Михаил Болтунов - ЗГВ: горькая дорога домой Страница 51

Потом он бывал в других гарнизонах. 10 сентября 1993 года Рейнхард в сорок пятый раз приехал к российским солдатам. Десятки тонн грузов переправил он в наши гарнизоны. Множество встреч вместили его визиты, сотни людей были вовлечены в благотворительную акцию.

Я привел лишь несколько случаев из тысяч добрых дел германских граждан. Они есть прекрасное подтверждение великодушию немецкого народа.

«Мы иногда слышим слова сомнения о том, нужна ли такая помощь вообще. Причем нередко от достаточно влиятельных людей. К сожалению, эта помощь не может коренным образом изменить ситуацию в нашей стране. Но она имеет принципиальное значение для жизни нашего народа, являясь знаком надежды на то, что проблемы, которыми живут люди, будут решены, надежды на то, что народ, который избрал новый путь развития, не одинок в этом мире, что есть рядом люди, готовые помочь…»

3

Мы уходили из Германии. Что могли, увозили. Что не могли, — оставляли. Жаль отданных городков, казарм, домов, бассейнов, парков боевой техники. Жаль упущенных миллиардов.

Однако не все в нашей жизни меряется деньгами. Есть иные, святые понятия. Великий русский поэт называл их «любовью к отеческим гробам».

Когда мы стали судорожно собираться бежать из Германии (поскольку этот фантастический бросок более чем полумиллионной группировки войск в столь короткий срок иначе и не назовешь) вдруг со всей очевидностью встал вопрос — что делать с могилами наших воинов? Как быть с танками, пушками, грузовиками, самолетами на пьедесталах, которым покланялись столько лет? Волновала судьба и всемирно известных монументов — солдата-освободителя в Трептов-парке, монументы в Тиргартене.

Конечно, первый чисто человеческий порыв — увезти все это с собой. Как сделали давным давно американцы — не оставили ни одной своей могилы на территории Германии. Перезахоронили погибших солдат либо в родной земле, либо за пределами ФРГ.

Мне рассказывал майор Олег Старков, офицер историко-мемориальной группы штаба ЗГВ, какое впечатление произвела на него поездка в Голландию, на воинское кладбище американских солдат. Расположенное в красивейшем месте, оно любовно ухожено, содержится в прекрасном состоянии. Руководит всем — отставной майор армии США, который командирован в Европу полтора десятка лет назад.

Старков назвал умопомрачительную, с нашей точки зрения, сумму, которая выделяется Соединенными Штатами на содержание кладбища — 1 млн. долларов в год. Каждый день ровно в 8 часов утра на высоком флагштоке, хорошо видимом из самых отдаленных уголков голландского городка, вздымается американский флаг.

Рассказ этот вызвал в моей душе острое чувство боли и безысходности. Наверное, нечто подобное испытали солдаты и офицеры первых советских частей, покидающих Германию. Они в последний раз пришли к «отеческим гробам», чтобы проститься с ними. В последний раз привели в порядок могилы, за которыми ухаживали почти полвека. В последний раз возложили венки и цветы.

Живые уходили, павшие оставались…

Нет, мы не могли, подобно американцам, забрать прах своих воинов с собой. Не было денег, возможностей, да и захоронения у нас — не чета американским. Около 600 тысяч солдат и офицеров покоится в немецкой земле. А сколько похоронено пленных, замученных в концлагерях, сколько сожжено в печах крематориев и пепел развеян по ветру? Офицеры, занимавшиеся этой проблемой, считают, что еще тысяч четыреста. Значит, всего не менее миллиона. А может быть и больше… И это только на территории Германии, а сколько их лежит в Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии, Югославии…

В Генеральном штабе вовремя поняли — годы вывода войск из стран Восточной Европы — воистину золотые годы. Многое можно успеть, пока еще стоят там наши войска.

Конечно, такой подход вызывает горькое сожаление. Помните народную мудрость: как на охоту ехать, так собак кормить. За пятьдесят лет не сумели навести порядок в этой работе, так хоть за последние годы кое-что успеть…

Право же, упрек не к нынешнему поколению. Работу по поиску и увековечиванию памяти погибших надо бы начинать не в 90-е годы и даже не в 45-ом, а еще раньше. Вместе со всеми цивилизованными странами.

Европа содрогнулась и прозрела, подсчитав потери одной из самых массовых и жестоких войн истории человечества — 1-й мировой. Тогда перед живыми впервые встал вопрос — что делать с захоронениями?

В Германии уже в 1919 году создается Народный союз по уходу за могилами жертв войны. Он существует и до сегодняшнего дня. В мае 1994 года Союз торжественно отметил свое 75-летие. На него возложена миссия по поиску и увековечиванию памяти погибших на территории других стран. Внутри же ФРГ этими вопросами ведает Министерство внутренних дел, Министерство по делам семьи и престарелых.

Подобные министерства, общества, службы были созданы и в других странах. В Австрии — Черный крест, в Италии — специальный комиссариат по делам воинских захоронений, в США — комитет воинских захоронений. И только нам, понесшим в двух мировых войнах самые большие потери, все было недосуг организовать подобную службу. Уповали то на следопытов-пионеров, то на поисковые отряды.

Безусловно, к этой деятельности следовало привлекать и пионеров. Ведь в Германии школьники тоже выходят на улицы с кружками и собирают пожертвования. Необходимо поддержать и энтузиастов-поисковиков. Но основную кропотливую, каждодневную аналитическую, архивную, поисковую работу должна вести либо государственная структура, либо общественная (как Народный союз в ФРГ), но с максимальной поддержкой государства. Тот же Народный союз основывается в своей работе далеко не на голом энтузиазме. Его ежегодный бюджет 24 млн. немецких марок. Весьма солидная сумма.

А у нас созданная в последние годы в ЗГВ группа по историко-мемориальной работе вообще не имела бюджета как такового. Но спрашивается, как вести работу? Где взять деньги на самый обыкновенный венок? А учитывая количество захоронений в Германии, нужна не одна сотня венков. Или за какие, простите, «шиши» изготовить мемориальную плиту с вновь открытыми именами захороненных, как это было в населенном пункте Глазов, в земле Бранденбург?

Значит, эти деньги «тащили» из бюджета Западной группы, или ехали с протянутой рукой к немцам. Иного не дано.

И тем не менее надо отдать должное руководителям Министерства обороны и Генерального штаба — сначала в ЗГВ была создана группа по подготовке к выпуску книги Памяти, потом группа, офицеры которой занимались судьбой памятников и мемориальных образцов техники. Наконец, эти две группы слили в единую — историко-мемориальную. В своем составе она насчитывала всего 9 (!?) человек. Но, как говорят, и на том спасибо.

Подчеркиваю, это неспроста. Только у нас в стране почему-то стало делом обыденным считать, что поиском и увековечиванием памяти погибших должна заниматься армия. Но в Германии бундесвер этим практически не занимается. Как, впрочем, и во многих других странах. У нас, конечно, свой подход, свои традиции. Но, думаю, и нам бы следовало привыкать к цивилизованному подходу: поисково-мемориальная работа — дело государства прежде всего и, возможно, армии, в частности.

Но так или иначе, всю тяжесть этой работы в годы вывода ЗГВ, взяло на себя военное ведомство и группа войск в Германии.

Нет, совсем не значит, что историко-мемориальная группа начинала в Германии с нуля. Многое было сделано и до них. Группа войск занималась этим всегда, хотя и не очень активно. И дело тут прежде всего в том, что нелегкую ношу по поиску и увековечиванию памяти погибших несли коменданты гарнизонов. А как известно, коменданты — люди занятые и мемориальная работа их далеко не самая первая обязанность. Потому центр тяжести в ней за неимением времени и возможностей смещался в сторону торжественно-ритуальной. Содержать захоронение в порядке, организовать торжественное возложение венков, прием Присяги у монументов и могил. Что же касается розыска и установления имен неизвестных погибших, тут все обстояло значительно сложнее.

Именно на это и направило свои основные усилия историко-мемориальная группа ЗГВ. Хотя старались не забывать и о благоустройстве кладбищ, о контроле за содержанием военно-мемориальных объектов на территории Германии, о воспитательной работе.

Много ли сделано за эти годы? И много и мало. В ходе тесного сотрудничества с федеральным Министерством по делам семьи и престарелых офицеры историко-мемориальной группы обнаружили несколько сотен неизвестных ранее мест захоронений в Восточных землях ФРГ, занимались учетом и паспортизацией российских воинских могил, в том числе и времен первой мировой войны, открыли и устанавливали имена погибших, хоронили их останки с воинскими почестями, передавали под охрану немецких властей захоронения и памятники, обрабатывали подготовленные центральным архивом министерства обороны России данные на тысячи воинов, погибших на территории Германии.