогичным выводам.)

Может показаться, что эти данные не сильно расходятся друг с другом, так как во всех случаях фигурируют десятки процентов. Однако промежуток времени, на который даётся это предсказание, каждый раз сокращается (пятьсот лет – двести лет – сто лет), в результате чего погодовая плотность вероятности растёт. А именно: 1996 – 0,06% (и даже 0,012% без учёта DA), 2001 – 0,125%, 2003 – 0,5%.

Иначе говоря, за десять лет ожидаемая оценка плотности вероятности глобальных катастроф, по мнению ведущих экспертов в этой области, возросла почти в 10 раз. Разумеется, можно сказать, что 3 эксперта недостаточно для статистики, и что они могли взаимно влиять друг на друга, однако тенденция неприятная. Если бы мы имели право экстраполировать эту тенденцию, то в 10-е годы мы можем ожидать оценок погодовой вероятности вымирания в 5 процентов, а в 20-е – в 50 процентов, что означало бы неизбежность вымирания до 2030 года. Несмотря на всю свою спекулятивность, эта оценка совпадает с другими оценками, полученными далее разными независимыми способами.