Арсений Яценюк - Банковская тайна времен Оранжевой революции Страница 50

Параллельно каждый руководитель банка проводил ежедневные селекторные совещания. Мы буквально заставляли сотрудников выходить к людям и объяснять им суть проблемы.

Наше население всегда было очень сложно обмануть. Жители Украины прошли хорошую советскую школу «слово говорю — два в уме» и инстинктивно чувствуют неправду. Однако в тех условиях не приходилось врать. Все меры, прописанные в постановлении № 576, были понятны и прозрачны. Когда нет подлости, то нет и интриги.

Панику удалось сбить буквально за три дня после вступления в силу постановления № 576. Исчезли очереди, а с ними — и нервозность. Ведь основное напряжение вызывал сам факт присутствия очередей. Человек идет мимо банка, видит толпу у входа и на всякий случай становится в хвост.

Было много технических проблем, которые пришлось решать едва ли не весь оставшийся месяц. Один из основных моментов — сдерживание паники на наличном валютном рынке. Укрсоцбанк тогда ввел высокую комиссию за покупку долларов. Поначалу она доходила до 3–5% суммы сделки. Мы внимательно проштудировали юридические документы и поняли, что выиграем любой суд. Нацбанк может ограничивать курсовые колебания, но размер комиссии остается прерогативой банка.

Благодаря комиссионным мы держали ситуацию под контролем. Из банка перестали выносить деньги. Тогда этот процесс обычно возглавляли структуры, занятые теневыми операциями. С утра они на микроавтобусах объезжали банки и скупали почти всю валюту. В итоге, грубо говоря, на пятом человеке все доллары заканчивались, и население начинало нервничать.

Комиссия ударила по самому страшному элементу любого дефицита — панической уверенности в том, что завтра вообще ничего не будет. Страх заставляет людей делать глупости. Именно из-за этого в восточных регионах курс подскакивал до 7 грн./долл. Комиссия в корне меняла ситуацию. Когда человеку была остро нужна валюта, он покупал ее даже с дополнительным сбором. При комиссии в 10 % доллар стоил примерно 5,7 грн. Однако миллион долларов этим способом из кассы вынуть было нельзя. В итоге, когда люди видели, что доллары, хотя и дорого, но продавались, они откладывали покупку. По мере сокращения объемов продаж валюты размер комиссии плавно уменьшался. В течение месяца он снизился сначала до 1 %, а потом и до десятых долей процента.

Естественно, Укрсоцбанк практически полностью остановил кредитование, даже по уже утвержденным лимитам. Мы использовали любой повод, чтобы не дать деньги, но особых конфликтов по этому поводу не было. Предприятия сами снизили спрос на финансы. В критической ситуации они вели себя прямо противоположно населению, которое стремилось снять деньги и купить квартиры, соль и спички. Компании зажимали все расходы и входили в кризис подготовленными. Они приостанавливали инвестиционные программы и откладывали начало крупных проектов. Было заметно, что остатки на счетах предприятий выросли! Поэтому можно с уверенностью сказать, что банковскую систему спасли юридические лица. Да, в целом по системе были те, кто стремился вывести деньги за рубеж. Однако департамент надзора НБУ четко знал банки, через которые проводились подобные операции. Ему быстро удалось ограничить вывод валюты и свести к минимуму отток капиталов.

В целом эмоциональная атмосфера осенью-зимой 2004 года была достаточно позитивной. Это было время командной борьбы и постановки четких целей. О критических ситуациях всегда остаются ярки воспоминания.

Был получен уникальный опыт. В мировой истории большинство банковских кризисов заканчивалось развалом финансовой системы и ее многолетним восстановлением. Мы же сумели самостоятельно выбраться из кризиса. Позже события того времени всплывали в разговорах с рейтинговыми агентствами. Они рассказывали про потенциальные риски, а мы отвечали, что наш банк уже пережил не один кризис. Сумели выстоять в 1998 году, когда курс доллара вырос почти в три раза. Преодолели кризис 2004-го, когда шансы на выживание были очень низкими. Это конкретное свидетельство того, что и экономика, и банковская система Украины имеют сильный иммунитет.

Андрей Пышный, в 2004 году — первый заместитель председателя правления Ощадбанка

Я рад, что у нас был уникальный опыт 2004 года. Уверен, что мои коллеги разделят это убеждение. Радость объясняется тем, что кризис был успешно локализован. Если бы не были предприняты жесткие, своевременные и даже харизматичные меры, мой оптимизм сейчас не был бы таким ярким.

Перед осенне-зимними проблемами состоялась генеральная репетиция. Летом 2004 года в России случился банковский кризис, который имел отголоски в Украине. Пострадали наши банки, которые держали большие остатки на корсчетах в рублях. Национальный банк в тех условиях принял ряд упреждающих мер. Благодаря россиянам было создано некое подобие учебника по преодолению критических ситуаций. К тому же, мы получили соответствующий психологический настрой.

В Украине кризисные явления развивались не одномоментно. Сначала осенью 2004 года возникла проблема с валютой. Часть ликвидности должна была уходить на покупку наличных долларов, чтобы обеспечить стабильность курса. Политическое напряжение возрастало, и банки стали постепенно сворачивать активные операции. В первую очередь, это вылилось в ограничение лимитов по работе друг с другом. Позже сократились объемы кредитования клиентов. В конце ноября некоторые наши клиенты жаловались на неплатежи в банке «Аваль».

Это произошло еще до пика кризиса, который наступил в ноябре. Формировалась критическая масса факторов, детонированная съездом в Северодо-нецке, выступлениями Президента и лидеров политических партий, которые вместо урегулирования ситуации и поддержки банков решили заняться взаимной критикой.

Началось все с Луганской и Донецкой областей. Постепенно кризис распространился на западные регионы, с той разницей, что там обошлось без истерии. Это было в четверг-пятницу, незадолго до съезда в Северодонецке. Начальник Луганского регионального управления Ощадбанка позвонил мне и доложил, что у них идет стратегический отток наличности через сеть банкоматов. Приходилось инкассировать банкоматы два-три раза в день. В субботу мне позвонил Арсений Яценюк и спросил, что у нас в Луганске. Я связался с начальником регионального управления. Он ответил, что проблема только усугубилась — выплаты по платежным карточкам через сеть банкоматов прекратили Пра-вэкс-Банк, «Аваль» и Приватбанк. Естественно, весь поток клиентов хлынул в банкоматы Ощадбанка.

Параллельно в пятницу-субботу начали выстраиваться очереди в наших отделениях. Постепенно банк столкнулся с тем, что наша пропускная способность не позволяла обслуживать всех желающих. Начался истерический лавинообразный процесс.

Позиция Ощадбанка была такова: не допустить повторения ситуации, когда перестали выплачивать вклады граждан в Сбербанке СССР. Мы помнили, что именно этот факт нанес наибольший урон нашей репутации. Любой негатив имел бы синергетический эффект — недовольство поднялось бы из самой души наших вкладчиков: «Вот, опять!»

К тому же, Ощадбанк имеет статус государственного банка. Поэтому было принято решение — выплачивать все и инкассировать в банкоматы ровно столько наличных, сколько необходимо. Нельзя было останавливать процесс, иначе ажиотаж и нервозность нарастали бы. Нужно принимать во внимание специфику нашей клиентуры. Если в Приватбанк, «Аваль» или Правэкс-Банк бежали за своими деньгами достаточно состоятельные люди, то к нам шли пенсионеры, которые объективно ощущали страх повторно потерять нажитое. Впоследствии некоторые из них даже начали возвращать деньги на депозиты. Пенсионеры осознавали государственную гарантию и видели, что банк проводит выплаты без лишней помпы. Специально для них был придуман конверсионный вклад: во избежание курсового риска мы предлагали на месте конвертировать гривну в валюту и оставлять деньги в банке.

Ощадбанк находился в нетипичной ситуации, поскольку имел нестандартную структуру пассивов. В отличие от других учреждений, у нас не было проблем с ликвидностью.

Во-первых, у Ощадбанка был и до сих пор имеется значительный вторичный резерв ликвидных активов — облигаций внутреннего госзайма. Мы могли в любой момент преобразовать их в ликвидные активы через рефинансирование НБУ Наши коллеги были вынуждены получать стабилизационные займы под кредитные портфели — неудобный и громоздкий инструмент, который предусматривает очень сложные процедуры проверки сотрудниками Нацбанка. Это затягивало процесс получения ими денег. Не хвастаясь, могу сказать, что мы не обращались за стабилизационным кредитом. Единственное, о чем мы попросили Национальный банк, — досрочно погасить депозитные сертификаты, которые мы купили до этого в связи с избыточной ликвидностью.