Виктор Топоров - Жёсткая ротация Страница 50

Елдак уже вздрочен, готовь ты свою жопу, Пусть варварством я сим и удивлю Европу.

Классическая рифма, подхваченная тем же Пушкиным («На удивленье всей Европы поставлены четыре…» — о клодтовских конях на Аничковом мосту) и приобретшая впоследствии универсальный характер, использована здесь впервые — и с не превзойдённой до сих пор политической остротой! Цитировать Баркова трудно, хотя и хочется. Печатать до недавнего времени было ещё труднее. Фанатичный поклонник поэта покойный профессор Г. П. Макогоненко ухитрился опубликовать одно матерное стихотворение в двухтомной антологии «Поэты XVIII века» (тоже в «Библиотеке поэта», правда в старой, ещё советской), да и то — заменив целые строфы сплошными отточиями. Ходят слухи, что и рецензируемую книгу готовили чуть ли не подпольно — во всяком случае, главный редактор «НБП» А. С. Кушнер узнал о ней лишь по выходе в свет. Хотя и сам не чужд некоторого эротоманства — но уж никак не вольнодумства! Зато составитель тома Валерий Сажин порезвился на славу. Не зря же о нём самом ходит вполне барковская эпиграмма: «Метит стрелы в Сажина юноша-Эрот: сколько в сфинктер всажено, столько же и в рот!» Означенный Сажин написал к тому прекрасную вступительную статью и подготовил вполне научные примечания. Особенно хорош «Словарь устаревших и малоупотребительных слов», жаль только, что он не дополнен также устаревшей или малоупотребительной обсценной лексикой. Конечно, сакраментальные слова на «х», на «п», на «м» и тем более на «б» у всех на устах (а значит, и на слуху), но как быть с секелем, с удом, с шелупиной, с шентей, с щурупом (через букву «щи»), с плешью, с махоней и так далее? Как без словаря — или без поллитры — разобраться со смыслом такого, например, красавицыного сетования:

Но, ах! Какой злой рок меня тогда постигнет, Как он свой долгий шест в меня поглубже вдвигнет! Каким меня тогда ударом поразит, Как скало он своё претолстое ввалит! Со страху вся дрожит в махоне щекоталка…

И скало, и щекоталка в «Словаре», кстати, тоже отсутствуют. Есть, правда, пядень, сбиль, сип, сырть, шпынь и многое другое, но эти совы не совсем то, чем кажутся. Хирагра, например, — это ломота в костях рук и пальцев. «Подагра» от слова «хирург»? Или от слова «виагра»? Ну, мин херц Сажин, как скажете!..Поэты (и драматурги) — похабники завелись в начале Нового времени чуть ли не по всей Европе: Скаррон — во Франции, Бредеро — в Голландии, лорд Рочестер — в Англии и т. д., так что Барков не исключение из общего правила. Исключение — русский мат, про который сказано: мы им не ругаемся, мы на нём разговариваем. Исключение — российская жизнь, при которой и про которую разговаривать хочется только матом. Барков сообразил, что и писать про неё можно (а значит, нужно) матом, придерживаясь, однако же, во всех остальных отношениях высокого штиля. На дворе стоял классицизм — и Барков был классицистом, правда классицистом матерным. И опять же — политика и стилистика. Середина осьмнадцатого столетия. Дворян то ли порют, то ли уже перестали, но в темницу бросают и лютой казнью казнят по первому подозрению. И пусть наветчику полагается первый кнут, это его пугает, но не останавливает. А разврат (кроме эксклюзивно омерзительных случаев) ненаказуем. А разговоры о разврате — тем более. Ну, тогда уж и стихи о разврате… Матерные стихи… Матерные стихи можно сочинять и на политическую тему, но тут, скорее всего, накажут. Вспомним, как Пушкин унизительно отпирался от авторства кощунственной (а значит, и антигосударственной) «Гаврилиады»! Побаивался, понятно, и Иван Семёнович (не путать с Александром Семёновичем, который на самом деле Соломонович) и оттого пил горькую. И ходил в присутствие — пока не выгнали. И сочинял официозное, и переводил с латинского — и то и другое без ощутимого успеха. В случае с немецким романтиком Э. Т. А. Гофманом принято говорить о двоемирии. Деятельный чиновник-аккуратист днём, едва дождавшись вечера, он отправлялся в кабак и в бордель, а ночью сопоставлял «два мира» в гротескной прозе. Но то, что немцу здорово, русскому сулит суму или тюрьму. Тюрьмы Барков избежал — чего не скажешь о многих других стилистических диссидентах. Цензуру отменили, Баркова напечатали, и мир не перевернулся. Даже «Идущие вместе» не отловили издателя и не навешали ему п. здюлей. Тираж в 2000 экземпляров скорее академичен. Время, пожалуй, учредить Барковскую премию и для начала присудить её Кахе Бендукидзе и Филиппу Киркорову. И — за выслугу лет и по совокупности — Черномырдину. Потому что стилистические разногласия неумолимо перерастают в политические. И, разумеется, наоборот.

2004

Трудно выть богом

Читатель не понял бы меня, промолчи я о главном блокбастере нынешнего лета (и всего российского кино по сей день), о чемпионе проката, о детище и любимце Первого, который всегда Первый, о нашем ответе победоносным хоббитам, амбивалентным американским оборотням, японским «Звонкам» и даже, страшно сказать, самому товарищу Тарантино. Публика валит в кинозалы со спецэффектами, критика (надо полагать, купленная) хвалит, программа «Время» рапортует о победоносной поступи «Ночного дозора» по градам и весям. Хитроумные прокатчики пошли даже на неслыханный шаг, выпустив лицензионный DVD «для бедных» по рекомендованной цене не выше 150 рублей, продающийся, например, в нашем городе всего за сотню. Правда, «не для продажи на территории Москвы», в которой (и в небе над которой) разворачивается действие в фильме. Пусть богатенькие столичные буратины — вампиры они или ещё не вполне — раскошеливаются по полной программе! Одновременно выброшены в продажу и допечатки книг фантаста Лукьяненко — начиная, естественно, с одноимённой. Критика (надо полагать, купленная) утверждает, будто, не прочитав романа, и в фильме «Ночной дозор» ничего не поймёшь. Ну, не знаю. Понимать — или не понимать — там особо нечего. А с другой стороны, Лукьяненко читают в основном двенадцатилетние мальчики, а мне на момент рождения этого (судя по всему, великого) писателя стукнуло уже двадцать три. Поэтому Лукьяненко я не читал. Да что ж, я других не читал? — сказано у Булгакова. И в другом произведении: Никогда не читайте их за обедом. Других нет? Вот и никаких не читайте! Отечественная фантастика — дурной сон словесности. Или, цитируя Шекспира, история, рассказанная идиотом с шумом и яростью. И идиота этого вы наверняка знаете: он наш земляк. И его бесчисленных учеников знаете тоже. Лукьяненко (хоть он и москвич) как раз один из них — и, получается, самый лучший. Алексей Герман-старший (ведь есть ещё младший — автор неприлично нашумевшей кинокартины «Друзья сожгли чужую хату») который год снимает или уже не снимает ленту «Трудно быть богом» по одноимённой повести братьев Стругацких и с заматеревшим Цыплёнком в главной роли. Несколько лет назад, при получении высокой награды, Герман-старший бесстрашно лизнул президента Путина: я, мол, снимаю кино про вас! То есть про то, как трудно президенту в одиночку переделывать нас — закосневших в дикости и в невежестве коренных насельников планеты Земля, аборигенов и автохтонов. Правда, Дон Румата, он же Цыплёнок, лишь на первый взгляд суетится и бесится в одиночку, тогда как на самом деле за ним стоят могущественные космические спецслужбы. То есть, лизнув Путина, Герман одновременно показал ему эзопов язык. Вот только фильма не снял.

А снял — и, похоже, именно то, что хотелось снять липовому режиссёру Герману, — клиповый режиссёр Бекмамбетов. Про то, как трудно быть богом. А поскольку боги (они же Иные, они же воины Света и воины Тьмы, почти как у Саши Секацкого, который, к счастью, не кинорежиссёр, а философ) у Бекмамбетова, борясь друг с дружкой, время от времени срываются на звериный вой, ведь они испытывают нечеловеческие муки и делают над собой нечеловеческие усилия («Коза закричала нечеловеческим голосом» — старая переводческая шутка, использованная некогда в кинокомедии «Осенний марафон»), то и название недоснятой Германом ленты «ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ» вполне поддаётся постмодернистскому переосмыслению: «ТРУДНО ВЫТЬ БОГОМ», — утверждает автор «Ночного дозора» всей мощью современной кинематографической палитры, краски которой разведены, естественно, палёной водкой. Так или иначе, Герман не снял, а Бекмамбетов снял. Снял именно и точно то, что хотелось снять Герману. Снял вместо Германа. И тому остаётся лишь зажарить и съесть своего незадачливого Цыплёнка. Во всяком случае, персонажи «Ночного дозора» обошлись бы с ним именно так. Исхожу из предположения, что читатель фильм уже посмотрел. И только для самых ленивых привожу аннотацию с обложки сторублёвого DVD: «Все знают, что на ночных улицах опасно. Но в данном случае речь идёт не о преступниках и маньяках. Когда наступает ночь и силы зла властвуют безраздельно, там действуют те, с кем не встретишься днём, — тёмные маги, вампиры и прочая нечисть. Их сила велика, и с ними нельзя справиться обычным оружием. Но по следу „ночных охотников“ идут те, кто веками сражается с порождениями сумрака и побеждает их, неукоснительно соблюдая при этом Договор, заключённый тысячелетия тому назад между Светлыми и Тёмными… Имя им — Ночной дозор».То есть, прошу прощения, фильм перед нами РЕЛИГИОЗНЫЙ. В христианстве идея вечной борьбы (на равных) между Добром и Злом называется манихейством. Христианству на Ближнем Востоке предшествовал зороастризм, в котором борьба на равных Добра и Зла является символом веры. И «Ночной дозор» это вам не какой-нибудь «Другой мир», в котором вампиры, сами не зная зачем, перетирают вопросы с оборотнями: вдохновлённый прозой великого писателя Лукьяненко великий режиссёр Бекмамбетов снял фильм ЗОРОАСТРИЙСКИЙ! И заявил об этом прямо на обложке лицензионного DVD: «Данный фильм одобрен к распространению, как способствующий делу Тьмы… Данный фильм одобрен к распространению, как способствующий делу Света…» Особенно хорош первый постулат — в сочетании с десятимиллионной и более того аудиторией и в стране, в которой православие разве что не провозглашено государственной религией! Чуть отвлекусь в сторону — в художественном плане «Ночной дозор» скорее хорош: и отличный изобразительный ряд, и трюки, и спецэффекты, и образ нищей, убогой, пьяной и обдолбанной страны — той самой, в которой монетизируют льготы, и за которую — ради вящего воздействия — выдают зажравшуюся Москву; неожиданно милые в роли профессиональных упырей актёры Хабенский и (в эпизоде) Золотухин. Те же упыри в средневековых доспехах — прямиком из картины Германа! Забавная, по-стругацки дурацкая, организация светлых магов «Горсвет»; сова, оборачивающаяся голой девицей и тут же выслушивающая по своему адресу: «Чудо в перьях!» Волчищи позорные и волчищи дозорные. Ангелы, бесы; очередной ребёнок Розмари, за душу которого разворачивается Всемосковская вампирическая война; нескрываемая реклама товаров народного потребления; киноцитаты из Хичкока и Гайдая, Копполы и Карпентера… И конечно, православное духовенство молчит правильно, а вовсе не потому, что, подобно кинокритике, прикуплено: зороастризм здесь столь же потешного свойства, как, допустим, католицизм в уже не столь знаменитом у нас «Изгоняющем дьявола»…