Олег Попцов - Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет Страница 51

Первая после революции 1905–1907 годов в царской России Государственная Дума России новой, демократической избиралась в качестве эксперимента всего на два года.

Созданная 13 декабря 1989 года при попечительстве главы 5-го управления КГБ СССР Филиппа Денисовича Бобкова в качестве «регулятора» демократических метаний в стране, ЛДПР и к 1993 году не имела опыта оппозиции. Не было у нее и профессионального кадрового ресурса. Но неожиданная депутатская значимость пришлась по сердцу, и она сразу стала послушной пропрезидентской силой в парламенте.

Впервые за все время правления в конце 1993 года Ельцин обрел вменяемый по отношению к себе парламент. И этот опыт «своей» Думы в начале XXI века с успехом повторил преемник Ельцина В. В. Путин и все, с кем он шел и кто его вел к власти.

А вот на парламентских выборах 1995 года коммунисты взяли внушительный реванш. Их большинство в Думе обеспечило нелегкую жизнь и президенту, и правительству. Позиционировавшая себя как партия власти «Наш дом Россия», возглавляемая тогдашним премьером В. С. Черномырдиным, набрала 9 % голосов избирателей. «Блок Ивана Рыбкина», организованный на деньги, «сброшенные» по указанию президентской Администрации, вообще не прошел в парламент. Не преодолела «пятипроцентного» барьера и партия «Демократический выбор России», лидером которой был Егор Гайдар, который стал своеобразным символом и демократии, и экономических реформ в России. Предполагаемая накануне выборов коалиция ДВР с НДР стала невозможной, по определению. Уверен: именно тогда, в 1995 году, произошел обвал самой идеи парламентской коалиции власти, обрушение радужных надежд на возможность иметь при Ельцине в Госдуме твердое большинство, способное защитить законодательные инициативы президента и правительства.

И все же, несмотря на удручающую ситуацию (а рейтинги Ельцина, согласно опросу, заказанному администрацией президента, к январю 1996 года упали до 9,3 процента), он принимает решение избираться на второй срок. Ни его самого, ни Семью, не пугает даже медицинская карта первого лица в государстве, составленная в ЦКБ, где черным по белому — удручающая, на грани жизни и смерти, диагностика. И Ельцин побеждает. Пусть не в первом туре, как в 1991 году, а лишь во втором, набрав 53,2 процента голосов избирателей. Это почти 40 с половиной миллионов жителей страны. Его основной соперник — лидер КПРФ Г. А. Зюганов получил 40,31 процента избирательских симпатий. А это 30 млн. 106 тыс. человек. Следует отметить, что в тех выборах активно проявился Mr. Protivvseh. За него проголосовали 4,82 процента или 3 млн. 603 тыс. 760 россиян. А теперь представьте: Борис Ельцин не приближает к себе отставного генерала А. И. Лебедя, не дает ему поста секретаря Совета безопасности РФ. Куда во втором туре могли бы уйти 10, 7 миллиона голосов (а это 14,52 процента) избирателей, которые получил Лебедь, ставший третьим в первом туре президентской «гонки»? Принято считать, что голосовали не «за Ельцина», а «против коммунистов». Выбирали меньшее зло. Но главным было не это, мы отказываем народу в мудрости, а она есть, как и чувство самосохранения. Позади были думские выборы 1995-го, на которых коммунисты одержали победу, и избрать плюс к тому коммуниста президента народ не рискнул. И все разговоры о подтасовке результатов выборов — пропагандистский миф. Это правда, как верно и другое, что в избирательную кампанию Ельцина были вложены немыслимые деньги. И олигархи-банкиры пошли ва-банк в страхе перед опасностью пересмотра итогов приватизации, которую обещали коммунисты. Все так. А потом — инфаркт, инаугурация на уколах из последних сил, госпитализация в ЦКБ, операция. Итак три года. До 31 декабря 1999-го, когда в качестве главного новогоднего подарка россиянам и новому тысячелетию Ельцин объявляет о своей отставке и называет фамилию: Путин.

У преемника Ельцина — нелегкое наследство. Путин обеспокоен отсутствием у себя «запасной» команды. Почти все — «бывшие». К тому же резко падают рейтинги его партии «Единство». Волевой и энергичный Путин устраивает олигархов меньше, нежели легко убеждаемый Ельцин. Новый президент Путин декларирует тезис «равноудаленности» олигархов от федеральной власти. Их надежды — на Михаила Касьянова, председателя правительства. И для них крайне важно, чтобы он, за глаза прозванный «Мишей — два процента» как можно дольше удержался на своем посту во власти. Олигархи уверены, что Касьянов воспринимает их как свою опору, говорит с ними на одном языке. К этому следует добавить, что Касьянов и ментально «их человек». Он одного с ними возраста, а это не так мало. Черномырдин тоже их неплохо понимал, но он был человеком из другого поколения. Еще из памяти тех лет.

В 2002 году, за десять месяцев до парламентских выборов новая власть не устает создавать запасные аэродромы. Появляется политическая организация с трогательным, чуть ли не библейским названием: «Российская партия жизни». Создана она «питерской колонной» непосредственно в Московском Кремле. «Просуществовала» в политической жизни год, и вдруг заявление главы Совета Федерации Сергея Миронова о вступлении в эту самую «Партию жизни». Я присутствовал на каком-то совещании, на котором неизвестный мне функционер новоиспеченной партии, сделав паузу, потер руки и философски заметил: «Рассмотрим заявление спикера Совета Федерации через два месяца, если, конечно, Миронов за это время не передумает и не отзовет его».

Кремль, возможно, считает Сергея Миронова фигурой более привлекательной, нежели руководителя думской фракции «Народный депутат» Геннадия Райкова, который тоже рвется в умеренные оппозиционеры, чтобы в нужное время «целиком и полностью» подержать администрацию президента. Но, если говорить о противовесе внутри пропрезидентской коалиции, то и Миронов, и Райков — фигуры в то время малоизвестные.

А, может быть, мы напрасно умствуем, надувая значимостью не существующие замыслы и действия? И никаких особых замыслов Кремля тут нет и в помине, а все дело в политической ревности, которая присуща каждой общественно известной личности.

«ЕСТЬ ТАКАЯ ПАРТИЯ!»

Итак, тот же 2003-й — год первых парламентских выборов уже при новом президенте России Владимире Владимировиче Путине. Смены команды, доставшейся от предшественника, практически не происходит, по-прежнему существуют два лагеря: питерская группа или, как ее окрестили, «чекисты», и «старый слой ельцинской администрации во главе с А. С. Волошиным». Хотя, если вспомнить «личное дело Путина», он — человек особой закалки. И команду собирает по-своему. Не исключено, что и принципы личной вербовки, что приходилось делать ему по «долгу службы», действуют. Но «своих» точно «не сдает».

Выиграв в августе 1996 года выборы губернатора Санкт-Петербурга у легенды новой России Анатолия Собчака, Владимир Яковлев сделал предложение Владимиру Путину перейти из за- местителей Собчака в его заместители. Владимир Владимирович ответит без обиняков: «Лучше быть распятым за верность, чем проклятым за предательство». Слова, несомненно, свидетельствующие о благородстве Путина «образца 1996 года».

Вообще-то мэр, губернатор мегаполиса — это, прежде всего, управленец, добивающийся экономического процветания города. Менеджер, для которого важнее не политика, а благоустройство территорий, надежность транспортной системы и связи, доступность здравоохранения и образования для всех, наконец, комфорт горожан. Анатолий Собчак много сделал для невской столицы как политик. Он вернул городу его историческое имя, организовал второй после Петра Великого прорыв Северной Пальмиры на Запад. Замахнулся на невиданные по тем временам размеры инвестиций. Но многое из задуманного осталось в пределах риторики. В этой связи, возможно, зря он отдал Анатолия Чубайса в Московский Кремль. И Чубайс в должности вице-мэра, проявив себя очевидно эффективным менеджером, мог бы воплотить замыслы своего знаменитого патрона. Но Собчак поступил иначе и делегировал Анатолия Чубайса в Москву,

Говорю это не понаслышке, а как очевидец и, увы, участник процесса.

В сентябре 1991 года, уже после провала заговора ГКЧП, мы летели с Анатолием Александровичем Собчаком из Питера в Москву в одном самолете. Оба представляли один политический лагерь, я был членом движения «Демократическая Россия». Он — мэром крупнейшего города мира. К тому же, Собчак основатель «Российского движения демократических реформ». Роль телевидения в России после неудавшегося путча вырастала на глазах. А ВГТРК, которой я руководил, и вовсе приобрела статус рупора демократов, глашатая новой России. В общем, как и Собчак, я был фигурой публичной, и контакт с властью был, хотя и обременительным, но постоянным, чаще не по моему желанию, а по желанию власти. Парламент, «правеющий», ежесекундно (а я был депутатом и членом Верховного Совета России) публично клеймил меня за верность Борису Ельцину. Естественно, ходили слухи, что президент мне симпатизирует и доверяет. Скорее всего, именно эти обстоятельства «вкупе» позволили А. А. Собчаку быть в том разговоре со мной достаточно откровенным.