Газета Завтра Газета - Газета Завтра 856 (15 2010) Страница 5

     Впрочем, ничто на земле не проходит бесследно…

     Вспомним, как Великая техническая утопия открыла в России век одухотворенных машин. Живые паровозы Андрея Платонова с зазывным рокотом рассекали русские степи, в гулких залах консерватории звучали странные песни электрических полей, а молодая советская держава в городах и селах торжественно возжигала Лампочку Ильича, словно священную свечу перед алтарем технической революции. Сегодня РАО ЕЭС России цинично распилили на ломти, при полном равнодушии граждан, привыкших к чудесной силе электричества.

     Но забытый всплеск и восторг, наслаждение красотой винта и упоение машинным пением вылились тогда в перевооружение страны, состоялась индустриализация, без которой была немыслима победа в войне.

     Социальная утопия, воплотившаяся в первом социалистическом государстве, тоже, как вы знаете, рухнула. Обернулась свинством и грабежом, царством инстинктов, циничным надругательством над священными принципами справедливости.

     Но ростки посеянных смыслов не погибли. И страна, искореженная и раздробленная — не пошла ко дну! Бесценный опыт общинного государства стал частью национальной судьбы, шифром, позволяющим решать неразрешимые загадки и проблемы грядущего века.

     С космосом, наверное, произошло нечто подобное. Советское "космическое" наследие предоставило человечеству шанс сохраниться в случае возникновения астероидной угрозы. Вывод на орбиту многотонных ядерных бомб возможен при помощи только наших сверхтяжелых носителей…

     Утопии влекут нас вдаль, а жизнь вносит свои поправки.

     Но Гагарин был и остается национальным символом России, вплавленным в архетипы русской души!

     Недаром до сих пор в народе звучат речи, что Гагарин будто бы не разбился, но сильно покалечившись, спасся. Будто в таком виде от него отказались власти, заинтересованные в сохранении образа улыбчивого юноши, и поспешили запереть Гагарина в психушку, откуда первому космонавту удалось бежать. С тех пор, говорят, Юрий Алексеевич ходит по Руси, нищий и хромый. Идет пешком из города в город, смотрит на вас своими знающими, любящими глазами, тянет потемневшую руку за подаянием:

     — А ведь я — Гагарин, детка…

     В чем символизм истории? В драгоценном наборе героических и духовных мифов или в неких общих смыслах, спрятанных за хаосом повседневности, за скворчением жизни, за великой неучтенностью бытия?

     Ночь. Москва. Безвременье. За тонкими ветками пробуждающихся садов над городом парит серебряный бог. Зовет нас в новый век цветения и пробуждения.

1

Александр Бондарь ВРЕМЯ ТРЕБУЕТ РЫВКА!

Автор — заместитель генерального директора ФГУП "ГКНПЦ им. М.В. Хруничева", генеральный директор Воронежского механического завода, доктор технических наук, профессор.

     Можно сказать, что последние двадцать с лишним лет для нашего завода были временем серьёзных, порою даже критических испытаний. Однако мы выдержали все эти испытания, и не только выдержали, но существенно обновились, что позволяет нам крепко стоять на ногах сегодня и с уверенностью смотреть в будущее.

     В этом заводу очень помогло то, что он изначально формировался как своего рода натуральное хозяйство, с полным технологическим циклом для создания жидкостных ракетных двигателей: начиная с кузницы и шихтовки под литье, а заканчивая холодными испытаниями и упаковкой готовой продукции. На 95%, если исключить стандартную покупную часть: пиротехнические, электротехнические и прочие изделия, мы не зависим от наших смежников. Производство организовано по предметно-технологическому принципу, то есть в одном цехе делаются, например, несколько типов камер сгорания. В чем-то технологические цепочки будут различаться, но все они выполняются в одном месте. Передел глубочайший, такого нигде в мире практически нет, двигатели создаются буквально с нуля. И мы были единственным заводом в Союзе, который делал такую широкую гамму двигателей. Причем наши технологии вполне конкурентоспособны. Например, американцы делают все сопла трубчатые. А фирма "Вольво" только в прошлом году перешла на сходную с нашей технологию, только вместо пайки они используют лазерную сварку и ультразвуковое фрезерование. Такое у них теперь "ноу-хау", а у нас это ноу-хау — с 1958 года…

     В 1985 году казалось, что никаких проблем у нашего ВМЗ не будет: хватало и мощностей, и финансирования, и кадров, и научно-конструкторского задела, завод выпускал восемь типоразмеров новейших двигателей, в том числе по программе "Буран". Но уже к концу 80-х мы начали хромать на обе ноги. В 1988 году приказала долго жить программы МКС и "Буран", двигатели для которых занимали в нашем производстве довольно солидную объемную нишу. Ушли двигатели для РС-18, ушли сложнейшие двигатели на крылатую ракету и многое другое.

     В начале 90-х годов, в связи с "рыночными реформами", завод оказался на полной мели, работало процентов десять мощностей. Кое-как реализовывались товары народного потребления и другая мелочевка по принудительной конверсии. Основной продукции в эти годы выпускали очень мало, для "Протона" — максимум 2 комплекта в год, а для разгонных орбитальных блоков — и того меньше.

     С 1992 года мы начали производить запорную арматуру для нефтегазовой промышленности. В Советском Союзе, например, был только один завод по производству арматуры для нефте- и газодобычи. Всё остальное, абсолютно всё, — шло по импорту. И мы первыми в стране занялись проблемами оборудования для газовиков и нефтяников. Это сложнейшие комплексы. Например, оборудование для наклонного бурения делать не намного проще, чем ракетные двигатели. А газотурбинные станции? Там требования не менее жесткие, чем к космическим аппаратам. Во всяком случае, что касается пожарной безопасности и срока службы: если на орбите 300 секунд отработал — и спасибо, то здесь нужно и 30000 часов, и больше, причем в режиме прерывной работы, периодических пусков-отключений... Астраханское газоконденсатное месторождение, как осваивать, если там 15 процентов сероводорода и 25 процентов углекислого газа? Любой металл через год работы с такой средой можно пальцем протыкать. Пришлось искать специальные сплавы, применять новейшие способы обработки рабочих поверхностей. Или те же станции для перекачки многофазных сред, когда вместе "идут" грязь, нефть, песок и газ. Попробуйте прокачать подобную смесь — в России таких технологий просто нет, мы только работаем в этом направлении. И на этом нефтегазовая тема для нас не заканчивается. Она не только помогла заводу выжить в 90-е годы, полностью сохранив технологический цикл и работоспособную часть коллектива, — это и сегодня одно из перспективных направлений нашей работы. Хотя мировой кризис по энергетикам ударил больнее всего — скажем, "Газпром" за прошлый год значительно сократил добычу и реализацию газа и конденсата…

     Но наше нефтегазовое оборудование покупают не только "Газпром" и российские нефтяные компании, оно уже пошло на экспорт. Мы начали делать агрегаты для подвижного состава российских железных дорог, реанимируем производство авиационных двигателей, которое у нас двадцать лет стояло. В установленном порядке получили статус разработчика авиационных двигателей, ВМЗ признан законным держателем подлинников технической документации. Уже сертифицированы двигатели нашей разработки М-9 и М-14. Делаем вертолетные редукторы сегодня — очень рентабельная продукция. Но основные надежды и перспективы связаны, конечно, с производством нашей профильной продукции — жидкостных ракетных двигателей.

     Сейчас мы участвуем в целевых федеральных программах: космической и по жидкостным ракетным двигателям, включая "Ангару", для которой мы осваиваем камеру сгорания перспективного двигателя РД-191. Та же унифицированная камера сгорания применяется и будет применяться в составе двигателей РД-180 производства ОАО "НПО" Энергомаш" для семейства американских РН "Атлас". И в РД-171, который ставится на первых ступенях ракет: российской "Энергия" и российско-украинской "Зенит". Их нужно будет очень много, и мы с этим производством связываем свои основные перспективы. В целом по спецтехнике мы сегодня имеем примерно два с половиной миллиона из пяти с половиной миллионов нормо-часов в год, то есть загрузку примерно на 45% наших мощностей. А это скажется и на ценовых характеристиках наших изделий, на их конкурентоспособности, поскольку при больших объемах и постоянной загрузке продукция получается намного дешевле. 7 тысяч человек мы обеспечиваем работой напрямую на нашем заводе, если не считать смежников.