Евгений ПРИМАКОВ - ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ ПЛЮС… Страница 51

Не в последнюю очередь страх наших недругов подогревался тем, что росла популярность ОВР и его лидеров. Это более чем отчетливо проявлялось не только в рейтингах, но и во время многочисленных встреч с избирателями в различных регионах России. В таких условиях и появилась «стратегическая задумка» – за несколько месяцев до выборов создать послушное политическое движение «Единство» и с помощью «административного ресурса» обеспечить ему хотя бы второе после КПРФ место в Госдуме. На этой идее сомкнулась администрация президента с кучкой бизнесменов. Из администрации шли прямые указания губернаторам сделать все, чтобы победило «Единство».

Конечно, не все подчинились, но некоторые губернаторы, которые еще накануне превозносили ОВР и прогнозировали его несомненный успех, отводили глаза при встречах с представителями нашего движения или разводили руками: мол, поймите, мы зависим от финансовых трансфертов из центра. А другие ничего не говорили, но мы-то хорошо понимали, что им не хотелось бы ссориться с правоохранительными органами. Говорили, что не обошлось без фальсификации. Кучка бизнесменов в свою очередь бросила огромные деньги на скороспелое создание новой организации.

«Операция» закончилась успехом. ОВР было оттеснено на третье место. В администрации президента потирали руки. Березовский не уставал повторять, что именно он – автор всех этих «гениальных идей», а затем в пылу полемики, теперь уже с президентом Путиным, признал, что он финансировал продвижение «Единства» в парламент. Это «авторское» признание осталось без последствий.

Работа во главе фракции в Госдуме в это турбулентное время дала мне ощущение того, что ОВР своей деятельностью служит интересам России.

Весной 2001 г. состоялись переговоры между руководителями «Отечества» и «Единства» об образовании единой партии. К этому подтолкнула близость или совпадение платформ двух центристских организаций, а также то, что в Госдуму был внесен проект закона о партиях, по которому лишь они будут иметь возможность выдвигать списки депутатов для избрания в законодательные органы. По-видимому, это тоже сыграло свою роль, так как жизнь заставила задуматься заранее о создании наиболее благоприятных условий для выборов в новую Думу. Кремль воспринял этот процесс весьма положительно, так как, по мнению непосредственно заангажированных в подготовке к слиянию двух политических движений руководителей администрации, таким путем создается центристская «партия власти».

Что касается меня, то я ни на каком этапе не привлекался и даже до самого последнего дня не был информирован о переговорах по слиянию. Точно так же оставался в стороне и тогда, когда двумя движениями был создан орган, непосредственно приступивший к осуществлению этой задачи. Я принял совершенно спокойно, очевидно справедливое, объяснение Ю.М.Лужкова в ответ на заданный вопрос одного из журналистов, что я не участвовал в этом процессе, так как не был членом движения «Отечество» (хотя и возглавлял фракцию ОВР в Госдуме, две трети которой из «Отечества»). Не будучи непосредственно вовлеченным, тем не менее не скрывал своих взглядов. Они тезисно сводились и сводятся к следующему:

– России нужна сильная центристская партия;

– судя по настроениям избирателей «Отечества» и «Единства», да и по объективным потребностям страны, не следовало бы ориентировать эту партию на правый центризм;

– партией власти может называться та партия, которая образует власть, а не та, которая образуется властью;

– связь вновь образуемой партии с нынешний властью базируется на том, что президент Путин исповедует центризм, проводит центристскую линию, и в таких условиях сплоченная и дееспособная центристская партия будет полезна с точки зрения эффективности его власти, однако такая партия нужна не для того, чтобы подхватывать на лету и выполнять команды от всех (часто достаточно разнородных) органов исполнительной власти, – она должна принимать участие в выработке курса и определении той тактики, которая необходима для его осуществления;

– оптимальным, с моей точки зрения, решением могло быть не слияние, а самороспуск «Отечества» и «Единства» и после этого создание единой партийной системы – представляется, что без самороспуска не удастся быстро избавиться от «генетических» связей, настроений и корпоративных стремлений членов новой партии;

– слияние двух политических движений ни по Закону о выборах, ни по существующему регламенту Госдумы, ни по логике – избиратели голосовали не за создаваемую объединенную структуру, а за конкретные движения – не может иметь зеркального отражения в нынешней Государственной думе: речь могла идти и пошла о создании координационного совета для четырех центристских депутатских объединений («Единство», ОВР, «Народный депутат» и «Регионы России») при сохранении их самостоятельности.

7. ОТ ЕЛЬЦИНА К ПУТИНУ

31 декабря 1999 года последовало заявление президента Бориса Ельцина о том, что он подает в отставку. В этом же заявлении называлось имя преемника – Владимир Путин.

Для меня, как и для многих других, все это, преподнесенное публике под Новый год, было неожиданным. Не потому, что в обществе не были осведомлены о недееспособности президента, которая многократно проявлялась в течение длительного срока – практически с 1996 года. И не потому, что кто-либо всерьез мог подумать: ближайшее окружение Ельцина перестает поддерживать его на президентском посту или тем паче осознало необходимость своего отхода от государственного руля. Все хорошо знали неистребимую жажду власти у Бориса Ельцина, который никогда не соотносил со своими физическими возможностями, истощенными болезнями и вредными привычками, стремление руководить, править, одним росчерком пера назначать или снимать людей с важных государственных постов. Непохоже, что и окружение Ельцина, так называемая «семья», поняло бесперспективность нахождения на вершине власти.

Что же подтолкнуло организаторов отставки президента на этот предновогодний шаг? Позже в мемуарах Бориса Ельцина, написанных представителями того самого окружения, очень много внимания будет уделено рассказу о том, как в тайне от всех эта акция вынашивалась самим президентом, как он боялся посвятить кого бы то ни было в свои намерения, дабы раньше времени не выпустить это «ошеломляющее» известие в общество. Возможно, авторы заявления президента об отставке искусственно отводили его от сути дела, боясь, что в последний момент он заупрямится, и поэтому отвлекали Ельцина игрой «в прятки». «Неожидан-ность» сделанного заявления устраивала «семью», но это отнюдь не диктовалось опасениями, что какие-то мало-мальски значимые силы в обществе сыграют на ситуации и выступят за сохранение Ельцина. Резко упавший, фактически до нуля, рейтинг президента служил абсолютно неоспоримым доказательством невозможности такого развития событий. Торопились по другой причине.

Главной у авторов предновогодней акции была идея преемственности власти. Досрочная отставка Ельцина означала, что выборы на пост Президента России по действующей Конституции должны состояться не позже чем через три месяца. Откладывать их на более поздний срок для тех, кто вынашивал план преемственности, было рискованно. Вместе с тем приближение выборов по времени давало возможность развить успех, который далеко не праведными методами был обеспечен при выборах в парламент в декабре, т. е. за несколько недель до заявления Ельцина об отставке. Тогда удалось, используя главным образом «административный ресурс», создать в Государственной думе достаточно серьезные позиции для администрации президента.

Не было никаких сомнений, что фигура преемника, по замыслу инициаторов досрочного ухода Ельцина, должна была соответствовать основной задаче- продлить курс, проводимый при Ельцине. Иными словами, продолжать движение в направлении, которое уже привело к сказочному обогащению группы людей, и не просто к обогащению, а к все большему влиянию этой теневой группы на политику государства, в том числе в вопросах расстановки кадров. И конечно, создать условия для надежной безопасности «семьи». Я хотел бы подчеркнуть, что преемника выдвигала определенная группа с абсолютно конкретными целями.

Кто он – Владимир Владимирович Путин? Какую роль может сыграть этот человек, находящийся не только на самом главном по Конституции, но и в реальной российской действительности определяющем посту в государстве? Почему именно он был избран на амплуа преемника Ельцина? Не случайно эти вопросы возобладали над эмоциями в связи с уходом Бориса Ельцина не только у нас в стране, но и за рубежом.

Не думаю, что уже при назначении С. В. Степашина на мое место в качестве премьера в уме держалась кандидатура Путина на пост президента – а ведь именно так события преподносятся в мемуарах Ельцина. Знаю, что ставку на Степашина как в дальнейшем на кандидата на пост главы государства делали влиятельный политик и бизнесмен А. Б. Чубайс и его группа. Может быть, фамилия Путина всплыла в виде альтернативы среди тех в окружении Ельцина, кто опасался резкого роста влияния Чубайса. Возможно, хотели надежно вовлечь в «семью» директора ФСБ – одного из наиболее информированных людей в государстве. При этом верили, что именно Путин сможет обеспечить безопасность «семьи».