Евгений Брандис - Фантастика и новое видение мира Страница 5

Значит ли это, что в фантастике все благополучно? Даже не касаясь лучших вещей, которыми мы вправе гордиться, можно теперь говорить о более свободной, раскованной манере письма, о более серьезном внимании писателей-фантастов к внутреннему миру человека (что нисколько не противоречит структурным особенностям, о которых говорилось выше). И вместе с тем возросший профессионализм порою переходит в гладкопись. Увы, и в фантастике дают о себе знать серость и посредственность, вторичность и подражательность, повторение отработанных сюжетных схем, шаблонные приемы, мотивы и образы. В этой области литературы "общепринятое" особенно нетерпимо, привычное перестает удивлять. Фантастика, теряющая эффект неожиданности, вообще себя не оправдывает.

Сегодня география советской фантастики необычайно расширилась, охватив индустриальные и научные центры Сибири и Урала, союзные и автономные республики. Формирование на наших глазах и развитие в ускоренном темпе фантастической литературы народов СССР - явление закономерное и в высшей степени примечательное.

Из всех городов Российской Федерации Ленинград с первых лет советской власти был крупнейшим центром научной фантастики. Здесь жили и работали ее первые классики - А. Толстой и А. Беляев. Здесь была написана одна из первых в нашей стране коммунистических утопий - "Страна счастливых" (1931) Я. Ларри.

В послевоенные годы в Ленинградском отделении Союза писателей сплотилась активно действующая группа писателей-фантастов, а также литературоведов и критиков, работающих в тесном содружестве с фантастами. Достаточно упомянуть такие известные имена, как Г. Мартынов, Г. Гор, Б. Стругацкий, И. Варшавский, А. Шалимов, А Мееров. А. Шейкин. Частью своего многообразного творчества принадлежал фантастике и Л. Успенский. Из критиков назовем С. Полтавского, А. Урбана, А. Бритикова, В. Дмитревского, с которым мы долго работали в соавторстве и составили ряд сборников, представляющих в советской фантастической прозе "ленинградское направление", тяготеющее к социально-этическим и философским проблемам.

За последние десять-пятнадцать лет выросло в Ленинграде новое поколение литераторов, пополнивших творческое объединение, сформировавшееся сначала в "Звезде" при содействии и живом участии сотрудника журнала, писателя-реалиста и фантаста А. Смоляна, а затем перенесшее свою деятельность в стены писательской организации, где создан постоянный семинар фантастической прозы, которым в течение нескольких лет руководит Б. Стругацкий, отрабатывая вместе со своими "семинаристами" и рекомендуя к печати наиболее удачные вещи.

Среди новых и не совсем уже новых имен, заявивших о себе в фантастике, условно-метафорической или научной, бесспорно выделяются "лица необщим выраженьем" А. Житинский, О. Ларионова, Н. Катерли, А. Щербаков и некоторые другие.

И поэты тоже нередко обращаются к фантастике. Ироническая проза В. Шефнера тяготеет к сказке. Он не раз заявлял, что видит в фантастике продолжение поэзии, только иными художественными средствами. То же самое, вероятно, мог бы сказать О. Тарутин, а также Л. Куклин, вдруг обнаруживший склонность к притче. Прозаик Шефнер сейчас, пожалуй, не менее популярен, чем Шефнер-поэт. Но показательно то, что все трое, перед тем как попробовать себя в прозе, опубликовали немало стихов, "научно" или просто фантастических - в русле давней традиции философского мироосмысления, свойственной русской поэзии.

Фантастика всегда была связана с фольклором. Метафорические построения, возводящие современную легенду на уровень мифологизированной притчи, встречаются у ленинградских писателей, представляющих литературу народностей Севера, - Ю. Рытхэу ("След росомахи", "Когда киты уходят"), Ю. Шесталова ("Языческая поэма", "Когда качало меня солнце").

Соединение традиций народной культуры и фантастической условности придает поэтичность повести Г. Николаева "Белый камень Эрдени", своеобразно интерпретирующей бурятские легенды.

"Повествование, построенное на фантастическом сюжете, на элементах фантастики, обладает огромной емкостью. Оно позволяет выразить сложности современной жизни по-новому, метафорично, неожиданно". Д. Гранин, произнесший эти слова, подтверждает их справедливость своим же сатирико-фантастическим рассказом "Место для памятника". В проблемных статьях и публицистических выступлениях Д. Гранин исследует разные аспекты воздействия НТР на сознание современного человека, главным образом в морально-этическом плане, а в романах "Искатели", "Иду на грозу" ставит те же проблемы со свойственной ему художнической зоркостью, прибегая, чтобы заострить ситуации, к элементам научной фантастики.

Для Б. Никольского, посвятившего жизни ученых и конфликтам в научной среде такие серьезные вещи, как повесть "Белые шары, черные шары...", роман "Жду и надеюсь", работа в научно-фантастической прозе, конечно, - не случайный "отход", не отклонение от главной линии творчества.

А. Смолян, много размышлявший о проблемах науки, широко начитанный в научной фантастике, столь же логично решил испытать себя в жанре научно-фантастического рассказа, успев опубликовать лишь два небольших произведения и оставив еще несколько готовых рассказов, по-видимому, предназначенных для авторского сборника. Фантастические рассказы А. Смоляна полны юмора и хорошей выдумки, а главное - подлинно человеческого содержания, что выгодно отличает их от многих и многих "традиционных" рассказов.

На протяжении двух десятилетий А. Смолян руководил отделом прозы "Звезды", в свое время познакомившей советских читателей с лучшими романами и повестями С. Лема ("Солярис", "Непобедимый", "Эдем", "Крыса в лабиринте"). Увлечение польским фантастом, особенно "Звездными дневниками Ийона Тихого", отразилось в остроумном рассказе А. Смоляна "Слива приветствует вас".

Такова, не вдаваясь в обсуждение частностей, панорама ленинградской фантастической прозы. Таковы тенденции ее развития.