Иоахим Гофман - Сталинская истребительная война (1941-1945 годы) Страница 53

Разоблачительной является и статья, опубликованная 17 мая 1945 г. профессором Тарле под заголовком «Берлин был раковой опухолью Европы». Более двух веков назад, писал этот видный советский историк, Пруссией был создан «мощный гангстерский лагерь в сердце Европы», а в Берлине разработан план захвата Европы, России, двух континентов, «всего мира». Разбой и грабеж — вот что было, дескать, «главной целью политического существования Германии». К ряду исторических личностей, вынашивавших «разбойничьи планы германского империализма», принадлежал, согласно ему, Фридрих Великий, который как-никак находился в союзе с императором Петром III и временами — с императрицей Екатериной II, принадлежали полководцы Освободительной войны, как, например, названный им Шарнхорст, которые ведь были союзниками русских царских генералов тех лет, столь высоко котировавшихся в Советском Союзе, принадлежали далее Бисмарк и Мольтке, всегда пользовавшиеся в России авторитетом, а также, наконец, сам генерал-полковник фон Сект, на бытность которого главой армейского руководства пришлось тесное и дружеское сотрудничество Рейхсвера с Красной Армией. «Германский генеральный штаб», который ведь существовал как таковой только с 1870-71 гг., якобы, во все времена незыблемо придерживался своих империалистических целей и ковал инструмент «для истребления миллионов человеческих жизней, для полного порабощения народов, для установления германского господства над миром». Насколько же эти высказывания противоречили мнению Ленина, который когда-то отозвался о предыстории Первой мировой войны следующим образом: «три больших разбойника», а именно Россия, Англия и Франция, десятилетиями готовились к тому, чтобы «напасть на Германию и разграбить ее»!

Исходя из такого искажения истории Бранденбурга-Пруссии этим известным советским историком, и в то же время целенаправленно, уже имея в виду запланированные аннексии, весной 1945 г. развернулась направляемая кампания ненависти против старинного прусского коронного, торгового и университетского города Кёнигсберга, который ведь, будучи всего лишь центром аграрной провинции, находился совершенно в стороне от центров принятия политических и военных решений. 8 февраля 1945 г. московское радио утверждало, что Восточная Пруссия, «логово реакционного пруссачества, форпост звериного германского шовинизма», столь же мало является немецкой землей, как «все так называемые немецкие земли к востоку от Эльбы».[136] Красная Армия — так описывались захватнические планы — теперь находится на подходе, «чтобы исправить старую историческую несправедливость». То, что прусско-славянские племена в прусских провинциях вовсе не были «уничтожены», а в течении веков давно слились с немцами в единый национальный субъект и Советский Союз, кстати говоря, не имел ни малейших прав на территорию Восточной Пруссии, при этом не играло роли. «Выкуривайте крыс из Кёнигсберга», — гласил, как упоминалось, 15 февраля 1945 г. лозунг советской пропаганды, которая, с другой стороны, привычно брала столь же обвинительный, как и слезливый тон, если нужно было изобразить, как варварски блокировали и обстреливали обороняемый Ленинград немцы и финны.

Идеологическое обоснование обеспечил в советской печати уполномоченный функционер, гвардии подполковник Величко. «Кёнигсберг стал угрозой для всего мира, — послышалось от него 22 марта 1945 г. в статье “Горе тебе, Германия!” — Он является плацдармом германского варварства», «в течении 150 лет», «день за днем, декада за декадой там разрабатывались планы военных походов, агрессии, мести. Германский план порабощения мира возник в Кёнигсберге». «Тупоумные кёнигсбергцы жирели на своем пропитанном кровью богатстве», — говорится далее, а затем торжествующе: «Мы взяли Кёнигсберг за горло!», «Осада Кёнигсберга началась», «Немцы, как кроты, окопались в подвалах, катакомбах, под руинами и просто в трубах», «Кёнигсберг — как уголовник с гирей на шее», «Гиря его преступлений прижимает город к земле». «Кёнигсберг посмотрел Красной Армии в лицо, — говорится угрожающе, с намеком на нижеописанные советские зверства в предместье Метгетен, — и узнал, что написано на нем», «Теперь город скулит и шатается из стороны в сторону». Таким образом солдат Красной Армии готовили к предстоящему взятию города Кёнигсберга. И результаты последовали соответствующие. Убийство, насилие, грабеж, преследование и полное бесправие характеризовали разрушенный город после падения. Преднамеренно сжигались целые проспекты, подчас вместе с жителями. В последующие месяцы советские оккупационные власти, как отмечалось, попросту уморили голодом 90000 жителей из примерно 120000, еще оставшихся в живых.

Итак, с 1945 г. антинемецкая советская пропаганда ненависти одновременно была нацелена на пропагандирование и подготовку экспансионистской политики Советского Союза в Германии. Так, уже с февраля 1945 г. можно констатировать все более усиленные выступления против, якобы, уступчивых тенденций англо-американской оккупационной политики и против «лицемерных защитников» «бедных немцев» в западных землях, которых тогда в действительности практически быть не могло. Что касается Эренбурга, то он испытывал особую неприязнь и к католической церкви, к Папе Римскому и папскому престолу, к тем, кого он называл «создателями инквизиции, покровителями иезуитов, прожженными душами, прошедшими длительный путь от Торквемады до Гиммлера и от Лойолы до дуче» — формулировка, более касающаяся его самого, чем исторических фактов. Во всяком случае, повторяющиеся массированные нападки позволяют увидеть советскую озабоченность по поводу возможной стабилизации обстановки на оккупированных несоветских территориях. Так, появились явные опасения, что эмигрировавший в США и очень авторитетный там в роли преподавателя высшей школы, прежний политик из партии Центра и рейхсканцлер д-р Брюнинг мог бы при поддержке определенных американских и британских кругов и с помощью католической церкви стремиться к тому, чтобы стать «наследником Гитлера» и в качестве такового форсировать «реабилитацию Германии» и спасти от гибели «германский империализм» — иными словами, Германию как индустриальное государство.

Советский Союз уже имел в это время совсем иные цели, как можно увидеть из краткого, но показательного объявления от 21 июня 1945 г. о назначении «Советской военной администрации в Германии». Ведь по приказу № 1 заместителем главноначальствующего Советской военной администрации (СВАГ) и главнокомандующего Группой советских войск в Германии, маршала Советского Союза Жукова был назначен генерал-полковник НКВД Серов, по оценке генерал-полковника профессора Волкогонова — «один из зловещей обоймы бериевского окружения». Серов, одновременно — уполномоченный НКВД СССР при Группе советских войск в Германии, с начала войны действовал в качестве основного орудия Сталина при техническом осуществлении массовых депортаций и других актов насилия, которые все подпадают под понятие геноцида и преступления против человечества. Именно он в 1939-40 гг. депортировал в необжитые районы Советского Союза с аннексированной территории Польского государства 1–2 миллиона поляков, украинцев, белорусов и евреев, а в 1940-41 гг. из аннексированных прибалтийских республик десятки тысяч эстонцев, латышей и литовцев, обычно с разрывом семейных уз и, как в Прибалтике, зачастую после ликвидации глав семей. Та же самая участь постигла десятки тысяч жителей аннексированных территорий Румынского государства — Буковины и Бессарабии. Далее Серов осуществил в нечеловеческих условиях предписанную Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. депортацию 1209400 российских немцев в Среднюю Азию и Сибирь. [По указу от 28.8.1941 г. были переселены в Сибирь и Казахстан только немцы Поволжья (более 440 тыс.). Депортация остальных российских немцев осуществлялась на основе других нормативных актов. 1209400 — это общее число российских немцев, депортированных советскими властями в 1941-45 гг., включая более 200 тыс. «репатриированных», принудительно возвращенных в СССР с территории Германии и из ранее оккупированных немцами районов Польши. ] И в 1943-44 гг. опять же генерал-полковник НКВД Серов осуществил массовое преступление, постановленное и предписанное Сталиным, Политбюро ЦК и Государственным Комитетом Обороны, — депортацию и распыление таких народов, как калмыки, чеченцы, ингуши, кабардинцы [балкарцы], карачаевцы и, наконец, крымские татары. На основе приказа № 00315 наркома Берии от 18 апреля 1945 г. Серов, силами возглавлявшихся им оперативных групп НКВД/НКГБ, незамедлительно произвел массовые аресты среди гражданского населения также в оккупированных частях Германии. Арестованные, среди них женщины и молодежь, по новейшим российским данным — максимум 260000 человек, были в качестве так называемого «спецконтингента» переведены в 10 позаимствованных или тотчас сооруженных концлагерей (специальные лагеря НКВД СССР), где из-за нечеловеческих жизненных условий погибли десятки тысяч из них. Во всяком случае, назначение Серова решающей политической фигурой советской оккупационной зоны и немедленное жестокое устранение всех, кто каким-либо образом считался оппозиционером, не оставили сомнений в том, какого рода политику намеревался впредь осуществлять в Германии Советский Союз.