Арсен Мартиросян - Сталин и Великая Отечественная война Страница 50

Совершенно естественно возник вопрос: а в чем, собственно говоря, дело?! Ведь немцы — известные всему миру педанты и аккуратисты, ярые поклонники строжайшей дисциплины, особенно в военном деле, даже если они и нацисты. Ведь приостановить-то могли только по приказу из Берлина — таковы были правила в вермахте. Впрочем, они таковы в любом государстве. Выдвижение собственных войск к линии границы с другим государством может осуществляться только с санкции высшего государственного руководства, а у Германии в то время, к ее глубочайшему несчастью, была ситуация как в рекламе — «три в одном»: Гитлер был един в трех государственных лицах — рейхсканцлер, президент и Верховный главнокомандующий. Да еще и «фюрер германской нации». И приказ о приостановлении процесса выдвижения мог отдать только сам Гитлер. Сталин и разведка мгновенно просчитали сложившуюся ситуацию и убедились в том, что их видение сценария нападения на СССР в результате тайного сговора Англии с Гитлером было обосновано. Потому как привлекшие к себе пристальное внимание заминки с исполнением распоряжения о назначении даты нападения на СССР открыто нарывались на сильные подозрения в том, что Гитлер чего-то ждал. Их порождала бросавшаяся в глаза логическая взаимосвязь последовавших событий. Ведь 9 июня 1941 г. к переговорам с Гессом подключился Джон Саймон, а уже 10 июня верховное главнокомандование Германии, то есть лично Гитлер, официально, письменно же назначает 22 июня датой нападения на СССР!

Кроме того, Москве было известно, что какдата нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, «22 июня» в категорическом тоне было объявлено бриттами специальному представителю президента США Рузвельта — Уильяму Доновану — еще 6 июня 1941 года. Но если по каналам радиоперехвата бритты узнали о 22 июня только 12 июня, следовательно, по состоянию на 6 июня они могли знать ее только от Гесса. А, учитывая, что сообщивший об этом Доновану глава британской дипломатической разведки Р. Липер подчеркнул, что о 22 июня им известно уже несколько недель, то вывод о том, что они узнали о ней от Гесса — сугубо категоричен. Ведь с 10 мая, то есть с того момента, как Гесс свалился на английскую территорию, и по 6 июня как раз и выходили те самые несколько недель!

Британская разведка именно потому и провела в мае месяце 1941 г. мощную дезинформационную операцию по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке

[40], что она абсолютно точно знала об этой дате, причем явно не только непосредственно от Гесса. Так, при сравнении сути осуществленной британской разведкой в мае 1941 г. дезинформационной операции о и текста «Руководящих указаний начальника штаба верховного главнокомандования по маскировке подготовки…» № 44142/41 от 15.2.1941 г. нетрудно заметить не только смысловое, но и едва ли не текстовое сходство между ними:

— смысл британской дезинформации — «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера»;

— содержание «Руководящих указаний…» — «…Необходимо принять все меры, чтобы среди наших вооруженных сил сохранилось впечатление готовящегося вторжения в Англию, пусть в совершенно иной форме. Правда, в какой-то момент придется оттянуть с Запада предназначавшиеся для вторжения войска (убедительно прошу зафиксировать в своей памяти эти слова, ибо это ключевой момент для понимания сущности торга на переговорах с Гессом и тем более сути тайной сделки Англии с Гитлером с помощью Гесса. — A.M.)… Даже если войска будут перебрасываться на Восток, следует, как молено дольше придерживаться версии, что переброска осуществляется с целью дезинформации или прикрытия восточных границ в тылу во время предстоящих действий против Англии…».

Британская разведка явно располагала соответствующей информацией и чрезвычайно ловко обыграла полученные от своей агентуры данные, фактически ввергнув гитлеровцев в состояние жертвы их же собственной дезинформации. Еще более того — даже обеспечив при этом некое подобие алиби для вскоре понадобившихся Гитлеру лживых утверждений, что-де он именно потому внезапно напал на СССР, вероломно расторгнув Договор о ненападении с ним, что хотел уцредить якобы грядущую советскую агрессию против Германии.

Впервые Гитлер лично озвучил дату 22 июня только во время совещания 30 апреля. Но вот сама мысль об этой дате появилась у него, очевидно, раньше. 31 января 1941 г. была утверждена Директива Генерального штаба сухопутных войск Германии (ОКХ) № 050/41 от 31.01.1941 г., в подпункте «в» п. 12 которой было прямо указано: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день «Б») могло быть начато 21.6.» (т.е. 1941 г. -А. М.). Эта директива — самая суть «плана Барбаросса», потому как она называлась «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск (план «Барбаросса»)». К концу апреля 1941 г., когда с Югославией было покончено, Гитлер, очевидно, решил, что необходимо, наконец, уточнить дату нападения на СССР. Одним из первых об этом узнал агент британской разведки «Фил» -Адольф Эрнст Хойзингер

[41] поскольку это непосредственно входило в его служебную компетенцию, так как он возглавлял Оперативное управление германского генштаба. Без согласования с ОУ ГШ Гитлер не мог принять такого решения.

И вот что интересно в этой связи. Британский посол в Москве С. Криппс в предположительном порядке озвучил дату 22 июня в самом начале третьей декады апреля 1941 г., из-за чего уже 24 апреля германский ВМАТ Н. Баумбах в своем донесении в Берлин указывал, что он опровергает такие слухи. Судя по всему, уже тогда бритты располагали агентурными данными о 22 июня как о дате нападения. И потому рискнули на проведение дезинформационного зондажа, преследуя сразу три цели — выяснить возможную реакцию Кремля, одновременно запутать его, а если повезет, то и спровоцировать СССР на те действия, в ответ на которые Германия могла бы запросто напасть на Советский Союз. Однако бриттам ничего не удалось достичь тогда. Кроме, естественно, усиления подозрений Кремля в причастности британской разведки к распространению этой информации, которую в Москве восприняли как дезинформационные слухи, Кремль, как это стало понятно только в наши дни, был прав. Потому как о 22 июня как о дате нападения бритты узнали от своей разведки, а источником этих сведений в апреле мог быть только агент «Фил» — А. Хойзингер.

Волею случая так получилось, что его сведения совпали с данными американской разведки. Еще в марте 1940 года коммерческий атташе посольства США в Берлине — Сэм Вудс — добыл новые данные о плане нападения на СССР, которые 20 марта 1941 г. были переданы не только Москве, но и Лондону. А через месяц подоспели и сведения «Фила».

Убедившись же, что Москва никак не реагирует на болтовню С. Криппса, бритты решили провести ту самую дезинформационную операцию, которую разоблачил Г.Б. Овакимян. Однако 5 мая 1941г. он была арестован ФБР

[42] при активном содействии бриттов. Естественно, что далее он не мог активно заниматься разведкой. Следовательно, разоблачение им британской дезинформационной операции по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке произошло до 4 мая включительно

[43]. Но именно вэто время завершалась и операция британской разведки по выводу Рудольфа Гесса на территорию Великобритании. То есть выходит, что англичане совершенно сознательно готовили ту дезинформационную операцию в расчете на скорое появление в Англии Гесса, прежде всего ради того, чтобы создать негативно давящую на планы Гитлера основу для ожесточенного торга с его эмиссаром. Ведь суть той «дезы», что разоблачил Овакимян, заключалась в следующем: «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера».

Именно это и располагало к ожесточенному торгу по принципу свобода действий на Востоке в обмен хотя бы на видимость мирной передышки для Англии или по меньшей мере на резкое снижение активности боевых действий авиации люфтваффе против Англии. Как показали последующие события и особенно их вдумчивый анализ ГРУ, все именно так и произошло.

Если теперь подытожить изложенное выше, то получается следующее. Гитлер, которому ничто и никто не мешали еще до 10 июня письменно назначить 22 июня датой нападения на СССР, в реальности почему-то стал действовать очень странным для такого не привыкшего с чем-либо или кем-либо считаться авантюриста-наглеца образом. Вначале принял внутреннее (то есть для себя) решение о 22 июня как о дате нападения на СССР — насколько можно судить, это произошло самое позднее к концу второй декады апреля 1941 года. Ибо уже 24 апреля дата 22 июня была озвучена британским послом в СССР. Знать об этом в тот момент англичане могли только от своего агента «Фила» — А. Хойзингера, поскольку сам Гитлер впервые озвучил эту дату перед своим генералитетом только 30 апреля, а Гесс в то время еще был в Германии