Игорь Шафаревич - Записки русского экстремиста [Политический бестселлер] Страница 51

В. Игорь Ростиславович, многие, наверное, помнят, как вы комментировали предвыборную кампанию в новом блоке. Что вы можете сказать о наших выборах?

О. Вы знаете, мне кажется, когда происходит какой-то радикальный выбор в народе, решать его путем подсчета голосов не годится. Тем более этот метод малотрадиционен для России с ее подходами к жизни. Мне кажется, что эти выборы, которые были, они мало что могли бы и показать. Народ гораздо более явно говорит о своем отношении к жизни тем, сколько родится детей, какова продолжительность жизни, каков уровень алкоголизма, сколько разводов и так далее. Но даже эти формальные выборы показывают довольно ясную картину: ведь пришло голосовать страшно мало избирателей. Вот все время перечисляют, какая партия сколько получила голосов, но как-то очень редко проскальзывает, что го-лосовать-то пришло всего 55 процентов, то есть 5 процентов отделяло от того, что вообще выборы были бы объявлены недействительными. Из этих 55 процентов примерно 5 процентов пришло специально для того, чтобы проголосовать против всех. Кроме того, голосовали, конечно, за ряд партий, которые вообще не прошли. Ну, и надо сказать, что голосование за некоторые партии явно носило протестный характер. Никто, я думаю, всерьез не ждал какого-то конструктивного результата от этого. Поэтому выборы явно показывают, что существующий строй опирается на меньшинство народа. Эта очень опасная ситуация напоминает пирамиду с очень узким основанием — она неустойчива. Представьте себе, что была бы война и мы должны были бы защищать страну от противника. И вот так соглашались бы воевать 55 процентов, а остальные бы сдавались в плен. Из этих 55 процентов 5 процентов переходили бы на сторону противника и против воевали. Это была бы проигранная война. А нам предстоят очень тяжелые испытания, конечно, должна быть выигранная война, которая возможна только с ощущением единого народа и единой его судьбы. И предвыборные дебаты производили гнетущее впечатление. Я видел, когда один участвующий возмутился: да у нас тут балаган происходит! А ведущий говорит: да, но зрителям нравится этот балаган. Так это, значит, и есть оценка того, что происходит в Думе: зрителям нравится балаган. Вот это и есть как бы сконцентрированное выражение того, что происходит.

В. Игорь Ростиславович, что вы можете сказать по поводу провала на выборах СПС и «Яблока»?

О. Да, это странно. Очевидно, у них и коммунистов, особенно коммунистов, что еще более странно, имеются какие-то жесткие условия, при которых, так сказать, политики допускаются к этой игре. Вот чем же коммунисты-то не угодили? Казалось бы, они все время выполняли какие-то незримые соглашения, протестовали, очень гневно, но только тогда, когда это не могло нарушить какую-то серьезную, запланированную политику. Мне кажется, что произошло что-то вроде переворота в Тбилиси. Ведь тоже странная вещь. Ну чем же Шеварднадзе мог американцам не угодить? Просто мне кажется, что сменились люди, пришли в администрацию другие. Они больше чувствуют и больше контактов имеют с другими политиками, вот старых на них и сменили.

В. Если оформится русское национальное самосознание, то прервется золотая река, текущая на Запад. Чтобы предотвратить это, стране навязана система, как вы пишете в одной из своих статей, система выборов без выбора. Что вы под этим понимаете?

О. Тут, мне кажется, некая ситуация, которую понимают очень многие. Но ее как-то не принято или считается неприличным или опасным формулировать. Мне кажется, что вот система выборов, основанных на формальном голосовании и формальном подсчете большинства голосов, проявила в теперешнем мире свою полную неприспособленность решать судьбы народов. Она и была-то продуктивна в редкие и очень короткие периоды истории. Ну, например, когда складывалась только афинская демократия. Ну, когда было в Афинах 20 тысяч мужчин и Перикл говорил, что он знает лично каждого афинянина, конечно, он имел в виду свободного мужчину. А уже в следующем поколении демократия начала вырождаться и стали возникать упреки в манипулировании неинформированным большинством населения, во взяточничестве, в использовании этой власти в чисто личных и групповых целях, партийности и так далее. И в Европе тоже такой крупный рывок демократия, уже другого парламентского типа, с выборами, дала в Англии где-то в XVII–XVIII веках, когда избирательное право было чрезвычайно узким — в основном в парламенте заседали крупные землевладельцы. Кромвель, когда попал в парламент, обнаружил там около 50 родственников. Это был один круг людей, который был заинтересован в своеобразном жестком правлении, учитывающем только интересы меньшинства населения, и был единодушен. В парламентских прениях тогда не играла роль демагогия, апелляция к массовому слушателю. А это было как бы обсуждение дел, как говорил один историк того времени, это было как заседание торговой компании, в которой все заинтересованы в ее успехе и все хорошо осведомлены в ее делах. Англия тогда выстояла в Наполеоновских войнах, тогда была совершена промышленная революция, страна стала мастерской Европы, самой богатой страной Европы, банкиром Европы, как тогда говорили. Это было связано с тем периодом, когда избирательное право было фантастически узкое. Владелец какого-то небольшого городка решал, кто будет от этого города избран. Был случай, когда жители проголосовали не как он хотел. Он их всех выгнал в поле из домов, которые ему принадлежали. Глава правительства, который выдержал все войны с Наполеоном, вообще считал, что политическому деятелю не следует связываться с выборами, и всегда покупал свое место в парламенте. И только в 30-х годах XIX века началось некоторое расширение избирательного права, а пришли к всеобщему избирательному праву, включая женщин, только после Первой мировой войны. Но вот тогда уже роль Англии как ведущего государства была в точности сыграна. Англия перестала быть банкиром Европы, мировым банкиром стали Соединенные Штаты, и центр экономической жизни туда переместился. А у нас, мне кажется, эта система выборов просто очевидно демонстрируется как цирк какой-то, как нечто бессмысленное и комическое. Когда спрашивают человека по телевидению, за кого вы пойдете голосовать, ответ такой: вот я буду за такого-то, он мне нравится как мужчина. А вы? За такого-то, мне нравится его походка. То есть это не имеет ничего общего с интересами народа и государства. Все время выбираются представители одного и того же направления. Президенты, те, кого назначают главами правительства, члены Думы, которые голосуют за эти правительства, за бюджеты, в конце концов. Все они вместе за этот курс отвечают. И этих же людей все-таки выбирают. Как ни цинично это, если даже допускать какие угодно представления о давлении, что называется административный ресурс, махинации и так далее, но в целом, если бы народ был против этого, нельзя было бы заставить таким образом реагировать на выборах. И с другой стороны, этот же самый народ вымирает по миллиону в год, то есть говорит: я отказываюсь жить такой жизнью. Это показывает, что эти выборы к выявлению воли не имеют отношения, все ходят на них как на какое-то развлечение, никто к ним глубоко и серьезно не относится. А вот растет количество тех, кто голосует против всех кандидатов. Вот на последних выборах мне показалось примечательным, что кандидат, которому не давали телевизионного времени для агитации, за которого никто не агитировал, никто не расклеивал для него листовок, никто не выступал за него на собрании, собрал больше голосов, чем многие известные люди. Этот факт заставляет задуматься.

В. Некоторые считают КПРФ силой, которая борется за интересы русского народа, за русскую идею, навязывается мысль, что если коммунисты придут к власти, то тогда и воцарится действительно русская власть. Что вы думаете об этом?

О. Ну, мне кажется, коммунисты совершенно не хотят прийти к власти, это партия оппозиции, которая вполне их устраивает. Вот если они будут стоять на пятом месте, то это для них катастрофа. А если бы они пришли к власти, то это был бы для них большой шок. Поэтому этого никогда и не произойдет. В то же время результат коммунистического правления, думаю, как-то сильно усвоен всем народом.

В какой-то период интересы коммунистов были связаны с мировой революцией, они считали, что просто не удержат власть без нее. Ленин говорил, что мы и начинали-то все дело в расчете на мировую революцию. Потом их интересы были связаны с коллективизацией, уничтожением свободного крестьянства, а потом постепенно их интерес заключался в том, чтобы жить побогаче и по стандартам, которые были выработаны на Западе. В конце концов, их цель Гайдар очень ясно сформулировал: заменить власть на деньги, обменять на деньги. И это тоже глубинно усвоено народом. Так что возможность прихода коммунистов к власти, мне кажется, абсолютно нереальной.