Николай Анисин - От Сталина до Путина. Зигзаги истории Страница 51

– Раз так, Тихон Лукич, наш контракт теряет силу. А у меня аванс под него. Кому мне после отпуска передать конверт с деньгами?

– Отринь этот настрой. Мы примораживаем взаимоотношения. Наш контракт приостанавливается, а не прекращается: дело у нас с тобой то, к которому нам всенепременно снова надо обратиться. Встань как-нибудь в Москве рано поутру. Спустись просто так в метро, прокатись в трамвае или троллейбусе. Оглядись. Вокруг увидишь симпатичные, здоровые и энергичные лица. Они хотят и умеют работать, любить и воспитывать детей, и им необходимы идеи праведного устройства общества. На национал-социалистический Агитпроп у нас в стране есть спрос, и мы обязаны продвигать наши проекты. России суждено жить по благородным сталинским принципам.

– На днях моему приятелю Саше Маковецкому – государственному служащему, не привязанному к скрипу литературного пера, вдруг приснился стих:

А над Москвой – чужие стяги.Но красный цвет знамён грядёт.И нам не страшны все варягиТоварищ Сталин вновь придёт.

Вопрос, Тихон Лукич: товарищ Сталин в духе возвратиться?

– А он от нас никуда и не уходил, а всего-навсего только позволил нам подурить – хлебнуть помоев демократии. Для того позволил, чтоб мы иммунитет против нее обрели. Над товарищем Сталиным, сыном сапожника и прачки, простиралась длань Богородицы. Без покровительства с Небес он не создал бы совершеннейшую в мировой истории Советскую Цивилизацию. По отцу товарищ Сталин – осетин. И псевдоним себе он взял не от русского слова «сталь», а от осетинского – «сталы»: звезда. Сталин – Звезда Богородицы над Россией. Звезда самого справедливого общества всех времен. Народы России Богородицу не прогневали, и товарищ Сталин в каком-то облике появится в Кремле, позвонит всем, кому надо, и все исполнят его указания.

Скорый поезд Москва ― Феодосия прибыл в конечный пункт по расписанию. Через полчаса я уже распаковывал сумку в номере Дома творчества «Коктебель». В открытое окно мне подмигивали акация и кипарис. А поблизости зеленели лициния, туя, черемуха… Я вышел в чудный парк. Как здорово было – просто дышать.

У музея поэта Волошина, который в Гражданскую войну белых укрывал от красных, а красных – от белых, я ступил на набережную. С нее открывался вид на море, вулкан Кара-Даг, гору Хамелеон и Тихую бухту. Всем эти любовались в свое время офицер царской армии Лука Щадов и его сын Тихон – офицер армии Сталина. А сейчас по набережной Коктебеля шествовала молодежь нашей смутной эпохи.

Азартная славянская молодежь – сильные парни и красивые барышни. Воссияет ли над ними Звезда Богородицы?

Вехи лет

Шлях во тьму

Дивные речи звучат над чудным Днепром

Слыхали?!

«Русские и украинцы – не братья-славяне, а неприятели-соседи. Да, предки нынешних русских вышли из Киевской Руси. Но они перемешались с татарами и угро-финнами и перестали быть руссами! Назвав свое Московское княжество Россией, москали-мутанты украли, присвоили себе имя подлинных руссов и вынудили их наречься украинцами.

Гетман Богдан Хмельницкий, обдурив Переяславскую Раду, присоединил вольную демократическую Украину к деспотической азиатской России и обрек свой народ на тяжкое иго. Вся история Украины в составе Российского, а затем и Советского государства – это история насилия над украинской нацией, история подавления ее культуры и языка, грабежа ее богатств.

Писатель Мыкола Гоголь, запродавшийся москалям, причислил Украину к птице-тройке Российской империи, которая мчит неведомо куда и незнамо зачем. Это не что иное, как брехня. Украина никогда не шла дружно с Россией в одной упряжке. Она всегда стремилась вырваться из нее и пойти своим шляхом – шляхом самостийности и демократии.

Истинными национальными героями Украины в последнем столетии являются Симон Петлюрам и Степан Бандера. То, что и тот, и другой сеяли смерть не только среди москалей и жидов, но и братов-украинцев, не умаляет их заслуг перед нацией, ибо они, высоко подняв знамя независимости украинского народа, и поныне вдохновляют примером своей борьбы новые поколения.

Цари с вождями держали Украину в повиновении огнем и мечом. Но времена изменились. И сегодня идейные вдохновители российского шовинизма Александр Солженицын и Дмитрий Лихачев лезут к украинцам со словами любви, готовя тем самым почву для того, чтобы кровавая – прежде московская сатрапия душила теперь Украину в объятиях. Не выйдет, господа старшие «братья». Союзом с Россией украинцы сыты по горло и не упустят шанса «збудувати таку собственну державу, яка може диктувати свої умови цілому cвіту».

Набор этих заявлений я майскими днями услыхал на митингах и в кабинетах юных партий в Киеве и прочитал в тиражируемых там газетах и листовках. Сколь многими людьми они разделяются, мне неизвестно. Но политические обстоятельства на Украине складываются так, что если большинство ее жителей не примет сути упомянутых толкований, то она может быть ему навязана как часть государственной идеологии.

Словами, вынесенными в подзаголовок, заканчивается обращение «К украинской общественности», написанное в Сумской пересыльной тюрьме 14 апреля 1991 года». Принадлежит оно перу Степана Хмары народного депутата УССР, обвиняемого ныне по двум статьям Уголовного кодекса. Он арестован в зале заседаний Верховного Совета восемь месяцев назад. И с тех пор лозунг «Волю Хмаре!» звучит на киевских площадях и улицах почти так же часто, как и лозунг «Волю Украине!».

На признании уголовного дела Хмары делом политическим настаивает Народная Рада парламентская фракция, куда входят депутаты, представляющие три оппозиционные партии и группу беспартийных.

Всех их объединяет та же цель, что и широко известный блок партий «Круглый стол Свободная Грузия»: отделить республику от Союза ССР и превратить её в независимое государство. Стратегия у Народной Рады единая, тактику же ее члены исповедуют разную.

Степан Хмара, состоящий в Украинской республиканской партии, называет себя «одним из лидеров радикальной оппозиции колониальному коммунистическому режиму» и считает, что именно эта позиция привела его на скамью подсудимых.

По словам Степана Ильковича, коммунисты разыграли с ним фарс, устроили провокацию, чтобы сфабриковать уголовное дело.

Следствие политические мотивы категорически отрицает: на уголовное деяние Хмару ничто не толкало. Он самолично превысил полномочия депутата и учинил разбой. Под его водительством шестеро мужчин напали на полковника милиции Григорьева, который ими был избит и ограблен. Украинское телевидение показало фрагменты происшедшего, в коих запечатлено, как при дирижерстве Хмары Григорьеву заламывают руки, как выкручивают ему голову, как разрывают рубашку, отбирают пистолет, а затем служебное удостоверение и рацию. Что осталось за кадром? По делу допрошены полторы тысячи человек. И ясно, что установить истину может лишь обстоятельный судебный процесс. Но он уже в третий раз откладывается.

Защита винит в затяжке времени обвинение, а оно – защиту…

Народная же Рада оправдывает Хмару без суда и почти единодушно не желает видеть в его деле ничего, кроме провокации.

В день 130-й годовщины захоронения Тараса Шевченко на украинской земле я был на митинге у киевского памятника поэту. Там находились самые видные вожди оппозиции и около тысячи их активных сторонников при желто-синих значках и под флагами таких же цветов. Вскидывая вверх руки с тремя растопыренными пальцами, митингующие несчетное число раз скандировали четыре клича; «Слава Украине!», «Волю Украине!», «Волю Хмаре!», и «Ганьба (позор. – Н. А.) КПУ!».

Никто из несановных моих киевских знакомых не думает, что Хмару не могли спровоцировать на конфликт с Григорьевым: всё возможно в нашем чудном Отечестве.

Но добрый десяток из них полагает – уголовное депо против него не выгодно власть имущим. На воле Степан Илькович был для них ничуть не более опасен, чем любой другой депутат-радикал, Арестом же Хмары они превратили его в героя-мученика и подставили себя под огонь совершенно не нужной им критики. Высшее руководство республики, утверждали некоторые мои собеседники, с удовольствием бы замяло дело. Но весть о нападении на полковника Григорьева, авторитетного специалиста уголовного розыска, мгновенно облетела всю украинскую милицию, и она забурлила от возмущения. И только по этой причине делу был дан ход – какой власти охота воевать с теми, кто ее охраняет?!

Если для республиканских правителей суд над Хмарой – нож острый, то для оппозиции – бальзам на душу. Это мне говорили в Киеве многажды. Народная Рада (в отличие от блока «Круглый стол – Свободная Грузия») не имеет большинства в парламенте. Проводить свои решения она может, лишь деморализуя противников. А для того уголовное преследование бывшего политзэка застойной поры Хмары открывает простор широчайший. Размахивая его делом, в общественное сознание легко забрасывать самые раскаленные уголья – аргументы: от извечной кровожадности коммунистического режима до его привычки к беззаконно-телефонному праву. Сколь успешно Народная Рада эту возможность использует, судить можно по такому факту. 1 мая примерно пятитысячная колонна демонстрантов во главе с Павлычко, Драчем, Емцем, Скорик прочими депутатами от оппозиции вышла на Крещатик. Посвистала у памятника Ленину, покричала: «Идола – на свалку!», «Геть Идола!», «Ганьба КПУ!», «Жинки-бабы, не рожайте коммунистов!» – и ступила на Октябрьскую площадь, где ей был разрешен митинг. Но не остановилась там – двинулась дальше. А затем свернула на улицу по направлению к Лукьяновской тюрьме, в которой квартировали Хмара и его подельники. Милиция попыталась перекрыть улицу грузовиками. Но демонстранты легли под колеса. Колонна прошествовала к тюрьме, взяла ее в осаду и потребовала немедленно освободить Хмару, объявившего бессрочную голодовку. На несколько часов демонстрантами было остановлено движение по пяти автобусно-троллейбусным маршрутам. Когда же под вечер милиция, наконец, получила указание освободить проезжую часть улиц силой, то осаждавшие тюрьму сели на асфальт. В шедших на них с голыми руками солдат ОМОНа полетели слова: «фашисты», «коммунистические холуи», «скоты», Хмару администрация тюрьмы не выпустила. Но и депутаты, организовавшие массовые беспорядки, ни к какой ответственности привлечены не были.